При помощи Сысуева я издала сборник стихов и выступила на нескольких концертах, которые можно было назвать довольно успешными. Сейчас мы работаем над большой концертной программой.

А тогда, после обморока и ошарашивающей новости о беременности, Роб повёз меня к себе в лофт. Я ехала туда, где не была уже так долго и волновалась, не зная, что почувствую, снова оказавшись в месте, с которым было столько всего связано.

Выйдя из лифта, я остолбенела. Всё было совершенно не так, как прежде. Из довольно мрачного чертога в промышленном стиле, жилище Роба превратилось в элегантную, светлую и современную квартиру. Новая мебель, модные светильники, ковры и ощущение воздушности меня поразили и очаровали.

— Ты всё здесь поменял! Почему?

— Во-первых, я хотел, чтобы это место тебе понравилось, а во-вторых, я поменял не всё. Спальня осталась нетронутой. Пойдём, я тебе покажу.

От этих слов я ощутила давно забытые электрические токи, внезапно возникшие в теле. Я думала, что уже никогда мне не доведётся испытывать ничего подобного. Но оказалось, достаточно одного только слова, чтобы угасший огонь вспыхнул с новой силой.

Войдя в спальню, я ощутила волнение. Воздух здесь был напоен ароматом Роба. Этот тревожный, будоражащий запах проникал в меня и заставлял голову идти кругом. Не так, как было на сцене, когда я падала в объятия Роба, но совсем иначе, как раньше, во времена рождения нашей страсти.

— Роб, — прошептала я.

Он подхватил меня на руки и опустил на белоснежный шёлк кровати.

— Ты слышишь, как бьётся моё сердце? — спросила я тихо, одними губами.

— Мне не нужно слышать, я его чувствую. Я ощущаю каждый его удар, потому что между нами существует прочная связь. И теперь мы оба знаем, что нам не выжить, если она оборвётся.

Роб склонился надо мной и нежно поцеловал в губы. Никогда прежде я не испытывала такой всепоглощающей нежности. Он провёл кончиками пальцев по моим губам, соскользнул на шею и легко тронул ключицу.

Огоньки, пробежавшие по телу, в этот раз оказались золотистыми, а дикий зверь, затаившийся внутри меня стал ручным и ласковым. Мы не отрывались друг от друга до самого утра. Та томительная и тягучая сладость, что наполняли меня раньше стала настолько прекрасной, превратившись в чистую нежность, что всё, что я испытывала до этого, казалось мне лишь тенью того наслаждения, которое обрушилось на меня теперь.

Я восхищалась чувством наполненности, вновь подаренным мне Робом и не выпускала из виду его глаз. Там медовый янтарь смешивался с чистым золотом и топился сахар. И впервые в тот раз я ощутила свою силу. Она влекла ко мне Роба и впервые тогда я смогла почувствовать, насколько важна для него и желанна.

Наши сплетённые и проросшие друг в друга тела превратились в одно целое, одержимое одним единственным желанием, быть вместе.

Покормив Кирюшку, я возвращаюсь в гостиную. Здесь только Роб. Катя с Сашей ушли в свою комнату. Роб забирает у меня сытого и блаженно улыбающегося сына и мы выходим на террасу.

Мы опускаемся на диван и, сидя в тени виноградных листьев молча смотрим на море. Оно простирается, от края до края, докуда хватает глаз. Волна приходит за волной и в этом вечном монотонном движении мне видится постоянство и уверенность.

Тёплый ветер легко треплет волосы и шепчет мне на ухо, так, что могу слышать только я:

— Счастье, счастье, счастье…