— Всё это, — вдруг подал голос Драко, чуть кивая в сторону, — заставило меня задуматься.

— Над чем? — тихо спросила Гермиона, словно громкость её слов могла бы испортить момент.

— Хочу каждое утро наблюдать тебя в своей постели. Хочу слушать, как ты поёшь в душе. Смотреть, как ты кусаешь кончик пера, пока читаешь документы. Наблюдать твою улыбку, переживать с тобой каждую боль и каждый страх, разделять счастье и радость. Хочу видеть, как растёт Рози. Хочу, чтобы она звала меня «папой».

Он говорил это искренне. Его глаза были прикрыты, голос едва ли был слышим кому-то, кроме самой Гермионы. Она замерла на долю мгновения, поднимая к нему голову.

— Я не идеален, Грейнджер. Я знаю, — она прервала его, положила палец на губы, чтобы больше ни единого слова критики не сорвалось.

— Помолчи, — а потом приподнялась на носочках, чтобы поцеловать.

Драко прервал её секундой позже.

— Это «да»?

— Это «да», — подтвердила она, снова прижимаясь к его губам.

Его любовь начинала новую страницу в книге её жизни.

На страницах — только самые нежные слова.

Каждый поцелуй — строка курсивом.

Каждое прикосновение — фраза, меняющая смысл.

Если бы кто-то раньше сказал Гермионе Грейнджер, что её будет любить Драко Малфой… Она бы знала, для чего жила всю свою жизнь.

И в самом конце они оба были неотделимы от истории, которую были обязаны рассказать.

Это было сложно. Но оказалось выполнимо.