Я вновь умыл лицо.

Откровенно говоря, у Кайи со здоровьем все очень так себе, по крайней мере, пока (хотя и не сказать, что она слабосильная), и если на каждое из калейдоскопа тех жутких сцен и событий, кои без сомнения ожидают меня впереди, я и впредь стану столь же остро реагировать, как сейчас, то…

У отражения в зеркале кровотечение не останавливалось, и я, открыв шкафчик, висящий рядом с зеркалом и достав салфетку из обнаруженной там пачки, приложил ее к носу.

Там я научился…вернее, мне пришлось научиться…внешнему спокойствию в стрессовых ситуациях. Здесь же мне еще только предстоит научиться спокойствию внутреннему. Полнейшему равнодушию. Какие бы кошмары вокруг меня ни происходили…

Я должен…обязан…отучиться от того, чтобы пропускать через себя весь негатив, всю чужую боль. Стать истинно бесстрастным и бессердечным человеком. Таким, кого не трогают ни боль, ни страдания других людей, за исключением самых близких для меня. По крайней мере, пока они не предадут моего доверия. Только так я выживу здесь и добьюсь успеха.

Плевать, если за спиной меня станут называть злобной сукой и сволочью…плевать!

Обычное человеческое сопереживание и сострадание, которые с самого детства прививали мне там, здесь — мои злейшие враги, и если я полностью не искореню их из своей натуры, они меня непременно убьют! Человек человеку — волк…это квинтэссенция межличностного общения в том обществе, вернее, в том из его слоев, в котором я, волею Вселенной, оказался.

Я вновь уставился в зеркало, а звук льющейся из крана на полную мощь воды успокаивал мои нервы.

— Любовница Александра давно мертва, отмучилась бедолага, и ей уже на все здесь наплевать. Я ничем не могу ей помочь, даже если бы очень сильно захотел, а я не хочу, ибо, откровенно говоря, мне до нее нет никакого дела. Она незнакомка, одна из миллиардов прочих. Так что стоит ли волноваться, переживать и столь болезненно реагировать на увиденное в том видео, если от этого у меня едва ли не инсульт происходит? Это чужая беда, Кайа! Чужая, не моя! Более я не стану переживать о людской боли и человеческих трагедиях. Я все это попросту отрину от себя. Отныне для меня на свете существует только хорошее, а все плохое… Что ж, все плохое я приму к сведению, не переживая об этом и не пропуская через себя, и буду спокойно решать возникающие «по ходу пьесы» проблемы. Свои и самых близких для меня людей. А все же прочие… Все прочие пусть позаботятся о себе сами! С этой минуты — это моя жизненная установка, и если я не стану следовать ей, то умру, как Дмитрий Николаевич там, только произойдет это гораздо раньше, нежели Кайе исполнится 38 лет.

Внутреннее спокойствие… Это, уверен, было вторым, на что указала мне Вселенная. Указала…

Верно, ведь не считаешь же ты, Кайа, что два крайне маловероятных события могли так удачно случайно произойти? Во время Рождественского приема я нашел тайник Александра, что позволило мне остаться в игре, хотя человек или люди, стоящие за Консультантом, сумели ловко обезвредить меня, и теперь наверняка считают, будто бы у Кайи никакого архивчика нет. А он есть! И не только он, но также еще и то, чего нет у него или у них!

А второе событие… Откровенно говоря, принимая во внимание производительность моей ВЭМ и длину искомого ключа, то подбирать этот самый ключ, используя свой брутфорс, я мог бы месяцами, особенно если бы не слишком повезло. И я уже был морально готов к тому, что в архивчик этот засуну свой нос еще очень нескоро, хотя и явно скорее, чем в тот мелкий.

Однако, подбор ключа занял у меня лишь час или около того!

Повезло? Ну, нет, в такое везение я попросту отказываюсь верить.

Мой жизненный путь очевидно следует некоему заранее заданному Вселенной сценарию. И по этому сценарию я должен был найти тайник, и также должен был буквально за час подобрать нужный ключ.

Вся реальность, и эта, и та, неважно — просто набор «заскриптованных» самой Вселенной событий, с минимальной возможностью отклониться от заранее «прочерченной» «траектории» для каждого из проживающих свою жизнь…

«…но ты, раз за разом едешь работать в США…». — в очередной уже раз вспомнились мне слова нереально реальной галлюцинации.

Если не стану обращать внимания на посылаемые Вселенной знаки, как, например, тогда на «узле», то…

— Спасись сама, Кайа, и вокруг тебя спасутся тысячи… — произнес я вслух, выключая воду, а затем вытер лицо полотенцем. — И я спасусь, иначе и быть не может!

Теперь из Зазеркалья на меня смотрела вполне себе розовощекая девица, с лица которой ушли все тени, и осталось лишь безмятежное спокойствие утреннего озера. Я улыбнулся ей, а она мне. Головная боль и головокружение исчезли, словно бы их никогда и не было.

— Ну что, детка, на сегодня хватит? Идем спать? — поинтересовался вслух я у самого себя и тут же самому себе ответил. — Нет, хочется еще посмотреть, чего там в той «точке», но сначала…

Выйдя из ванной комнаты, переоделся, надев домашние штаны и худи, а затем отключил от ВЭМ коробочку с микросхемами памяти, убрав ее в карман. После чего, поглядев на часы (уже раннее утро, начало пятого), потопал на кухню за кофе и чем-нибудь сладеньким.

Кухня.

В этот ночной час на кухне ожидаемо никого не оказалось, зато там обнаружилась кофемашина, так что этой ночью не все так уж и плохо, однако…

Едва я собрался было разобраться в тонкостях пользования здешней кофемашиной, как позади себя услышал голос, отчего едва не подпрыгнул:

— Доброй ночи, барышня. Этой машиной персонал в основном пользуется, а хозяевам варят кофе должным образом. Могу я вам помочь?

— Да. Мне бы кофейку черного, с…чем-нибудь. — обернувшись к говорившей, ответил я.

Незаметно вошедшей, оказалась весьма молодая коренастая девица, лет этак двадцати с совсем небольшим гаком, в поварской униформе. Помощница кухарки?

— С мороженым и с шоколадной стружкой? — улыбнулась мне она.

— С мороженым и с шоколадной стружкой. — я кивнул. — И какое-нибудь печенье, пожевать с кофе.

— Так вы же не заснете потом. — она вновь улыбнулась и, вымыв руки, принялась молоть зерна.

— Это ничего страшного! Никакому кофе не победить моего сна! Кстати говоря, а же ты новенькая, да? — поинтересовался я.

— Меня Эля зовут, барышня. — засыпав в турку молотый кофе, она обернулась ко мне и представилась. — Я ночная ответственная за кухню, хотя самостоятельно работаю только вторую смену.

Ночная ответственная за кухню? Кухарка, короче, дежурящая ночью. Красиво жить не запретишь… Но! Чего-то она уж больно молода для кухарки, думал помощница, ибо кухарки, обслуживающие Семью, всем кухаркам кухарки. Стряпают так, что мишленовский Шеф закачается, а это — многолетняя практика…

Девица явно нервничает, но…у нее же только вторая самостоятельная смена, а тут я заявился.

Около 10 минут спустя, комната Кайи.

Я зажмурился от удовольствия, попробовав, сваренный Элей для меня черный кофе, с мороженым и c шоколадной стружкой.

— Вот это я понимаю кайф…! — прошептал я, когда поставил обратно на поднос чашку с ложкой, а затем опустошил и корзинку с печеньем. — Ладно, пусть будет кухаркой…вернее, ночной ответственной за кухню…я не против!

04:35 — прочел я на дисплее видеофона, а это значит, что пора бы уже и закругляться, тем более что несмотря на выпитый кофе, набитый печеньем живот, клонит ко сну…

Переодевшись в пижаму и, взяв со стола ВЭМ, удобно устроился в кровати.

— Готов поспорить на сколько угодно рублей, что здесь меня не ждет ничего хорошего… — я сейчас смотрел на вторую директорию, обозначенную как точка, и бывшую предметом моего повышенного любопытства. — Спокойствие, Кайа, только спокойствие! Ни на мгновение не забывай, пожалуйста, что чужая боль — это именно чужая боль, и она не имеет к тебе никакого отношения! Не вздумай взваливать ее на себя!