Для Оли идеальное утро начиналось в обед. Когда тишину пронзил телефонный звонок, на часах было 6:54. Надрывалась мелодия на сотовом группы «HELVEGEN» – «Жатва», а девушке снилась лесная ведьма, которая в необъятном чёрном балахоне под «Собирает ваши души», манила к себе своими длинными крючковатыми пальцами, словно хотела заманить в ловушку.

– Алло! – сонным голосом в трубку сказала Оля. И где-то там, эхом, ей оно же и отразилось. Она что, на громкой связи?

– Доброе утро! – на том конце затараторил приятный мужской голос.

– Ольга Анатольевна Крыжовникова? Всё верно?

– Да, это я, доброе утро!

– Простите за столь ранний звонок, я, надеюсь, вас не разбудил? – и, не дождавшись ответа, продолжил дальше чеканить мужчина. – Меня зовут Владимир, я юрист вашей матери, Крыжовниковой Ларисы Петровны, если вы помните такую, – в его голосе показалась некая издевка.

– Такое не забудешь, – пробурчала в ответ девушка.

– Вы знаете, тут такое деликатное дело. Ваша мама тяжело больна…

«Мама!», – громко вскрикнула Ольга в глухую тишину квартиры. «Это не мама, а фурия!», – продолжала разговаривать девушка со стеной. Сон испарился, как роса на солнце, она вздохнула и побрела в ванную, чтобы освежиться ледяной водой. Под холодными струями, остатки сна смылись окончательно. Оля посмотрела в треснутое зеркало, хозяйка квартиры обещала его поменять, но забыла. Так и висит оно, расколотое, напоминая девушке, что и жизнь у неё такая же. Оля рассматривала своё отражение: светлые волосы торчали в стороны, взгляд потух, как лампочка в коридоре, под глазами обжились темные круги, морщины избороздили лоб и кружевом сплелись у рта, а ведь ей только будет 33. Шрам на брови напомнил трещину на зеркале. Этот след ей оставила на память мама. Лариса Петровна в ссоре ударила дочь, но силу не рассчитала, и девочка упала, ударившись лбом об угол деревянного стола. Рассеклась бровь, и кровь липкой красной струйкой растекалась по лицу и шее. Мама тогда сильно испугалась за дочь, остановила кровотечение и заклеила рану пластырем. Теперь эта метка с ней на всю жизнь.

Удивительно, что человек состоит из воспоминаний, и почему только плохие выходят на поверхность быстрее хороших. Именно они заставили Олю понервничать, захотелось курить, а дома, как назло, закончились стики. Пришлось быстро собраться и выйти на улицу до ближайшего ларька. «Табачная лавка» находилась рядом с кофейней. Для девушки кофе стал такой же зависимостью, как и никотин, и она решила сначала заглянуть туда. На пороге кофейни стоял ссутулившийся мужчина, пахнувший насыщенным древесным ароматом с нотками мускатного ореха, Оля помнила этот запах. Она вздрогнула. Руки затряслись, дыхание сбилось, мужчина шаркающей походкой подошел к стойке заказов, заговорил низким басом, делая заказ. «Этого не может быть!» – судорожно вертелось в голове. Мужчина почувствовал взгляд незнакомки и обернулся. Девушка с облегчением выдохнула, это был не он. Пить кофе расхотелось, и Оля быстрым шагом направилась к «Табачной лавке».

Рассвет первым лучом солнца поразил небо, ещё недавно была нетронутая синева, а сейчас ярко-алое пятно растекается по всему небосводу. Будто небрежный художник, случайно, капнул кистью на только что нарисованный холст.

Оля докурила стик, убрала «Айкос» в карман флисовой рубашки и шагнула в распахнутые двери вокзала. Оттуда шибануло тепловозной гарью, запахом потных подмышек, едким запахом мочи и прокисшим давно воздухом. Купила билет на ближайшую электричку до города Н. и терпеливо ждала её на привокзальной площади. Тут было свежо. Не то, что там. Оле пришлось спрятать руки в карманы, она поежилась, выпуская пар изо рта.

Небо над вокзалом пустое и бледное, как сама девушка. Подошла электричка, Оля уверенно зашла в вагон, нашла свободное место возле окна и стала разглядывать случайных попутчиков. Каждый был занят своим делом: кто-то спал, кто-то читал газету, кто-то сидел в телефоне. Быстро потеряв интерес, девушка решила смотреть в окно. За ним мелькали неизвестные перроны, деревушки, реки, озера, леса. Ближе к станциям вагоны замедлялись, за окном плыли семафоры, будки, составы на запасных путях. На остановке набирались ещё люди, и электричка снова двигалась к городу Н. Незаметно для себя, девушка задремала и проснулась, когда вагон стало заметно пошатывать. Её остановка. Взяв дорожную сумку, взвалив рюкзак на плечи, Оля вышла на привокзальную площадь. Навязчивые таксисты начали предлагать отвезти в любую точку города, орали друг на друга, сбивали цену, лишь бы переманить к себе клиента; люди толкались у ларьков и касс, некоторые толпились у киоска с едой.

«Смелые», – подумала Оля. Даже если бы она была голодна, не решилась отведать вокзальной еды, боясь слечь с отравлением. Подошел попрошайка, цыганенок лет пяти, на ломаном русском попросил дать денег на еду, затянул что-то про «не ел, не пил, помоги, тетя». Девушка достала булку свежего батона, брала в электричку, думая, что пригодится, и отдала пацану. Тот небрежно выхватил хлеб из её рук, выругался, побежал, но пару раз обернулся на «тетю» и кинул свою подачку бомжу. Бомж оказался более благодарным. Открыл упаковку с булкой, обнюхал её со всех сторон, аккуратно отломал кусок и медленно положил в рот. По довольному лицу стало понятно, что он благодарен, не то, что тот пацан. Оля ухмыльнулась и зашла на автовокзал, который находился недалеко от железнодорожного, надо было купить билет на автобус до её поселка.

В нужной кассе был перерыв, по расписанию автобус отходил от платформы через полчаса, девушке хотелось на него попасть. Дорога выматывает. Огромные механические вокзальные часы не работали, они остановились на 15:00. «Какое совпадение», – подумала Оля. «Время моего рождения как раз ровно 15:00, почти 33 года назад. Знак». От раздумий её отвлек одинокий певец, в зеленом вязаном балахоне с прорехой на плече, он сорвавшимся голосом затянул песню. Через раз, шмыгая носом и поглядывая на пассажиров просящим взглядом, доказывал людям, что не такой уж он и пьющий, выступает для души. Песня была про маму. Мать… «Была бы у тебя, дружочек, любящая мать, ты бы никогда не стал таким пропащим».

Оля нервничала, смотрела на цифровое табло, 15 минут до выезда, а касса до сих пор закрыта. Хотелось курить и орать на отсутствующую кассиршу из этого окна. Понятное дело, что та была не виновата, она же не робот и потребность сходить поесть или в туалет никто не отменял, но не за пятнадцать минут до отправления автобуса. Наконец-то, окно открылось. Оля купила билет и быстрым шагом пошла к нужной платформе. Пассажиры уже начали посадку в автобус. Её внимание привлек тощий бродячий пес с рваным ухом, прибившийся к автовокзалу, он был ранен, спекшаяся кровь кусками висела на грязной шерсти, ему нужна была неотложная помощь. Хорошо, у Ольги хранился номер телефона знакомого из приюта, и она в срочном порядке вызвала его на спасение пса, жизнь которого висела на тоненькой ниточке. Через 5 минут парень прибыл на место и забрал псинку, по счастливому совпадению проезжал рядом. Теперь можно спокойно отправляться в путь. Большую сумку Оля сдала в багаж, осталась налегке с рюкзаком. Ей выпало место у прохода, почти в конце автобуса. «Лишь бы не укачало», – подумала девушка, достала из рюкзака мятную конфетку и с облегчением засунула ее в рот.

Поездки в автобусе для неё всегда были испытанием: набитый салон, нарушающий твое личное пространство, духота в теплое время и холод в морозы, визжащие дети и навязчивые собеседники. А ещё её с детства укачивало, когда приходилось часто ездить на автобусе из приюта на подработки. Их незаконно вывозила администрация интерната ради наживы. Вроде бы для подростков небольшое путешествие и шанс посмотреть другую жизнь, вырваться из клетки, и в тоже время – сильное психологическое давление. Психологи говорили, что её состояние – следствие самовнушения, из-за сильного переживания, которое засело глубоко внутри от пережитого стресса. Возможно, она бы и рассказала свою историю специалисту, но в приюте верить никому нельзя – это Ольга давно усвоила. Вся информация будет использована против тебя. Посадка закончилась, автобус медленно тронулся. Водитель включил кондиционер, стало легче дышать, в пути почти не укачивало. Сосед по креслу попался необщительный молодой парень, который тут же достал наушники, чем избавил Олю от неловкой тишины между ними. Ехать предстояло минут сорок, солнце навязчиво лезло в окно и Оля закимарила. Слишком тревожные ночи были до этого дня, она почти не спала. Хватило подремать полчаса, разбудил парень, который выходил на одну остановку раньше. За окном замелькали деревья, заброшенные двухэтажные бараки, старая заправка, почти ничего не изменилось за последние двадцать лет, которые Оля тут отсутствовала. Конечная. Её остановка. Забрала багаж и на ватных ногах поплелась в сторону спального района, к пятиэтажкам. К дому, где жила её мама.