Прикрываю грудь руками и встаю на ноги, как новорождённый оленёнок. Коленки дрожат. Мужчина закутывает меня в огромное полотенце и вынимает. Легко, будто вешу полтора килограмма. От брызг воды его одежда промокает. Наблюдаю за ним из-под слипшихся от влаги ресниц.

– Поспала? – голос грубый. Резкий. Раздражённый.

– Угу.

Он что так разозлился оттого, что я отрубилась?

– Врач приехал. Одевайся и выходи.

На полке в ванной оставил какую-то одежду. Женскую. Пижама из шёлка. Тёмно-синего цвета. Он мне снова шмотки своих подстилок предлагает надеть? Сжимаю челюсть до скрежета.

Выбора немного. Либо послушаться его, либо выходить в мокром полотенце. Может, было бы сил больше, из чистого упрямства, назло ему, я бы так и поступила. Но в довершение ко всему ещё и простудиться не хотелось.

Подсушила волосы и нехотя взяла в руки пижаму. Всё пришлось впору. Силюсь припомнить габариты блондинки. Она килограмм на пятнадцать больше меня. Не думаю, чтобы её зад влез бы в эти пижамные брюки. Если только он её не раскормил, а здесь осталась её старая одежда.

Впрочем кто знает этого Сабурова. Может, у него для каждой любовницы в доме приготовлен свой размерный ряд. Хотя он куда больше производит впечатление мужчины, избавляющегося от любовницы сразу после полового акта. Вместе с использованным презервативом.

Ожидала, что приедет молодой товарищ Ратмира. Интеллигентный кавказец в очках. Но в гостиной меня встретил другой доктор. Русский. Трезвый. Взрослый. В костюме. Его словно вырвали с вечеринки. Скорее всего, так и было. Но недовольство на лице не читалось. Полагаю, заплатят ему достаточно, чтобы скрасить отсутствие на празднике.

– Здравствуйте, Серафима, – пожимает мне руку, улыбаясь. С почтением.

Хмурюсь, киваю. Ничего не говорю – губа болит.

– Я хирург. Сейчас осмотрю вашу рану и сообщу, нужно ли зашивать.

Морщусь от последней фразы. Но доктор тут же успокаивает, что больно не будет. Всё необходимое, включая лидокаин, у него с собой.

Сабуров стоит рядом со скрещенными на груди руками. Наблюдает. Доктор время от времени на него поглядывает. Словно боится, что одно его неверное движение, и голова с плеч.

– Зашивать необходимости нет. Рана неглубокая. Но первые дни обязательно обрабатывайте и смазывайте кремом. Я его оставлю. Также вам следует соблюдать речевой покой.

Слышу, как хмыкает Ратмир. Речевой покой. Ну как же. Можно подумать, боль меня когда-то останавливала.

Доктор завершил осмотр, и Сабуров проводил его к выходу.

Через пару минут пришёл за мной, застав изучающей вид из окна. На улице красиво. Горят гирлянды на большой ёлке во дворе. Взрываются петарды. Накатило ощущение праздника. Мимолётное.

У кого-то праздничный стол с оливье и мандаринами. И полноценная семья. А у меня разбитая губа и пропавшая сестра.

– Пошли, тебе нужно поесть, – вырывает из грустных мыслей голос Ратмира.

Оборачиваюсь к нему.

– А когда ты уходишь? – хочу прояснить для себя ситуацию.

– Куда? – удивляется.

– Не знаю, – пожимаю плечами, – праздновать Новый год.

Смотрит на меня долго. Размышляя над ответом. Или над своими планами на вечер.

Глава 9

– Я никуда не собирался.

– А как же твоя семья или друзья? – не унимаюсь.

Неужели он хотел встречать Новый год в одиночестве?

– Обойдутся без меня.

Мычу что-то нечленораздельное в ответ. Речевой покой был неплохим советом. Жаль, трудновыполнимым.

Он выходит из комнаты, пресекая дальнейшие расспросы. Как же.

Нагоняю его. Но, когда переступаю порог кухни, едва не падаю в обморок от запахов. Рот тут же наполняется слюной. Патимат отлично готовит, но похоже, что помощница по дому Ратмира просто богиня.

Нур ещё расставляла приборы на столе. На две персоны. Она взглянула на меня и улыбнулась как давней знакомой. Я почему-то покраснела. Поприветствовала её тихо и заняла место за столом.

Даже вытащили столовый сервиз. Красивый, красно-белый. Праздничный. В моё последнее пребывание здесь посуда была дорогой, но такой же спартанской, как и все предметы в этой квартире. Осторожно провела указательным пальцем по графичному рисунку. Захотелось потрогать.

Помощница по дому, завершив приготовления, уже собиралась покинуть кухню, как меня осенило, что мы можем вот-вот оказаться одни в этой огромной квартире. Вдвоем. Я и он. И больше никого.

– Присоединяйтесь к нам, Нур! – останавливаю её, взяв высокую ноту.

Сабуров приподнимает бровь в молчаливом вопросе. А мне до жути неловко оставаться с ним наедине. Хуже всего, что, кажется, он догадался обо всём.

Одно дело, когда он постоянно отталкивал меня. Понимала, что нас разделял мой статус девицы, пришедшей к нему с протянутой рукой.

Но сейчас что-то изменилось. То, как он смотрел на меня. Говорил со мной. Даже язык тела стал другим.

– Нет-нет! Мне нужно уходить. К друзьям, – испуганно смотрит на меня несчастная.

Перевожу взгляд с неё на Ратмира. Что я сказала не так?

Опасалась обнаружить в меню только фуа-гра, улиток и морских ежей. Но, к моему удивлению, еда оказалась простой и очень аппетитной. Даже оливье с мандаринами присутствовали, что согрело моё сердечко.

– Это мы вдвоём будем встречать Новый год? – доходит до меня, что мы не в простой день остались вдвоем, пока Сабуров накладывает на мою тарелку еду с горкой.

– Оставить тебя одну? – равнодушный вопрос.

– Мне будет грустно, – отвечаю, склонив голову.

Если бы я могла выкинуть из неё воспоминания о погребе, стало бы гораздо проще с ним общаться.

Изучаю его. Он переоделся. На нём синяя рубашка, отлично гармонирующая с моей пижамой. Галстука нет, пара верхних пуговиц расстёгнута, открывая загорелую шею. На щеках щетина. Тестостероновая бомба. Только закатанные по локоть рукава выдавали некую расслабленность образа.

– Без меня? – уголок губ чуть приподнят вверх.

Готова поклясться, что он подтрунивает надо мной. Новая опция в нашем общении.

– Знаешь, что с кем встретишь Новый год, с тем его и проведешь? – жуя салат, перевожу тему.

– Ты мне всю жизнь будешь возвращать долг, поэтому вряд ли я от тебя смогу избавиться в ближайший год, – замечает в привычной манере. Холодной и скупой на эмоции.

Морщу нос.

– А как же шампанское? – жутко хочется снять напряжение. Его скопилось во мне такое количество, что я вибрировала, как крылышки у феи Динь-Динь.

– У меня нет Вдовы Кличко, – ухмыляется.

Но всё же поднимается и достаёт из холодильника охлаждённое шампанское. Мелкой вязью на этикетке выведено название. Что-то на баснословно богатом.

– Не «Советское шампанское», но тоже сойдёт, – пожимаю плечами.

Слежу за его движениями. За тем, как слаженно работают мышцы рук. Чётко выраженные, перекатывающиеся под кожей. Хочется коснуться их, почувствовать собственными ладонями.

Сабуров ловит мой восхищённый взгляд, и я тут же опускаю ресницы. Щёки предательски горят. Я же не нежный цветочек, что со мной происходит? Долго я ещё буду вести себя как ванильное создание в его присутствии?

Он разливает в высокие бокалы алкоголь. Пузырьки резво стремятся наверх.

Сабуров не планировал со мной чокаться. Но я потянулась через весь стол и ударилась своим бокалом об его.

– Это традиция, – поясняю.

Осторожно прикладываю бокал к губам. Шампанское приятное, лёгкое. Спустя пару глотков я становлюсь веселее.

Могла бы я представить ещё пару дней назад, что мы вместе встретим Новый год? Ни в жизнь.

Сабуров почти уничтожил свой стейк. С кровью. Пока я осторожно жевала.

– Как ты нашёл меня в квартире дедушки?

Предполагала, что он просто догадался. Возможно, сначала искал где-то ещё. Например, в общаге или в спортивной школе. А потом поехал по адресу моей прописки.

– Не имеет значения.

Ответ, пресекающий любые дальнейшие вопросы. Хмурюсь.

– Тебе вообще знакомо чувство самосохранения? – его черёд злиться.