И прямо посреди этого открытого пространства стояли герои и детишки. Ками-сама, что за дурость! Ведь даже гражданские должны понимать, что показывать себя так чудовищу — затея попросту идиотская!

Нино, кстати, продолжал смотреть на мир через камеру. Удивительно, как его Страшила не сожрал первым — саму Тен-Тен его поведение в опасной ситуации просто вымораживало. У парня что, проблемы с инстинктом самосохранения? Или же Ледибаг с её чудесами и воскрешением так разбаловала здешних людей, что они уже не ценят собственные жизни?

В мире Тен-Тен было воскрешение. И плата за него тоже была: один возвращается — один уходит. Это было правильно. Здесь же получалось так, что любые проблемы, что принесут монстры, могут быть решены одним выкриком Ледибаг. «Чудесное исцеление» — и рой божьих коровок вернёт всё на свои места.

От этого голова шла кругом. И не только у Тен-Тен. Судя по тому, что она видела, дети слишком привыкли к восстановлению и не видели в монстрах монстров. Не понимали его опасности, не осознавали риска для собственных жизней. Какой смысл беспокоиться, если Ледибаг всё вернёт на свои места?

Как же это… печально.

Тен-Тен прошла за коконами, не попадаясь на глаза детям и не обнаруживая своего присутствия. Тело сопротивлялось мягкому шагу, от скрытной позы болела спина и шея. Такахаши отстранилась от этих ощущений, продолжая пробираться в самый тёмный угол.

Она слышала оттуда плач. Почему же его не замечали другие?

Коконы, мимо которых она проходила, оказались заполнены. Внутри сидели отставшие от группы детишки. Вполне в сознании, кстати, из-за чего Тен-Тен передёрнуло: а что, если Страшила, как водяные ящеры, любит тухлое мясо? Или, как паук, переваривает своих жертв в коконе до полной жидкости?

Или же в этих яйцах обычные дети должны были переродиться в таких же монстров, какой стала пухляшка Милен?

В любом случае, Тен-Тен не ожидала ничего хорошего. И она считала, что смотрит на мир глазами реалиста. Иные среди шиноби не доживали до девяносто семи.

Зал был не таким уж и большим, однако, чтобы не попасться на глаза детям, Тен-Тен пришлось проявлять осторожность и двигаться медленно. Ей не хотелось объясняться с подростками, изображать из себя Хлою, истерить или ещё что-то. А ещё ей не хотелось говорить про Сабрину и объяснять, откуда на груди появилось небольшое кровавое пятно.

Детишки набрали мусора и стали сооружать себе… что-то. Тен-Тен лишь на мгновение отвлеклась на них, когда Ледибаг призвала Супер-Шанс — просто для того, чтобы посмотреть на магию в реальности. Не впечатлило; запечатывающие свитки предоставляли больший манёвр, чем призыв непонятно чего. К тому же, техники шиноби не радовали врагов светопреставлением.

Источник плача оказался совсем близко, и Тен-Тен опустилась на корточки. Она почти не удивилась, когда в одном из коконов, — не закрытом, но уже готовом к тому, чтобы принять следующую жертву, — она обнаружила Страшилу. Монстр был размером не больше чашки и скулил так жалостно, что Тен-Тен ощутила секундный укол совести.

Это было нормально. Она всё ещё оставалась человеком, несмотря на боевое прошлое. Как шиноби, она умела справляться со своими эмоциями.

Страшила баюкал обрубок хвоста и плакал всеми тремя глазами. Тен-Тен осмотрелась вокруг и, найдя большую перчатку, — вероятно, для игр, потому что рядом лежало несколько мячей, — натянула её на левую руку. Она была правшой, так что по возможности использовала левую, когда не была уверена в собственной безопасности. Ведущая рука, несмотря на все старания для амбидекстрии, всё равно была нужнее в бою.

Лучше было бы, конечно, взять какие-нибудь щипцы или хотя бы палочки для еды или для волос. Но Тен-Тен, увы, сделала пучок при помощи резинки, потому что у Хлои нашлись только они. Стоило озаботиться этим вопросом: пусть Жан-Жан накупит разной бижутерии. Преимущественно палочек, они бывают диво красивыми. А если их подточить, то можно использовать как сенбоны…

Подхватив Страшилу защищённой рукой, Тен-Тен вытащила монстра из яйца. Акума зашипел, когда увидел её вблизи, и укусил ткань своими мелкими круглыми зубами. Даже больно не было.

Ледибаг и компания надрывались, поя какую-то идиотскую песню про волков, а Тен-Тен думала, стоит ли сворачивать Страшиле голову. С одной стороны, она могла прямо сейчас проверить, что произойдёт с акумой после обычной смерти. С другой… ей всё ещё пришлось бы объясняться.

Поморщившись, она встала и вышла из-за защиты коконов. Музыка оборвалась, когда она подошла достаточно близко, и на Тен-Тен уставились удивлённые дети.

Да уж. Интересно, как она со стороны выглядела.

— Ледиба-аг! — устало, но восхищённо протянула Тен-Тен, счастливо улыбаясь. — Ты не-е представляешь, что было!

— У тебя что, акума в руках?

Тен-Тен подарила Коту, задавшему вопрос, немного раздражения, прежде чем вернуть своё обожание к Маринетт в красном. Девочка очевидно растерялась, поэтому Тен-Тен поспешила заполнить пробел в разговорах. Посекундно нахваливая себя, она принялась живописать, как сражалась с акумой и, само собой, победила её своей несравненной крутостью. Маринетт выдержала ровно пятнадцать секунд хвалебного монолога.

— Давай Страшилу сюда!

Она практически вырвала затихшего монстра у Тен-Тен из рук. Сняв с головы Страшилы маленький чёрный значок, — Такахаши, хотя и заметила его раньше, не рискнула трогать, — Ледибаг сломала его одним движением пальцев и выпустила чёрную бабочку.

Очищение было… странным. Одно дело было видеть его по телевизору, другое — вблизи. Бабочка пыталась улететь, но Ледибаг после гимнастики со своим йо-йо поймала насекомое в игрушку. После девушка выпустила уже белую бабочку, которая спокойно улетела.

Тен-Тен следила за полётом до тех пор, пока бабочка не выбралась из зала. Потом перевела взгляд на Кота. Очевидно, для неё он был единственным оплотом адекватности в дуэте; Маринетт слишком ненавидела Хлою, чтобы нормально её воспринимать.

— А вы не пытались давить бабочек?

Нуар моргнул зеленющими глазами и чуть приоткрыл рот.

— Что?

— Ну или хотя бы следить за ними. Они же ведь возвращаются к Бражнику потом, разве нет? Вот вы побеждаете акуму, очищаете насекомое, оно улетает. Прилетает домой, и Бражник заново его пачкает. Или я не права?

Кот и Ледибаг переглянулись. Сказать им было нечего, поэтому Маринетт применила Чудесное Исцеление.

В первое мгновение после появления огромного роя Тен-Тен чуть не рванула в сторону. Она жила в деревне, где обитал клан покорителей насекомых; кому как не Тен-Тен знать, насколько опасными бывают эти малявки.

Божьи коровки объяли её тело розовым облаком. Тен-Тен закрыла лицо руками, по старой привычке пытаясь защитить глаза и дыхательные пути, но насекомые не лезли к лицу. Они вообще не касались её тела, хотя и делали что-то энергетически. Такахаши чувствовала тёплый ветер вокруг себя, лёгкие разряды электричества и небывалый душевный подъём.

Её голову придавило подушкой счастья. Ужасный дурман практически заставил её влюбиться в Ледибаг, кем бы она ни была; если бы Тен-Тен попросили в этот момент принести клятву верности девочке в красном, она бы согласилась без раздумий.

Мозг включился через позорные три секунды после пропажи божьих коровок. Тен-Тен снова выглядела на все сто: вернулся идеальный пучок, целый маникюр и чистая одежда. Не было даже усталости, да и запястье больше не тянуло. Учитывая, что пятно крови также пропало, можно было предположить, что Сабрина вновь здравствует.

Хотя физической усталости не было, моральная всё-таки осталась. Тен-Тен аккуратно помассировала надбровные дуги, чтобы не испортить макияж на глазах, и посмотрела на Ледибаг.

Та, к счастью, была слишком занята Милен. Маринетт успокаивала девочку, говорила стандартное «всё хорошо» и ни словом не упрекала в произошедшем.

Чего не собиралась делать Тен-Тен.

— Ну конечно же всё хорошо, — протянула она, кривя губы. — Ничего страшного, да, Апрэль?