- Да. Хотя, надежда умирает последней. Если она в тебя льдом попала, это ж не значит, что обязательно заморозит.

- Но… но я ее даже касаться долго не могу.

- Инеем покрываться начинаешь?

- Да.

Дед усмехнулся.

- Ну это еще ничего не значит.

- То есть?

- Если ты меня долго будешь касаться, то тоже начнешь покрываться снегом. Это у всех так. Только она еще молодая, не умеет сдерживаться.

- Так она может и не заморозить?

- Я тебе это еще в начале сказал. Стоит рискнуть, сказал бы я, но Софью жалко, если умрешь.

Аластор помолчал. А затем он выдал:

- А у нас могут быть дети?

Моя извилина, отвечающая за стыд, оттаяла, и я тупо зажмурилась. Прибью его, клянусь водкой. Дед же рассмеялся.

- Какой шустрый, а! ты женись на ней сначала.

- Ну это-то несложно.

Ах ты сволочь! А меня спросить?!

- Хех, ну, дети могут быть, отчего ж нет.

- А они… ну то есть… они могут замерзнуть, пока она беременна?

Я те че, скотина, зверушка что ли, чтобы про меня так у деда спрашивать? Я ж тебя порву, как только согреюсь, жопа неугомонная.

- Нет, думаю. Не проверял – не знаю.

- Ладно, глупый вопрос, извини.

- Я-то ладно, а вот от Софьи тебе точно попадет, когда согреется. – ехидно подметил дед.

Именно!

- Ну и пусть. Я ее люблю, так что переживу.

Придурок блин. Вазелин готовь, сученок. На бутылку будем тебя сажать, чтобы вопросов больше тупых не задавал, сволочь.

Сани тряхнуло. Аластор прижал меня к себе как можно сильней, целуя в холодные щеки. Дед то и дело подгонял коней. Не помню, сколько мы ехали, но помню, что когда выехали из снежного бурана, был уже вечер. Потом через полчаса дед привез нас к дверям отеля. Ал вышиб их и понес меня в мою комнату, а дед пошел следом. Демон положил меня на кровать, магией переодел и только стал разматывать шубу, как дед вскрикнул:

- ЕДРИТЬ ТВОЮ ЧЕРЕЗ КОРОМЫСЛО!!!

Судя по всему, что-то случилось.

- АХ ТЫ Ж СВЯТАЯ БЛЯТЬ!!!! – добавил Аластор.

Мне страшно. Они вынули меня из шубы, и демон наиаккуратнейшим образом положил меня на кровать и взял мои руки. Он поднял рукава моей рубашки, в которую меня переодел, и стал смотреть.

- Иван… чё это? – спросил он.

Дед бережно взял одну мою руку и погладил ее.

- В… внученька, ты что-то чувствуешь?

- Что… т-там? – слабо спросила я.

- Ты… что с тобой случилось? Кто тебя так?

- Что? – не понимала я.

- Руки… посмотри.

Я попробовала согнуть свои руки, но я их даже держать поднятыми не могла. Ал тихонечко поднес их ко мне.

- Охереть… – слабо охерела я.

Руки были во льду, а на самих, на предплечье, кистях, были следы, будто кто-то очень сильно меня держал. И сами кисти подо льдом были черными. Ал посмотрел на мои ноги, чуть приподняв штанину. Судя по его взгляду, там такая же херня.

- Ты не помнишь, кто тебя так, Софочка? – заботливо с тревогой спросил дед.

- Нет… мне холодно…

Аластор накрыл меня тремя одеялами. Дед поцеловал мои щеки и сказал, что побудет внизу. Ал же улегся рядом, гладя меня.

- Соня, все будет хорошо, слышишь?

- Ал… уйди… ты умрешь…

- Мне пофиг.

- А мне нет…

- Что с тобой сделали?

- Я не знаю… замерзнешь…

Он залез ко мне под одеяла и прижал к себе.

- Какая ты ледяная. Так, давай-ка выпей это.

Он наколдовал кружку с чем-то.

- Что… это?

- Какао. Попей.

Он поднес кружку к моим губам. Вкусно.

Часа через два мои руки оттаяли, и сама я немного отогрелась. Тело меня слушалось, насколько мне пока что было нужно, поэтому я отодвинулась от Аластора.

- Ты куда? – спросил он.

- Уйди, пока не замерз. – сказала я.

- Софья, все будет нормально.

- Нет! я тебя чуть не убила, тебе мало что ли?!

- Я так понимаю, Мимзи с тобой говорила, да?

- Ты… ты как…

- Она рассказала. Соня, послушай, я люблю тебя. Я знаю, что ты не хотела, и что ты тоже меня любишь. Ты ни в чем не виновата.

- Аластор, я буду виновата, если ты умрешь.

- Я сам буду виноват.

- Ты-то в чем?

- В этом.

Он притянул меня к себе и страстно поцеловал. Я не могла сопротивляться, тело не слушалось, ибо не отогрелось. Когда он закончил, его волосы были в снегу.

====== Разборки Себочки ======

- Ал… не надо…

- Я люблю тебя одну, и больше мне никто не нужен.

Он начал целовать меня снова и снова, специально желая замерзнуть.

- Нет… стой… не надо… – по щекам потекли слезы.

Он вытирал их, и снова целовал меня. Его рога были покрыты не одним слоем инея. Демон взял мою руку, поцеловал в губы и прошептал в них:

- Не плачь. Пожалуйста, не плачь.

- Я убью тебя… – всхлипнула я – ты умрешь… я не хочу…

- Соня, обещай мне, что ты будешь меня любить всегда. Пожалуйста, ваше царское величество, обещайте быть только моей. Ибо я люблю тебя одну, моя снежная королева.

Он снова стал целовать меня. Я больше не могу сдерживаться. Я ответила на его поцелуй. Он такой теплый, такой ласковый, заботливый… не умирай, дурак. Я люблю тебя, мой красноглазый барин. Когда мы закончили, я открыла глаза. Аластор почти весь был во льду, но улыбался.

- Нет… что я наделала… не надо… – всхлипывала я.

Он чмокнул мою щеку.

- Я люблю вас, Софья Владимировна.

Я всхлипнула.

- Я тоже люблю вас, Аластор.

Я снова его поцеловала. Тут лед резко покрыл Аластора, и потом с треском разлетелся по комнате. Демон был жив. И он улыбался.

- Т-ты… ты не замерз?

- А же говорил, что стоит рискнуть.

Я радостно усмехнулась и уткнулась лбом в его грудь.

- Я уже решила… дурак…

Он обнял меня, продолжая согревать.

- Я тебя никому не отдам. Клянусь.

- Я тебя прибью, если Мимзи еще хоть раз посмеет тебя мацать, клянусь.

Он усмехнулся.

- А я тут причем?

- А вот нехер.

- Это не ответ.

- Я ж щас чихну, ты ж помнишь?

- На здоровье. – ласково улыбаясь сказал он.

К самой ночи я отогрелась. Как быстро день прошел, а. Я встала с кровати и пошла жрать. Да, на ночь вредно, но мне пофиг. Только я открыла холодильник, как сзади раздалось:

- Что ты хочешь?

- ТВОЮ МАТЬ! – выкрикнула я.

Сзади стоял Аластор.

- Не бойся, душа моя. Так что ты будешь?

- Я чуть не умерла во второй раз! не пугай! Мясо буду.

Ну и я сожрала тазик шашлыка. Ах, какое вкусное мясо! Да под водочку, прям муа!

- Ал, а что это за мясо?

- Оленина.

Я аж водкой подавилась.

- ЧТО?!

- Тебе не нравится? – встревожился он.

- Да нет, я просто… ну… ай, неважно. Я просто думала, что странно есть твоих сородичей.

Он прикрыл глаза и демонстративно сожрал шашлык.

- Я не олень, вообще-то. – сказал демон.

- Ну… я не знала, оно само.

- Слушай, может, спать пойдем?

- Погодь, «пойдем»? вместе что ли?

- Разумеется.

- Э, погодьте сударь, какой вы шустрый. Я вам еще ваш вопрос про беременность не простила.

Ал смутился.

- Ну… мне было интересно.

- Это хорошо, а вот мне было стыдно. Так, где там у нас бутылки?

- Ах, душа моя, прости мне этот грех! – сказал он, хватая меня за руку.

- Подумаю.

Ну и убив еще по тазику шашлыка и по рюмочке водки мы разошлись спать.

Утром следы от чьей-то хватки прошли. Меня напрягало это и тот голос, который велел мне просыпаться. Почему-то мне виделась меж ними связь. А может, у меня паранойя. 50 на 50. Я оделась, и тут ко мне ворвался Аластор с криком:

- Любимая, с добрым утром!

- И тебе привет. Обязательно орать?

- Виноват, исправлюсь. Как спалось?

- Шикарно.

Он стал смотреть на мои руки.

- Синяки прошли. – прокомментировал он – ты так и не вспомнила, что было в пещере?

Я помотала головой. Демон чмокнул мою щеку, стянул ушанку, и сказал:

- А я похож на русского в ушанке?

- Ты похож на оленя в ушанке. – усмехнулась я – завтракать пошли.