В памяти у Анны всплыли смутные картинки наполненные красным цветом. Повсюду валялись куски плоти и вырванные кости. Яркой вспышкой в памяти зацепилось воспоминание о застывших от ужаса глазах Артема.
Она не помнила, когда это произошло. Как- будто в другой жизни и не со ней. Анна не могла принять, что совершила такую жестокость. Она хотела вырваться и забыть про все. Стать Белоснежкой откусить от яблока и уснуть. Не слышать больше Дьявола, не видеть души, не желать голубой кристалл, а просто спать без мыслей, без снов. Но она не Белоснежка и у нее нет спасительных яблок. Все мосты сожжены, отступать нельзя.
Анна вспомнила, как подняла обжигающий кристалл и произнесла слова приговора. Душа Антона стала бесформенной дымкой, и его засосало в кристалл.
Анна попыталась подняться, но не вышло. Силы покинули тело.
В голове вихрем метались мысли. Она не принимала факт, что это конец. История не должна так заканчиваться. Это не правильно. Игра удалась. Обмануты и повержены. Невозможно поверить что, ни чего нельзя изменить? Это не справедливо.
Анна услышала нервный смех Мити.
Девочка в белом платье и пышных бантиках села рядом с Анной. Потерев испачканные кровью щеки, Мая маленькими липкими ладошками взяла ее за руку.
– Пришло время для поцелуя души, – она вытянула шею и поцеловала Анну в сухие губы.
В этот момент Анна осознала, что вот он конец.
Как же они позволили себя одурачить. Что же их ослепило? Одиночество, ненависть, страх? Они словно не жили, а играли в игру с жестокими правилами. И проиграли.
Тело Анны постепенно приобрело темно серый цвет и взрывом разлетелось пеплом по церкви.
– Ты мне очень помогла милая Мая. – Митя тщательно отряхнулся от каменной пыли и внимательно посмотрел на девочку.
– И что дальше? – спросила она.
– Я получу новую жизнь, а ты станешь пеплом, – заявил Митя. Он широко улыбнулся. – Ну, я пошел.
– Так же как вся моя жизнь ярко горела.
Дойдя до окраины каменного города, Митя нашел огромные деревянные врата на каменных колоннах. Пройдя сквозь них, он почувствовал жар и удушье. Оглядевшись, понял, что находиться в горящей комнате. Со всех сторон обжигали языки пламени. Митя схватил кристалл и пробираясь через огонь выбрался на улицу.
– Ну, вот уже успел испортить новую плоть. – Он взглянул на красные ожоги на руках. – Больно, – радостно заметил он.
В его руке лежал черный кристалл, который несколько часов назад был голубого цвета. В нем теперь вечно будет черная ненависть Ани и Маи.
Кажется все же это не конец – Это начало.
Он достал веревочку из кармана и повязал кристалл на шею. А затем пошел прочь, в новую жизнь.
__________
Зеленая электричка сонно отбивала металлическую мелодию. Шум колес в синхронизации с ветром создавал изумительные звуки. Они разносились по вагону и звучали как колыбельная. Вагон наполняли сонные, хмурые люди. Все эти разные люди со своими непохожими жизнями были слишком погружены в собственные тайные мысли, желания и слишком занятые своими проблемами. И ни кто из них не замечал, как двое из толпы пристально смотрят друг на друга.
Антон нахмурился, осознавая, что время пришло. Ему было трудно осознать увиденное.
Он понимал, что девушка, которую он видит, пришла из его ведений. Вот Вера и вошла в его жизнь. Значит, механизм пришел в действие. И остановить его уже нельзя. Но, что если изменить историю? Какой конец их будет ждать, если играть на опережение.
Антон думал о возможности изменить историю? И захотят ли они ее менять?
Прощение
40
Тяжело вздохнув, Анна подошла к могилам своих родителей. Положила розы на памятник и еще раз вздохнула.
– Здравствуй мама, папа. Простите, что давно не приходила. Было много дел…
Сглотнув ком в горле, села на скамейку и уставилась на подол своего платья. В животе штормило, маленький кораблик в мочевом пузыре мог в любую секунду перевернуться и героически утонуть. Желудок сам себя посасывал, не обращая на съеденный завтрак внимание.
– Мамуль ты всегда любила розы, а я считала их цветами смерти…
Каждое слово давалось с огромным трудом. Она изо всех сил старалась не заплакать. В горле пересохло, ужасно хотелось пить. Язык ели ворочался. Непонятный страх и чувство вины сковывали тело.
– Поговорите со мной, пожалуйста, поговорите со мной. Я тридцать два года прошу у вас прощения, в надежде, что возможно получу его. Сама себя я уже вряд ли когда-нибудь прощу. Но вы… я тоже любила девочек…– она громко выдохнула – Вы меня призираете? Имеете право. Так ко мне относятся все. Я их не виню. Повернуть бы время вспять, девчонки были бы живы. А я мертва. Мертва звучит как спасение. Моя свобода в смерти.
Она посмотрела на свои руки, которые тихонько подрагивали лежа на коленях. Нежная кожа обтягивает косточки. Здоровый цвет, мягкие и гладкие на ощупь. Кисти двадцатилетней девушки. На правой руке под цепью грубая от мозолей кожа, напоминает о долгих годах страха.
– Мне пятьдесят два года? Забавно как меня обманывает мое тело. Я не могу верить даже ему. Мне пятьдесят два года. А жизнь остановилась в двадцать. Я старше вас, но глупее. – Анна ударила кулаком о скамейку. Белые костяшки мгновенно покраснели. – Вряд ли вы мечтали о таком будущем для меня. Жаль, что пришлось бросить университет. Мне нравилось учиться. Как все… нормальная, как все.
Стеклянный взгляд устремился вдаль. Не безразличный, а именно стеклянный, если еще точнее то зеркальный взгляд. В ее глазах, отражались тридцать лет ненависти к себе.
– Ни друзей, ни семьи, ничего хорошего. Только смерть и боль. Я как зараженный нерв, сплошная боль.
Горло, прожгла горечь, как сигарета оставляет тлеющую дырку в газете, в рубрики память.
– Поговорите со мной. Почему вы все время молчите? Хотя бы раз за, эти годы, хоть слово. Одно маленькое слово. Разве я много прошу? Одно слово.
Она закрыла руками глаза и несколько минут сидела без движения. А затем очень тихо произнесла. Она сама ели расслышала что сказала. Но слова крепко зацепились за воздух и легко опустились на землю.
– Заберите меня.
Резко встав, она на прощанье произнесла:
– Надеюсь, вы ни когда не встретите призраков, которых я поймала.
Она отвернулась и быстро пошла прочь.
Анна крепко сжимала руль автомобиля. Рыжие волосы распущены, черное платье обтягивало тело, глаза закрыты. На лице ни одной эмоции. Можно подумать, она спит, настолько беззащитна она выглядит. Но это не так. Она не спит. Внешнее спокойствие, лишь маска. А под ней яростно кричала душа, проклиная все на свете. Нет, она не нежилась на солнышке, безмятежно наслаждаясь теплыми лучами. Она тонула в ненависти. Нет, она не медитировала, пытаясь достигнуть нирваны. Она поздравляла себя с днем рождения и днем смерти.
За спиной кладбище, впереди лес, параллельно густому, взъерошенному лесу шассе и канава.
Она открыла глаза. Ее взгляд утоп в ветвях, пролез между стволов и проник в темноту. Вдохнула аромат зелени и древесины. Ветви, будто, хлестанули по лицу. Анна поморщилась. Снова закрыв, глаза она крепче сжала руль.
Меня не существует. Я умерла тридцать два года назад. Меня похоронили на этом кладбище. Если пойти на восток от большого дерева, примерно, через восемьдесят метров найдете мою могилу. На памятнике красивая фотография. Я с копной длинных волос, на лице задорная улыбка. На похоронах все плакали, мама, папа, сестры, мои друзья. Говорили, какой я была замечательной, ценила жизни, всегда улыбалась. Кто-то вспомнил мой задорный смех, если я смеялась, все начинали хохотать. Кто-то говорит «Она бы не хотела, что бы мы плакали», а я говорю, что хочу, я же умерла. Плачьте. На улице идет дождь, все спрятались под зонтами. А я нет, мне все равно на дождь, я же умерла. Вот они стоят у могилы и плачут, а мне почему-то радостно. Более того я счастлива. Странно, правда? Я еще не когда не была так счастлива, того гляди расплачусь. Я не претворяюсь и совсем не важничаю, я искренне рада, что умерла.
