– Вы давно здесь? – остановил Даррит готового пуститься в рассуждения Лодью.

Тот совсем не обиделся и с неменьшим удовольствием ответил:

– Два месяца. Точный день или час поймать трудно. Это неплохой результат. В прошлый раз я ждал Путешественника почти год. К счастью, это была эпоха после короля Сола. К счастью – потому что во времени межплеменных войн я взвыл спустя неделю. Туда я предпочел бы больше не отправляться!

Омарейл вспомнила уроки истории. Рассказы господина Лодьи о событиях прошлого всегда получались такими яркими, такими достоверными, что Омарейл казалось, он видел все собственными глазами. Выяснилось, что это была не просто фигура речи.

– Должен сказать, новости вы приняли весьма достойно, – заметил он. – Кое-кто из Путешественников даже лез в драку, желая услышать «правду». Другие до последнего не верили мне. Доказывать факт путешествия во времени – утомительное и скучное занятие.

– Как бы невероятно ни звучали ваши слова, теперь кое-что прояснилось, – отозвалась Омарейл. – Но если это все правда, как это может нам помочь?

Но ответа не было. Часовщик считал, Проводнику не следовало знать, с какой проблемой явились Путешественники. Все, что ему полагалось, – объяснить принцип и помочь в бытовых вопросах: предоставить современную одежду, дать крышу над головой.

– Что ж, думаю, мы и сами догадываемся, что именно нужно изменить, – сказала Омарейл и взглянула на Даррита.

Тот нахмурился, лицо его выражало сомнение.

– А вот здесь самое интересное. – Лодья даже подвинулся на край стула, так был воодушевлен тем, что собирался рассказать.

Омарейл ощущала исходящие вибрации восторга.

– Изменить ничего нельзя.

Ее желудок неприятно сжался.

– Поясните, – закатив глаза, попросила она.

Какой смысл возвращать их в прошлое, если они не могут ничего изменить? Какой тогда вообще смысл в путешествиях во времени?

– Вы можете повлиять на свое будущее, но не на прошлое. Все, что для вас двоих уже произошло, – случилось. Оно не изменится, как бы вы ни старались.

Омарейл недоуменно подняла брови:

– Но если мы, например, пойдем и убьем Сову, будущее – в смысле, наше прошлое – уж точно изменится.

Лодья снисходительно улыбнулся. Судя по интонациям, ему приходилось объяснять правила не один раз:

– Если для вас это не произошло, значит, вы этого не сделали. А причин может быть сотня. Начиная с того, что вам кто-то помешал, и заканчивая тем, что вы не убийцы и не каждый способен лишить жизни другого человека.

– А если… – начала было Омарейл.

– Любое «если», – устало прервал ее Лодья, – найдет свое объяснение. Например, вы кому-то что-то расскажете в надежде предупредить, но человек может вам не поверить, может принять решение действовать не так, как вы хотели бы, может совершить ошибку. Да он может потерять память и забыть ваш разговор! В итоге все в любом случае сложится так, как сложилось. Изменить ничего нельзя. Все произойдет так, как произошло.

– Тогда зачем…

– Вы здесь, чтобы произошло то, что до́лжно. Вы совершите какие-то действия, которые повлияют на ваше прошлое или будущее. Возможно, вам даже известно об этих событиях, просто вы пока не знаете, что они – ваших рук дело.

Омарейл не нравилось то, что она слышала.

– Звучит так, как будто все предрешено. Что бы мы ни сделали, все будет так, как будет…

– Напротив! – воскликнул Лодья. – Эх…

Он досадливо потер лоб, подыскивая правильные слова.

– Понимаешь, ты сама творишь свою жизнь, и то, что в ней произошло, – результат твоих действий.

– Со всем уважением, вы глубоко заблуждаетесь, – мрачно отозвалась принцесса, тут же подумав про Сову и ее предсказание.

Вот уж на что она совершенно никак не повлияла!

– Просто послушай: один мальчишка изучал в школе историю. А потом отправился в прошлое и стал участником тех самых событий, о которых слушал на уроках. Можно было бы подумать, что сейчас он исправит все несправедливости, раскроет людям правду и вообще предотвратит смерть Урдрика. Только учился он из рук вон плохо, поэтому не помнил, что именно произошло. В результате действовал интуитивно – так, как считал нужным в той или иной ситуации. И все случилось как случилось. Не потому, что «судьба!», и не потому, что все было предрешено, а потому, что стечение обстоятельств и решения, принятые этим парнишкой, могли сформировать только такую реальность. В итоге он попал в учебник, но не под своим именем, а под вымышленным, которое выбрал для себя во время путешествия в прошлое. Это все очень увлекательно, на самом деле…

Возбужденная улыбка исчезла с лица Лодьи, когда он встретился с хмурым взглядом Даррита.

– Но расскажу вам об этом как-нибудь в другой раз…

Омарейл же с сомнением протянула:

– Звучит, конечно, любопытно, но если мы не можем изменить то, что исковеркало всю мою жизнь, я не понимаю, зачем все это нужно.

– А ты уверена, что готова была бы рискнуть и изменить все? Если бы, теоретически, ты изменила то, что кажется ключевым моментом, то все, что было после, произошло бы по-другому. Ты была бы готова вернуться в иное будущее? В будущее, где не было этого важного события?

Омарейл задумалась. Если бы такой разговор состоялся еще пару лет назад, она бы точно ответила утвердительно. Но теперь… теперь, вопреки голосу разума, ей хотелось сказать «нет». Какой принцессой она бы стала, не будь пророчества? Какими из-за ее дара стали бы окружающие? В какой Ордор она бы вернулась?

– И все же… – игнорируя вопрос, отозвалась она, – если я не могу ничего изменить, для чего Часовщик отправил нас сюда? Я понимаю, что могу изменить свое будущее, – последнее она произнесла чуть язвительно, чтобы дать понять, насколько скептически относилась к такой перспективе, – но это все так ненадежно, так… сложно. С неменьшим успехом мы могли просто… поймать Сову, запереть ее в каком-нибудь подвале, а в это время отменить пророчество.

Омарейл знала, что они не стали бы действовать по такому плану: слишком многое могло пойти не так, а Сова была слишком сильным эксплетом. Принцесса помнила, как однажды Даррит внушением едва не заставил спортивного, сильного Мая спрыгнуть с лодки, так что дар эксплета был способен противостоять физической угрозе. Уж если Совалия Дольвейн сумела убедить целое королевство в том, что новорожденную принцессу следовало запереть в башне, справиться с несколькими гвардейцами смогла бы и подавно. Идти по пути насилия означало недооценивать противника.

– Дай себе время, – Лодья мягко улыбнулся, – время все расставит на свои места.

– Вам известно, сколько мы здесь пробудем? – подал наконец голос Даррит.

Судя по тому, как долго он молчал, Норт думал. Омарейл даже не была уверена, что он слышал все, о чем рассуждали его собеседники. Теперь, вынырнув из собственных мыслей, он подошел к делу рационально.

– Один момент. – Лодья взял со стола Турбийон. – С его помощью вы вернетесь в свое время. Плюс-минус. Я постоянно оказываюсь на пару часов раньше. Этот циферблат, – Лодья ткнул пальцем в сердце механизма, – показывает, сколько осталось до возвращения. Это – не часы и минуты, а дни и недели. Судя по всему, у вас около двух недель, даже меньше. Станет понятнее через несколько дней. Сейчас послушайте внимательно: чтобы вернуться в свое время, в тот момент, когда стрелки будут на полуночи, вы должны быть в этой комнате. Должны оказаться на том же самом месте, куда сегодня переместились, и должны держать Турбийон. Запомнили?

Омарейл и Даррит молча кивнули, проникаясь важностью услышанного.

– Когда стрелки будут на полуночи, Турбийон вернется в свое время, и его не будет волновать, вернулись ли Путешественники вместе с ним. Шанс только один.

Теперь принцессе стало не по себе. Лодья говорил так напористо…

– Бывали случаи, когда Путешественники не успевали?

– Бывали.

Внутренности Омарейл сжались болезненным спазмом. Ощущение глубокого отчаяния передалось от Лодьи, заставляя отнестись к его словам со всей серьезностью.