Однако одежда и аксессуары Зои совсем не заинтересовали Тен-Тен. Гораздо больше вопросов вызвала Сабрина, пришедшая вместе со второй дочерью Одри. Во-первых, что Ренкомпри забыла в её компании. Во-вторых, почему это рыжая неверная собачка Хлои выглядела так, словно её только что запугали до полусмерти?
На вопросительный взгляд Тен-Тен Сабрина ещё больше съёжилась и совсем отвернулась. Куноичи на это не отреагировала, а вот Зои постаралась незаметно пихнуть рыжую в бок, когда к Такахаши подошёл официант с предложением выпить что-нибудь.
Помня предупреждение Луки Тен-Тен, естественно, отказалась.
— Так, девочки! — Одри хлопнула в ладоши и поправила очки. — Совсем скоро придут важные гости, и ваша мамочка должна блистать сильнее обнажённого платья Рианны. Абсолютно нелепая вещица, чтобы вы знали: ни одного настоящего бриллианта. Сваровски, только Сваровски! Ну что за безвкусица?
Тен-Тен кивнула, хотя понятия не имела, о чём это Одри говорит. Вероятно, про какую-то местную знаменитость, с которой Такахаши ещё не успела познакомиться. Но, ради всего святого, она в этом мире дай бог неделю. Просто дайте ей уже хоть немного времени!
Зои, напротив, поняла посыл матери и даже усмехнулась в ответ. Сабрина ушла в себя и не реагировала ни на что вокруг. При этом рыжая продолжала отслеживать передвижения Зои беспокойными оленьими глазами: так жертва всегда держит в поле зрения хищника, оказавшегося слишком близко. Интересная реакция.
Жан оказался исполнительным, так что скоро в зале зазвучала музыка. Буквально через пять минут после этого стали появляться первые «важные люди» — все как один с камерами. Тен-Тен хотела было сесть где-нибудь у стены, но потом поняла, что в помещении нет ни одного пуфика или скамейки. Интересно только, специально ли Одри всё так запланировала, или же дело в небрежности.
Такахаши попыталась отойти от мадам Буржуа, но потерпела в этом неудачу: Одри, не отвлекаясь от нахваливания себя на камеру, снова по-змеиному быстро схватила Тен-Тен за руку и притянула к себе в неловком объятии. Женщина не смотрела на дочь, полностью сосредоточившись на журналисте, и в итоге чуть не передавила Тен-Тен шею.
У куноичи всё-таки получилось вырваться, расцарапав при этом руку — кольца у Одри оказались острыми то ли из-за камней и их огранки, то ли из-за ужасного дизайна. Вот не зря Тен-Тен не любила всякие украшения, от них одни проблемы и бесконечная морока.
Она всё-таки отвоевала свою свободу, потому что Одри не могла отойти от журналистов. Сбежав от матери Хлои на достаточное расстояние, Тен-Тен вздохнула с облегчением: мадам использовала крайне неприятные духи. Плюс Такахаши никогда не любила излишнее внимание. Возможно, из-за въевшихся с профессией привычек.
Смешно: в этом мире нельзя было указать в резюме, что ты отлично убиваешь людей и подрываешь здания. По крайней мере, при устройстве на нормальную работу.
Тен-Тен отошла к стене и привалилась к ней спиной. Одна нога поднялась, сделав упор в бежевый барельеф. Сквозь босоножку чувствовалась одна из острых граней, приятно массирующая стопу. Любимая позиция: защищённая спина, есть возможность оттолкнуться, происходящее в помещении видно как нельзя лучше.
Куноичи сцепила руки и скривилась: ладонь здоровой прошлась по царапине, всё ещё кровоточащей. Тен-Тен достала носовой платок Хлои и быстро вытерла красные капли. Потом зажала ранку на руке и невидящим взглядом уставилась вперёд. Сознание продолжало автоматически отмечать всё вокруг.
Вообще, она не задумывалась насчёт своего будущего, однако недавний недо-разговор с Лукой натолкнул Тен-Тен на неприятное осознание: после победы над Бражником и разборок с отравителем будет что-то ещё. Что-то очень обыденное, вроде каждодневного бега по утрам и чашки чая вечером. Но как Тен-Тен могла бы заполнить время между этими своими гранями жизни?
Лука? Она не была уверена, что они останутся вместе; хотя они словно были созданы друг для друга, Тен-Тен прекрасно осознавала, что Куффен не готов для близких отношений. Было ли в этом виновато его хождение по времени или же какие-то другие, более глубокие психологические причины — не так важно на самом деле. Главное — результат, неутешительный и для Тен-Тен, и для Луки.
Так чем бы она могла заниматься в этой отвратительной мирной реальности? Да, здесь существовали войны, — они будут греметь столько же, сколько ходит по земле человек, — но они были громкими, полными одиночных выстрелов и автоматных очередей. Тен-Тен ненавидела что первое, что второе; переданное учителем Гаем мастерство ближнего боя просто умирало без оттачивания стиля. Но разве подерёшься с человеком, привыкшим к огнестрелу?
Жажда царапнула горло, но Тен-Тен от неё просто отмахнулась. Подожди, организм, не до тебя сейчас. Тем более что Лука сказал не пить.
Опять этот Лука. Прочь из её головы, трусливый змей, куноичи думает о своём будущем.
В здешней войне Тен-Тен не хватало изящества. Взмаха катаны, броска сюрикена, техник и печатей. Она, конечно же, могла бы перестроиться для боёв в этом мире. Только вот зачем?
Да и навоевалась она на своём веку. Пора бы уже пожить и для себя, а не по контракту.
Тен-Тен наконец была свободна от всех обещаний и обязательств, что тяготили её в своём мире. Оставалась только одна клятва, данная бедной мёртвой Хлое Буржуа: раз уж Такахаши заняла чужое место и живёт новой жизнью, то она просто обязана стать счастливой и найти свою любовь. Хотя бы ради той, кто был в этом теле до неё.
Ладно, хорошо, допустим. Нашла. И даже уверена в том, что с этим человеком она будет счастлива, да и скучать он не даст. Но как теперь ей этого змея удержать? Какие вообще силки могут поймать существо, знающее всегда и обо всём и повелевающее самим временем?
Вспомнилась Сакура: её полная яда улыбка, холодные глаза и расчёт стать Учиха-доно, рождённый ещё в детстве.
В какие силки попадётся сильнейшее из существ?
Только в те, в которые оно войдёт само.
Тен-Тен усмехнулась и потёрла горло. Проверила платок, уже изрядно намокший — кровь из царапин никак не останавливалась и даже не сворачивалась, оставаясь красной. Жажда накатывала приливом, усиливаясь каждую минуту.
Итак, её отравили. Непонятно, правда, чем, потому что в этом мире было сложно достать что-то настолько убойное. Царапину не щипало, но кожа вокруг неё покраснела и опухла.
Яд на кольцах Одри, прекрасно. Тен-Тен теперь была уверена, что мадам Буржуа не имела никакого отношения к травле собственной дочери, которую она никак не могла запомнить: свои побрякушки Одри любила больше, чем любой скряга — деньги.
— Хлоя, я принесла тебе попить… о, Господи! Что у тебя с рукой?!
Несколько красных капель упали на согнутую ногу. Белые штаны впитали кровь, как изголодавшийся ёкай.
Тен-Тен посмотрела на Сабрину, замершую рядом с ней соляным столбом. В руках девочка держала два стакана с водой — обычной, без газа, но с кусочками лимона. Рыжая, словно заворожённая, смотрела на ярко-красный платок в руках Тен-Тен.
— Ты же хотела вернуть его Адриану, — пробормотала Сабрина, не отрываясь от гипнотического красного, — кровь плохо отстирывается…
— Обойдётся Адрикинс без своего платка. Кто тебя надоумил мне воду принести, предательница?
Сабрина вскинулась, словно Тен-Тен её смертельно оскорбила. Возможно, так и было: у девочки было привито извращённое, но всё же весьма чёткое чувство справедливости. Вроде как «злодеи получают наказание, добряков любит жизнь», или типа того. И предавать в этой системе могли только плохие парни.
Поэтому она и травила Хлою: по мироощущению рыжей та была настоящей «злодейкой», которую следовало наказать. Видимо, прегрешений Буржуа оказалось достаточно для однозначного вердикта. Потом на месте Хлои появилась Тен-Тен, своим поведением не поддерживающая прежний статус мэрской дочурки.
Отсюда и терзания рыжей. И попытки отстраниться от Хлои. Вот только последнее явно не понравилось инициатору «наказания», раз Сабрина снова рядом со своей подружкой и протягивает ей стакан с водой.
