Куноичи прошла в гостиную и впервые поднялась по винтовой лестнице, ведущей на крышу. Здесь был небольшой садик и бассейн, которые совсем её не заинтересовали.

— Что мне нужно сделать?

Ветер был сильным и холодным. Квами парили рядом, и ледяные порывы их совсем не беспокоили.

— Сказать наши имена, — клыкасто ухмыльнулся котёнок. — Меня ты знаешь, но я напомню: Плагг.

— Потом сказать «синхронизация». Я Тикки, — божья коровка сложила лапки в молитвенном жесте. — Удачи.

— Она мне понадобится. Плагг, Тикки. Синхронизация.

Хотела бы она сказать, что мир взорвался вихрем магии, или что она ощутила в себе невообразимую силу. Ничего этого не было. Тен-Тен лишь поняла, что она теперь другая, а её тело стянуло чем-то вроде чёрно-фиолетовой жвачки. Неприятно, но терпимо. И очень больно, если не снять эту резину с себя как можно быстрее.

Она не прыгала по крышам, а летела, не касаясь ногами черепицы. Хватало одной мысли, чтобы сменить направление или призвать попутный ветер — теперь тёплый и дружелюбный. Мысли пытались путаться, ускользали, сознание плыло — и Тен-Тен насильно собирала себя обратно по кусочкам, помня об идентичности и не давая магии прорасти сквозь собственную душу.

Особняк Агрестов вновь был неприветлив. Тен-Тен, не смотря, увидела Парадокс: он раскинулся над домом, растягивая его в разные стороны, как злой ребёнок тянет игрушку, чтобы порвать. Когда она ступила на пожухлую траву в саду, от её ног волной разошлась сила, ломающая это искажение.

Тен-Тен шла тем же путём, каким она проникла в тайное убежище Бражника. С каждым её шагом мир вокруг трескался и срастался заново. Кусты лабиринта раздвигались перед ней, лестница вмиг очистилась от грязи, стальные двери растеклись большими лужами.

Зимний сад сопротивлялся силе, желающей навести порядок. Тёмные стены вокруг ломались и нарастали друг на друга, тесня Тен-Тен то в сторону, то назад. Они не могли как-то ей навредить, бессильно раз за разом бросаясь на существо, пришедшее раз и навсегда уничтожить давний Парадокс. Реальность трескалась бензинными витражами, чтобы кусочки затем встали как нужно. Примерно так же хороший медик ломает кость: без этого не соберёшь мозаику осколков в верном порядке.

Лишние кусочки реальности пенились и плавились в черноте. В Катаклизме — чуме, уничтожении, второй силе мира. Тен-Тен чувствовала, как эта мощь рождается рядом с сердцем и выходит наружу. Зимний сад сужался, искажённое пространство складывалось, возвращаясь к нормальному размеру. Нет Парадокса — нет этого ненормального расширения, сотне неправильных метров под домом.

Мир дал Тен-Тен всё, чтобы она излечила его, наконец, от застарелой боли. Не было никакой преграды, чтобы она дошла до Эмили. Никакой… кроме Габриэля.

Он стоял спиной к гробу, без синхронизации и без какого-либо оружия. Нурру парил недалеко от его правого плеча.

— Не подходи, — сказал Габриэль, дрожа всем телом. — Не подходи!

Тен-Тен не могла ему ничего ответить: слишком много в её теле было силы. Любое слово — это приказ, любая мысль надлежит исполнению.

Она повела рукой, и Габриэля снесло в сторону. Мужчина упал, начал звать Нурру, приказывать квами провести синхронизацию.

Тен-Тен посмотрела на квами мотылька и подумала лишь одно. «Нет».

Естественно, он послушался.

— Не волнуйтесь, Мастер, — сказал Нурру, подлетая к рыдающему от бессилия Габриэлю. — Она исполнит Ваше желание.

Саркофаг разлетелся на тысячи кусочков, сверкающих, словно россыпь бриллиантов. Тело Эмили поднялось в воздух, подол белого платья развевался, словно в воде.

— Желание? Эмили?.. она воскресит Эмили?

— Да, Мастер. Она здесь для этого.

Тен-Тен смотрела на парящую перед ней женщину. Чувствовала нежность и любовь Габриэля к ней. Его сумасшествие, рождённое Парадоксом. Желание. Страсть. Похоть.

Где-то наверху лежал Адриан, убаюканный силой мира. Адриан, которому был нужен родитель — любящий его, мягкий, заботливый.

Не Габриэль.

Всё, что оставалось — это пожелать.

Комментарий к Глава 27. Парадокс.

Завтра будет Эпилог.

Люблю вас, котятки.

Алоха.

========== Эпилог ==========

Неделя прошла, словно Тен-Тен просто моргнула.

Очень спокойная неделя, стоит отметить. Ни тебе акум, ни попыток отравления, ни даже критики одежды. Вот какие чудеса творит смена окружения и немного смертей.

«Смерть» — это про Габриэля. Тен-Тен хотела, чтобы Адриан жил в полной семье; месье Агрест слишком сросся с Парадоксом, чтобы спокойно существовать после его уничтожения. Тело Габриэля рассыпалось чёрным пеплом с той же скоростью, с которой жизнь возвращалась в Эмили. Что самое ужасное — до последнего своего мгновения Габриэль не сводил глаз с жены. В нём оставалось лишь безумие и счастье.

Тен-Тен плохо помнила, что было дальше. Она могла чётко отследить, как в её голове появилось желание избавиться от Парадокса. Потом — больные глаза Габриэля на фоне угольков кожи и ласковая, милостивая темнота для сознания Такахаши.

Очнулась она в квартире Луки через каких-то пару часов. Тело болело так, словно по нему маршировала армия даймё, во рту было гадко и сухо, сердце стучало будто из последних сил. Тен-Тен не могла ни сказать что-либо, ни даже просто позвать на помощь.

Она просыпалась и снова падала в обморочную бездну раз пять. На последний рядом сидел Лука, внимательно отслеживающий её состояние.

Увидев, что Тен-Тен приоткрыла глаза, Лука ласково улыбнулся и склонился к ней.

— Ты справилась, — сказал он, смотря куноичи прямо в глаза. — Теперь отдыхай.

Это всё, что ей оставалось. Парадокс, из-за которого Тен-Тен была призвана в этот мир, больше не существовал; не должна была существовать в чужой реальности и сама Такахаши. В конце концов, она была в мёртвом теле, хотя и не задумывалась об этом раньше. Все проявления её жизни были одним большим искажением, вызванным Парадоксом.

По-хорошему, она должна была умереть, но тут за дело взялись квами. Целая шкатулка квами, между прочим: девятнадцать{?}[Их реально девятнадцать.] маленьких волшебных существ, благодарных Тен-Тен за уничтожение Парадокса до мокрых глаз. И все они, как один, совсем не хотели, чтобы Такахаши их покидала.

Три дня Тен-Тен пролежала в постели, молча страдая. Она не могла показать, что её тело будто раздирало клетку за клеткой, ведь её гримасы пугали квами с их детскими сознаниями. Лука, конечно, видел стеклянный взгляд своей девушки и отмечал заторможенную мимику, но ничего не комментировал. Всё было понятно и без слов.

На четвёртый день начались улучшения. Тен-Тен не знала, какую магию использовали квами, но её тело начало восстанавливаться. Или лучше сказать «оживать»? Постепенно вернулась чувствительность, пропали огромные чёрные синяки с ног, ушёл сладковатый душок. Впервые за эти дни Тен-Тен заснула спокойно, совсем не чувствуя боли. Утром в зеркале отражалась не яркая блондинка, а миловидная шатенка, явно метиска. Глаза так и остались льдисто-голубыми, потому что квами понравился этот цвет. Внешностью девушка в зеркале не напоминала ни Тен-Тен, ни Хлою - скорее что-то среднее между ними.

Это был подарок квами их спасительнице. Новая жизнь с телом, которое точно было только её. Никакого сравнения с Хлоей, никакой связи с прошлым.

Никакого Вей Ли, Андрэ, Одри. Их планы тоже канули в Лету, потому что усмехающийся Лука подарил Тен-Тен документы с её прежним именем и его фамилией.

— Не знаю, сколько у нас будет времени, но я хочу провести его с тобой, — сказал он, пока Тен-Тен рассматривала чужую фамилию рядом со своим именем.

Тен-Тен Куффен. Смешно звучало, словно какая-то считалка.

Они много гуляли. В основном в парке героев, где была установлена статуя Чудесным и где, оказывается, Тен-Тен в первый раз пряталась от акумы-голубя. Париж был намного меньше, чем она думала.

На седьмой день после уничтожения Парадокса они с Лукой сидели в парке, выпрямив ноги и вяло разглядывая жизнь вокруг. В распущенных волосах Тен-Тен путалось несколько квами, упросивших её взять их с собой. Умильные мордочки были такими трогательными, что Такахаши просто не смогла отказать. Чёлку куноичи пришлось заколоть невидимками, тонкими, как иголки.