Зато если моргнуть дважды прямо себе в пупок, можно было узнать про себя много интересного.

«Имя

Нимис Динкан

Раса Беловодец

Класс Лесная ведьма

Уровень 0

До следующего уровня 10 очков.

Жизнь 10»

– И последнее – вокруг этого дерева бегоооом мааарш!

– Долго бежать еще? – спросил я, слегка задыхаясь, на пятидесятом примерно круге.

– Пока задница не засветится! – развеселился сержант. – Давай-давай, не пыхти, держи темп.

Задница засветилась еще спустя десять кругов. Правда, не только она – меня всего обдало словно теплым дождем из света.

«Вы достигли первого уровня.

Скорость +1

Бег+1

Выносливость+1

Жизнь +2

Получен навык «Сглаз»

Квест «Обучение у сержанта» выполнен»

– Ну вот, лисье отродье, я с тобой закончил. Теперь чеши вниз по тропинке к казармам, найдешь там сержанта Дырокола, получишь у него задание.

– Скажите пожалуйста, а почему вы все время называете меня лисьим отродьем?

– А кто ж ты еще? – удивился сержант. – У вас там в Беловодье испокон веков с лисами безобразничают. Вот потому вы с такими ушами и шляетесь по миру людям на смех.

– Какими ушами?!

Я схватился за голову. В копне густых и пышных рыжих волос явно прощупывались мохнатые звериные уши торчком. Где только были мои глаза? Зачем я эти лохмы себе наотращивал, за которыми ничего не видно было?!

Тут меня посетила ужасная мысль и я снова схватился, но уже не за голову.

– Хвост ищешь? – поинтересовался сержант. – Не боись, хвосты у ваших только у некоторых девок бывают, да и то после свадьбы отваливаются, говорят. Давай, чеши к Дыроколу, пока я тебя пинками туда не погнал.

Я двинулся к тропинке напрямик, раздвигая траву подолом. Одет я был все же не в платье, а в нечто вроде длиннющей холщовой рубахи – впрочем, после больничных сорочек она смотрелась еще вполне прилично, хотя бы без разрезов сзади. И бегать в ней было удобно, подол был достаточно широк, чтобы не превращаться в стреноживающий мешок. Впрочем, задача раздобыть штаны казалось мне одной из первоочередных. Но не самой. Спускаясь по тропинке с холма, я обернулся и, увидев, что сержант скрылся из виду, быстро решил задачу номер один , воспользовавшись в качестве сомнительного укрытия чахлой березкой. Необходимость справлять нужду в компьютерных играх была мне в новинку, но с другой стороны реалистичность Альтраума и не предполагала иного подхода к делу. Вымыть руки было негде, поэтому я отломил стебель лопуха и протер им пальцы. Пальцы стали зелеными. Лопух пах лопухом.

Это была настоящая жизнь, пусть со всеми этими выскакивающими табличками и лисьими ушами, но жизнь – правдоподобная до невероятия. И уж точно куда более нормальная, чем та, что я вел раньше. Ветер был все так же свеж и ощутимо холодало. Хотя…

Тут я вздрогнул, поняв, что давно испытываемый озноб – наверняка следствие замораживания моего тела. И снова стало страшно, невыносимо страшно, а вдруг что-нибудь пойдет не так. Я много читал о криомедицине, я знал, что несчастные случаи и летальные исходы при охлаждении – далеко не такое уникальное событие, как успокаивал меня Петр Иванович. В конце концов мой организм и так на пределе, он и сам по себе, без подобных испытаний ежесекундно мог прекратить работу. Вот уже после благополучного замораживания летальность опускалась почти до нуля – правда, последующая разморозка была еще опаснее охлаждения, но до разморозки еще надо дожить.

Просто не думай об этом, – сказал я себе. – Встань на тропинке, смотри на далекий горизонт и дыши. Даже если ты сейчас умрешь, ты умрешь счастливым и без боли. И вообще каждый человек каждую секунду может совершенно неожиданно закончить жизнь, ты тут не одинок, мы все в одной лодке. Лучше снова начинай сердиться из-за дурацких ушей. Почему они мне не нравятся? Потому что я не хочу выглядеть смешным и жалким. Пусть девчонки ушки носят – они такое любят, а я – мужик. Может быть, их можно как-нибудь отрезать? Ушить? Все время ходить в панамке?

Новая волна озноба не позволила страху уйти. Тогда я решил рассердиться на сам страх и на слабеющих ногах решительно зашагал вниз – к серому деревянному двухэтажному зданию, которое, по всей видимости, и было искомой казармой. Сержант Дырокол был почти копией сержанта Вошебоя, только при усах и в порванной рубашке.

Осмотрев меня без какого-либо удовольствия, он приказал следовать за ним – во двор казармы. Там, на пыльном плацу стояло несколько шестов с насаженными на них мешками из поцарапанной кожи, из мешков торчала солома. Верхняя часть каждого мешка была туго затянута воняющей дегтем веревкой – получалась вроде как голова.

– Бей – сказал Дырокол.

– Чем?

– Хоть руками, хоть ногами.

Я послушно дал кукле несколько оплеух, потом, задрав подол, пнул жесткий мешок – пальцы босой и уже довольно-таки грязной ноги взвыли.

– Мда, – сказал Дырокол. – Что и ожидалось.

Он наподдал манекен локтем, отчего несчастное чучело спружинило чуть не до земли, отошел к стойке с оружием и протянул мне маленький топорик с занозистой рукояткой.

– Бей, – повторил он.

– А не испорчу мешок?

– Заговоренные. Бей.

Я принялся мучить мешок топором. Солома шуршала, кожа бумкала, мешок был неподвижен.

– Дермь кунячья, – констатировал сержант. – Давай-ка мечом попробуем.

Мы попробовали и мечом, и дубинкой, и длинной палкой, и копьем, и маленьким ржавым ножом типа перочинного, только не складывающимся.

С ножом повезло больше прочих: на десятом примерно ударе манекен слегка махнул пучком соломы из дыры.

– Все равно кунячья, – сказал Дырокол, – но хоть что-то, хотя, считай, ничего. Навык у тебя какой? Тот, что ты получил у Воша?

– А… я забыл.

– Так открой и посмотри.

Я послушно уставился себе в район пупка и принялся старательно моргать.

– Сглаз!

– И что он делает?

– Не знаю.

– Прочитай, что написано.

– Ничего не написано. Только «Сглаз».

– Ладно, давай, используй на манекене.

– …Хорошо. Только я не знаю как.

Под рассуждения о кунячьих дерьмях, которые свой зад сами найти не смогут, я выяснил, что навыки можно закреплять рядом с пупком, чтобы они там болтались на манер небольших полупрозрачных карт, а потом просто тыкать в них пальцем. Или взглядом, усиленным моей волей, если бы я не бы таким тупым и косоглазым.

В сержанте Дыроколе, как и в его напарнике, было нечто прекрасное. Никто из них не вздыхал, не говорил успокаивающих пустых слов и не трепал меня ободряюще по плечу, отводя глаза. Это были чуть ли не первые взрослые, которые вели себя со мной свободно и спокойно. Пусть они и были искусственными интеллектами убогой модификации, пусть они унижали меня, но они мне, ей богу, нравились.

– Ну что, оттелился? Не спи, атакуй!

Я ткнул пальцем в карточку, и та закружилась-замерцала, перезаряжаясь.

– Посмотрел, дважды моргнувши, на манекен. Над ним алел значок сглаза с таймером.

– И что? – спросил Дырокол.

– Вот, – ответил я.

Мы оба пялились на манекен. Тот был равнодушен и неподвижен. С крыши казармы спикировала ворона, сделала над нами круг и улетела, издевательски хохоча. На верхнюю часть мешка плюхнулась увесистая белая клякса.