Ульрика мило засмеялась, и пошутила в ответ:
– Что ж, в одном мы точно похожи, нам катастрофично не повезло в любви!
Франсуа обаятельно улыбнулся, поправил каштановые кудри и серьёзным тоном изрёк:
– Почему же? Да, твой муж, его величество Хлодвик-Карл Ротенбургский, до этого момента очень холодно и равнодушно относился к тебе, и не мог забыть сою первую жену, но, мне кажется, он изменит хотя бы частично свою позицию, увидев тебя во всей красоте, во всём величии королевы. Я думаю, со временем его сердце должно оттаять, ведь ты удивительный человек: у тебя такие благородные манеры, ты такая вежливая приятная леди в общении, при этом умна, рассудительна, не горделива, а это-то при твоей необычной редкой сказочной красоте! Мне удивительно, как он не замечает достоинств твоего доброго нрава и сказочной внешности…
Ульрика побелела, как сметана, опустила взгляд голубых глаз в пол и со слезами в голосе ответила:
– К сожалению, мои достоинства заметил только ты, хотя я не знаю, как тебе это удалось, ведь мы с тобой сегодня общаемся второй раз в жизни, муж мой игнорирует меня, а на балах я скучаю, меня редко приглашают танцевать. Только какие-то пожилые вельможи или послы соседних стран из уважения ко мне, как к королеве…
– Что ж, – протянул обаятельно Франсуа, кокетливо прищурив один глаз. – Сталкивался я с тем, что у некоторых дам без всякой заметной причины есть проблема с непопулярностью на балах, и даже по опыту, обшивая таких дам, знаю, как решается эта проблема, помогу. Когда во дворце будут ближайшие балы?
Ульрика очень удивилась столь странному и нелогичному заявлению друга, постояла с вытянутым личиком, а затем сказала:
– Ну, ближайший бал будет уже через два дня, а следующий запланирован через три недели…
Франсуа с блеском задора в светло табачных больших распахнутых глазах ответил:
– Что ж, Ульрика, на ближайший бал ты можешь одеть и новое аквамариновое платье, а к тому балу, что будет через три недели, я сошью тебе новое платье, настоящий шедевр, я продемонстрирую тебя во всей красе! Я возьму для твоего нового шикарного платья дорогой шёлк изумрудного цвета, сделаю пышную юбку и шлейф, но на лифе сделаю глубокий нескромный вырез лодочкой, этот вырез вместе с лифом украшу тончайшим золотым кружевом и сделаю платью трёхметровый шлейф из этого тонкого золотого кружева! Ты произведёшь на том балу настоящий фурор, ажиотаж среди кавалеров, а я, по-дружбе чуть-чуть подогрею его. Ты включишь в список гостей на бал меня, и мы не будем сидеть ни одного танца в течение всего бала. Я тоже приду нарядный и буду танцевать только с тобой, уступая тебя другим кавалерам, когда они уже вскипят от ненависти ко мне, что ты, королева красоты этого бала, танцуешь со мной. Будут зеленеть от зависти и требовать, чтобы я уже уступил тебя хоть на один танец! Если после всего этого ажиотажа Хлодвик-Карл не приревнует тебя и не постарается как-то проявить свою любовь к тебе, как муж, то он не мужчина, а бесчувственная гипсовая садовая статуэтка! Но ты, пока я буду шить платье к тому балу, не теряй времени, попробуй заинтересовать мужа, появившись перед ним в этом аквамариновом платье…
Ульрика несказанно обрадовалась столь удачным мыслям Франсуа, её нежно бледноватое личико, казалось, засияло, а дыхание стало прерывистым, у неё появилась слабая, но надежда, что муж может как-то изменить свою позицию, и её жизнь пойдёт на лад.
– Спасибо тебе, Франсуа, друг, я буду с нетерпением ждать твоего нового швейного шедевра, того чудесного бала, который, может быть, правда что-то изменит, а так же любой возможности просто пообщаться с тобой, как с другом, ведь более обходительного, умного, добросердечного и обаятельного человека я не встречала…
… После этого Франсуа галантно откланялся, забрал с собой Кита и поспешил на съёмную комнату.
Кит озорно поглядывал на старшего друга своими большими зелёными глазами и тихо похихикивал со словами:
– И после этих обменов любезностями ты ещё будешь отрицать, что вы влюблены в друг друга? Хи-хи! Смешной ты всё-таки, Франсуа, душа у тебя добрая, хорошая, но, когда ты что-то делаешь из принципа, ты становишься таким упрямцем! И это упрямство тебе совершенно не к лицу! Хи-хи! Хотя, кажется, её величество Ульрика другого мнения! Хи-хи!
Франсуа засопел, покраснел смущённо, но спокойно и мягко ответил:
– Кит, дружище, братик, не нервируй меня, пожалуйста, я к тебе всегда со всей душой, как к младшему братику, зачем ты постоянно подкалываешь меня? И с чего ты придумал, откуда у тебя такая глупая фантазия, что будто бы мы с Ульрикой влюбились в друг друга? Мы подружились, но что плохого в дружбе? В самой обыкновенной дружбе? Пошли, нужно купить что-то на обед и садиться за работу, у меня два таких сложных и важных заказа!..
А тем временем Ульрика уложила свои длинные красивые пепельные жемчужные воздушные кудри в сложную интересную причёску. Потом подобрала к своему новому аквамариновому платью-шедевру изящные туфельки, утончённое сапфировое украшение на лебединую шейку, вставила диадему в причёску и с величавым видом истинной королевы, шурша атласным двухметровым шлейфом, усыпанным драгоценными камнями и невероятно пышной аквамариновой юбкой, отправилась в кабинет своего мужа, старого седого короля Хлодвика-Карла.
… Роскошный, украшенный гобеленами и полотнами известных итальянских художников кабинет с большой библиотекой и резным дубовым массивным столом, за которым, по-старчески скрючившись, и сидел Хлодвик-Карл Ротенбургский, красиво освещался свечами в золотых подсвечниках. Седой, с редкими волосами, с заметными залысинами и морщинами на полном лице с седой бородой, Хлодвик-Карл что-то писал, быстро обмакивая перо в чернильницу и снова резко скрипя пером по листу бумаги, когда услышал, что вошла Ульрика, поднял голову на жену…
Сказать, что Хлодвик-Карл удивился, значит не сказать ничего! Он испытал небывалый восторг, он не ожидал такого никак, его взор упивался красотой Ульрики, и этого царственного шлейфа и пышной юбкой, и украшенного кружевами и россыпью аквамариновых и сапфировых камней лифом, любовался его грациозностью и изящной шейкой, которую подчёркивал высокий стоячий воротник из сапфиров и аквамаринов. От восхищения он потерял на несколько минут дар речи, только ахнув без слов.
Суровый сгорбленный хмурый морщинистый король прошамкал:
– Ой, Ульрика, милая, как тебе удивительно идёт это платье! Это уже новый кутюрье Франсуа Жаккар постарался? О, да, видно, он действительно великий кутюрье! Ты в это платье стала, как будто другим человеком!
Ульрика же с норовом убрала за плечи свои длинные пепельные блондинисто-жемчужные воздушные кудри и с нотой обиды спросила:
– Да, это платье сшил Франсуа Жаккар, и, между прочим, он сказал, что я одна из самых красивых девиц и дам, которых он обшивал. И как это вы, такой холодный надменный человек заметили перемены? Как вы можете судить о том, что я стала другим человеком, если ни разу не общались, как супруг, со мной, никогда не приглядывались внимательно, какой я была, и вообще не замечали меня, будто я – прислуга, а не жена? Но я надеюсь, наконец-то увидеть сегодня, вечером, вас в моём будуаре?
Король Хлодвик-Карл Ротенбургский по-старчески сгорбился, насупил своё морщинистое лицо, расправил седую бороду, правил меховой плащ, подбитый дорогим темно-фиолетовым сукном и прошамкал:
– Милая моя прелестница Ульрика, я уже всё-таки в солидных годах, не молод, уже шестьдесят пять лет мне, даже не сорок пять или пятьдесят пять, а шестьдесят пять, у меня уже давно слабое здоровье, нет достаточной физической активности, бодрости. А мне ещё страной править, я же король Германии, на мне колоссальная ответственность за страну, это забирает все силы, а ещё нужно позаботиться об удачной выгодном замужестве доченьки, так что, давай, милая, без лишнего ворчания, просто пойми, что мне совершенно не до таких глупостей, как амурные развлечения…
Ульрику эти слова довели до белого каления, в голове красавицы промелькнула мысль: «Если ты, старый козёл, чувствуешь себя уже болезненным, любишь всё равно только свою первую жену и свою глупую капризную дочку, а до меня тебе дела нет, тогда зачем, вообще, женился на мне?! Как игрушку красивую, взял побаловаться, полюбоваться?! А я не игрушка, я – живой чувствующий человек!!! А что ты, интересно, сказал бы, если бы я, как королева, завела бы фаворита?», она плеснула чернила из усыпанной драгоценными камнями чернильницы мужу в лицо и со слезами убежала в свою спальню.
