Мне ужасно, ужасно, ужасно не хотелось рассказывать Акимычу о том, что выйти из игры я не могу, потому что лежу неподвижным телом в медицинском холодильнике. Не хотел, чтобы он стал меня жалеть. Меня и так всю жизнь жалели.

Глава 7

До Клюквы, как сообщил Акимыч, успевший быстренько взглянуть карты на сайте, было шесть верст – что-то вроде десятка километров.

– Не будем тянуть быка за хвост, – сказал он, – нет смысла по дороге резать здешних мелких барсуков всяких, лучше сразу добраться, сдать квесты и получить следующие – за час добежим, тут недалеко.

И припустил трусцой по утоптанной глинистой дорожке между пышными кустарниками. Я пристроился следом. Бежать было здорово – я в жизни вообще не бегал, кажется, разве что совсем мелким. Старался контролировать дыхание и бежать размеренно, но вскоре все-таки совсем задохнулся, закололо в боку. Ноги налились свинцом, и я почувствовал, что сейчас упаду.

– Обалдеть, – сказал Акимыч. – Ты весь дебаффами оброс.

«Сильная усталость». «Изнеможение». «Голод». «Жажда». «Перегрев».

– Что у тебя с бегом и выносливостью? Не может быть, у меня и то меньше! Значит, все-таки сила тут ключевая. Давай-ка сядем, отдохнем.

– Да я могу идти, если не бежать.

– Лучше не надо, схлопочешь еще травму на сутки, придется тебя убивать. Кстати, это вариант, можно тебя прирезать, вдруг ближайшее кладбище прямо в Клюкве? Как раз прибегу к твоему воскрешению. Хотя есть риск, что тебя занесет на какой-нибудь погост местный на болотах, откуда до вечера надо будет на кривых собаках выбираться. У тебя ничего съедобного нет? Жаль, дебаффов бы сняли несколько.

– У нас же кулинария есть. Может, убить какую-нибудь птичку? Зажарить ее.

– С первым уровнем кулинарки-то? Ты отравиться что ли хочешь? Я тебе как друг советую, ты хотя бы до десятого уровня ничего из того, что приготовишь, даже не думай в рот тащить. Да и в любом случае огнива нет, костер не разведешь.

– Я жарил на кухне у Катины картошку, нормальная получилась.

– Это не ты готовил, это она тобой готовила, ты как подмастерье на ней висел, ее скилл юзал. А у нее кулинарки не меньше полтинника, ясно, что картоха наверняка шикарная была.

– Это у поварихи-то в форте кулинарки как у повара, как ты говорил, в приличном ресторане?

– Ну а как ты думал, нужно же нубов чем-то заманивать. Простые квесты, все добрые, вкусная жратва, теплая постелька. Ты расслабился, хвостик расправил, пятачок поднял, в игру влюбился, а дальше халява кончается, дружище. Только ты и жестокий равнодушный мир. Попробуешь то, чем тут в дешевых харчевнях кормят, мигом поймешь, почему игроки бабосики в Альту мешками несут, чтобы как люди тут жить.

После того, как я сумел побороть усталость, мы пошлепали дальше, уже придерживаясь умеренного прогулочного темпа. Кустарники сменились симпатичным березняком, белые стволы с полосками и нежно-зеленая листва, круженье бабочек над зарослями ромашек… кстати, некоторые ромашки при внимательном рассмотрении призывно светились зелеными надписями, но мне и так было совестно перед Акимычем за то, что я его торможу – поэтому упражнения в травничестве я разумно решил оставить на потом. Впрочем, Акимыч не выглядел особенно расстроенным – он болтал все так же, не затыкаясь, и периодически размахивал шпагой, сшибая с доверчиво растущих по обочинам цветов душистые головки.

– Слышишь, кукушка кукует? Говорят, они рядом с кладами вопят. И еще там, где нежить водится. Хотя многие клады нежить как раз и охраняет, типа спрятанные при жизни сокровища отягощают душу и мешают отправиться дальше по дороге перерождений. А это – соловьи. Точно, соловьи, что они днем-то разорались? А ты своими ушами, интересно, слышишь лучше, чем все прочие? Прикольные уши, я бы тоже такие хотел. Даже смотрел на расу при выборе, но там бонусы какие-то левые.

– Плюсы к скорости обучения рыбалке и росту удачи.

– Вот-вот. Рыбалка – самый последний навык.

– Почему? Я как раз хочу научиться.

– Ну, может, и не последний. Но я за игровое время плачу не для того, чтобы на поплавок часами пялиться, драйв-то в чем? К тому же рыба гроши стоит, толку от нее никакого. И на форумах все рыбаки воют, что навык вообще не растет – люди годами удочками балуются, а все смешные цифры.

– Жалко, – сказал я. – Мне почему-то очень хочется посидеть с удочкой.

– Ну так научись. Если что-нибудь хочется – обязательно надо сделать. А удача вообще, кажется, фальшивый параметр.

– В каком смысле?

– Ну, смотри. Механики параметров по-настоящему никто не знает и не понимает, никакой информации Lesto не дает, но кое-что вычисляется все же. Есть основные параметры, на которых все держится. Точно, что это ловкость, сила и выносливость, а также интеллект, мудрость и дух.

– У меня четырех из них нет.

– Все будет. Все параметры в конце концов у всех открываются. Даже если ты не маг, интеллект тебе будет нужен для крафта, чтобы замки открывать, харизма без него вообще расти не будет. Но, конечно, у воина, скажем, будет больше физических параметров, а у мага – психических. Это база, это понятно. Дальше начинается полный мрак. Параметров в конечном счете получается больше сотни. Какие-то из них пашут в связке с другими. Скажем, дух увеличивает стойкость, а стойкость – это способность резать проходящий по тебе урон. Оружейные навыки вообще на целое дерево, видимо, завязаны, никто толком не понимает как именно все скроено. А есть, скажем, внимательность и наблюдательность, чем они отличаются – никто не в курсе. Но когда они высокие – ты видишь всякие схроны, ловушки, вообще о мире больше понимаешь. Но есть еще и «проницательность», а это вообще черт знает что такое. И «любопытство» еще.

– У меня есть в параметрах «стойкость» и «терпеливость», тоже похоже.

– Вот! И существует теория, что в игре куча фальшивых параметров, которые вообще ни на что не влияют.

– А зачем они тогда нужны?

– А затем,чтобы игрокам головы дурить. Мы же, геймеры, любим качаться, любим циферки и результаты. А нормальных параметров тут сыплют в год по чайной ложке, но чтобы мы не скуксились, нам придумываются всякие «мастерство фигации» и «ночное кукареканье». Очки по скрипту падают, а мы радуемся: «о, у меня фигация выросла! и кукареканье теперь две десятки ровно!»

– Любопытная теория.

– И «удача» , народ говорит, именно такая фигация. Даже опыт ставили в одном клане – набрали добровольцев с разными цифрами удачи и усадили их несколько часов подряд кости бросать на денежные призы. Так вот, удача никак не влияла на статистику выигрышей-проигрышей.

– А, может, удача тут не так работает.

– Тоже может быть, – легко согласился Акимыч. – В Альте вообще ясно только одно: что ничего неясно.

Вид на деревню Клюква открывался не сказать чтобы грандиозный. Десяток темных избушек с огородами размером с больничную палату, колодец, пара коров загорает, положив большие рыжие морды на ограду стойла. Ведро на срубе колодца стояло, уже полное, мы из него напились, ничего вода, вкусная, только холодная.

Дед Петл, сидевший при коровах и починявший валенок, принял у нас сразу оба квеста , после чего сообщил Акимычу, чтобы в хату шел, поговорить надо. Я сунулся было следом, но старикашка отодвинул меня от двери валенком

– А ты тут подожди, нечего шляться, у меня полы мытые.

Старикашка несомненно врал, в открывшуюся дверь было видно, что в избушке основными элементами декора являются пыль и паутина, но я возражать не стал. Тем более у забора перспективно белела россыпь ромашек. Из нескольких десятков растений пригодным для сбора оказалось лишь одно, остальные, надо понимать, считались еще не созревшими или бракованными. В мешке теперь было занято аж пять ячеек – четыре волчьих хвоста кучкой, нож, булыжник, который я все еще зачем-то таскал с собой, скукоженный копытень и теперь еще ромашка, одна штука. Соломенное чучело одной-единственной клюквинской палатки скупило хвосты по 6 медяков. Видимо, популярный товар. Интересно, что из этих хвостов делают? Воротники?