Людолов. Слуги Великого князя.

Клятый пролог.

Песий брех не умолкал в отдалении. По особым заливистым ноткам в лае легко выводилось, что псы лают не просто в азарте погони, а на кого-то конкретного, скорее всего – медведя. Свора гнала зверя в лес, или сам матерый уводил ее туда, в надежде там оторваться. Если это болотный медведь – им будут завидовать даже князья. Сейчас такой зверь – большая редкость. Самое интересное только начиналось! Но надо было спешить – косматая гора мышц и клыков только с виду была неуклюжей, но в случае нужды – медведь мог двигаться поразительно быстро, а убивать – еще быстрее.

«Как хорошо, как же хорошо размять старые кости» – так думал Волк, бывший дружинник-гридь из Новгорода, а ныне – гроза всего Степного порубежья, удалой атаман разбойников, именующий себя ни как иначе как боярин Вольг Ольбегович. Встречный ветер хлестал иссушенное лицо в шрамах этого немолодого, но еще крепкого мужчины, как и десять-двадцать-тридцать лет назад. Это напоминало молодость, и он радовался этой приятной схожести. Жизнь – в движении, кто не двигается – уже мертв. Он понукал лошадь – быстрее, быстрее, туда! Успеть первым! Атаман никогда не запрещал своим бить зверя без него. Наоборот – жестоко бранил или даже бил тех, кто, желая ему угодить, не стрелял, имея такую возможность, оставляя право первого выстрела ему. Нет, нет – так совсем не так интересно без соперничества в забаве! Соперничество – подстегивает! Оно заставляет кровь быстрее бежать в старых жилах, это держит в бодрости! И, видит Небо, даже если зверя порешил не он – атаман все равно получал удовольствие от того бешеного азарта, который он так любил и в повседневной жизни. Первый среди равных, как в старые добрые времена, заслуженный первый – за это и боготворила его ватага… А еще, конечно, за удачливость и щедрость. Не было такого наскока, чтоб ватага понесла больших потерь или вернулась с пустыми руками. Волк, как опытный вожак настоящей волчьей стаи – всегда знал, куда надо идти и где есть чем поживиться.

Сегодня охота обещала быть еще более горячей, чем обычно – этого зверя выслеживали давно, по наводке деревенских, у которых зверюка повадился таскать овец прямо из сараев.

Стремя в стремя с атаманом несся на мохнатой степной лошади, азартно сверкая узкими степными глазами Тимар, торк, и его личный телохранитель. Тимар мог на скаку со ста шагов попасть в летящую утку, и соперничать с ним в этом было сложно, но ведь медведь не утка – еще посмотрим кто кого! Поляк Чеслав с уже приготовленным арбалетом, видимо, тоже был такого же мнения. Рядом с ним на мохнатой же лошадке скакал гость атамана, сын печенежского хана, батыр Илдей. У хана – много сыновей и еще больше воинов, но, если договориться об общем хотя бы с этим сыном – пограничье и даже само княжество еще не так дрогнет от боевых криков его ватажников и степняков. Даже под рукой этого, не самого успешного сына Большого хана Талмата – порядка трех сотен всадников. Да с такой силой – даже не каждая дружина сможет справиться!

За раздумьями атаман не сразу заметил навязчивое, словно комариный писк, беспокойство и не сразу понял, что не так. В лесу было тихо. Виляющая звериная тропа расширялась. Впереди, под разлапистым кустом, сплошное месиво серо-бурого цвета, топорщащееся вывороченными сизыми внутренностями в кровавой грязи. Все что осталось от одного из охотничьих псов. Кто-то очень крупный и сильный одним могучим усилием порвал зазевавшуюся собаку пополам! «Ох, и матерый зверище, видимо!» – атаман почувствовал знакомый трепет восторга. Гость степняк приготовил лук для стрельбы? Чтож, посмотрим, чья будет добыча! Хоть Волк и не особо жаловал лук, но вот арбалет, подарок Чеслава – это да. Грозный боевой механизм, кованый у франков, пробивал самые крепкие доспехи тяжелой стрелой-болтом… И черепа даже крупных зверей – тех же медведей. Сможет ли совершить такой подвиг даже степной, сложносоставной лук? Атаман очень в этом сомневался, и в этом ему был подспорьем личный опыт. Он улыбнулся сыну хана – ну давай, ханыч – посмотрим, кто завалит зверя! Печенег, заметив его улыбку, тоже вежливо улыбнулся. Вежливость к старшим – одна из черт степняков, надо отдать должное. Интересно – так же ханыч улыбался князю Владимиру, когда дружина последнего разметала, размазала по степи сборную орду его и нескольких его братьев, а сам Илдей, оказавшись в окружении, сдался в полон? И был милостиво отпущен князем, только через полгода, потому что хан так и не выкупил неудачливого сына, плюнув на него, после того как услышал сумму выкупа. Сыновей у хана было множество, а вот серебра на каждого неудачливого из них – нет!

Его отвлек от воспоминаний отчаянный визг собак и мощный утробный рев. Такой мощный что, казалось, дрогнул весь лес. Нет, это определенно не заурядный зверь! Зеленые метелки ветвей хлестали атамана по лицу и бокам и, наконец, он, с небольшим запозданием, расплескав зеленый водопад кустов конской грудью, выметнулся на небольшую полянку, вслед за обскакавшим его таки, Чеславом.

Полянка, сплошь утоптанная, была залита кровью – клочья мяса и покалеченные останки собак валялись тут и там. Некоторые псы были еще живы и пытались уползти из этого страшного места, волоча внутренности и перебитые конечности. На противоположном краю поляны, на крепких ветвях огромной березы, висели облепленные мухами четыре ватажника-загонщика. Те, что еще утром отправились далеко в обход.

– Велесово гузно! – атаман оглянулся на Тимара – он еще ничего не понял, сказывался возраст, ведь звери не могут подвешивать людей на веревках за горло, они вообще ничего такого не могу… А личный телохранитель уже обегал взглядом кусты, мигом позабыв про охоту и разодранных собак. На его луке лежал уже не широкий охотничьей срезень, а бронебойная стрела с узким наконечником. Возглас удивления ватажников заставил Волка обернуться, и обмереть – поляк так и седел на охотничьей лошади, медленно бредущей по окровавленной поляне, но в его посадке больше не было присущей ему лихости и собранности. Плечи понуро опущены, а там, где короткое время назад была голова, теперь лишь ровный срез, брызжущий фонтаном крови. Был старый боевой друг – и не стало. Атаман зарычал от ярости и потерял еще несколько драгоценных мгновений, пытаясь совладать с собой. На поляну вывалились гурьбой отставшие, разгоряченные погоней ватажники. Веселые, крепкие, азартные. И в воздухе, со всех сторон, засвистели стрелы…

– Волк – берегись! – Тимар метнул несколько стрел в возможное место засады. Атаман, уже все поняв, перекинул из-за спины легкий степной щит, чтобы хоть как-то прикрыться. Вокруг творился ад – на небольшой поляне случилась каша из бьющихся в агонии убитых и раненных коней, визг, шум, матерная ругань.

– Отходим! – рявкнул атаман, видя, как раненные кони сбрасывают и калечат его ватажников. – Живо!

Пара всадников рванула назад по узкой тропинке: отступить, перестроиться обойти место засады. Не успели они проехать и десятка шагов, перед коленями первой лошади, как змея из листвы выскочила толстая верёвка. Конь запнулся об неё и полетел через голову вместе с наездником. Второй всадник успел поднять лошадь в прыжок, перемахнув живое препятствие, но только затем, чтобы грянуться оземь, когда копыта лошади коснулись земли. В одном из копыт торчали растопыренные железные шипы, спаянные вместе и похожие на маленькую звезду. Один из шипов застрял глубоко в плоти животного. Лягаясь всеми четырьмя конечностями, лошадь закричала почти по-человечески – душераздирающе и жалобно. Атаман отчетливо услышал этот первый крик, а потом отдельные звуки все пропали в диком гвалте месива, что началось на поляне, потому что опять засвистели стрелы.

Ещё один взбесившийся конь тяжело скакнул наперерез атаману, а потом, испугавшись, прянул в сторону – ватажник на нем хряпнулся вниз головой и не поднялся. Кони взвивались на дыбы, молотя смертоносными копытами, стрелы продолжали лететь. Пальцы Волка судорожно стиснули арбалет, казавшийся еще мгновение назад таким надежным. Сколько же врагов засело в засаде? С ним большой десяток его ватажников. Был. Сейчас – меньше, но остались еще ханский сын и два его воина и семеро его «бывалых». Холодок нехорошего предчувствия, ледяной волной прокатился по телу. Кто посмел на них напасть? Дружину его люди бы точно заметили. Местные собрали свою ватагу их охотничков, да решили, таки, дать отпор? Даже сейчас его воинов хватит, чтоб прорубиться через целое полчище таких горе вояк с топорами и охотничьими луками да рогатинами.