Милле стало очень не по себе, когда она поняла, что ее могло ждать в ближайшем будущем. Не то, чтоб она такой информацией интересовалась, но что-то читать в новостях по Интернету про секс-рабынь доводилось. Ну да, логично, чтоб не нарываться на повышенное внимание органов правопорядка, проще выкрадывать не местных жительниц, а попаданок, риска меньше, потому что мало ли куда могла подеваться глупая пришлая, никому она не нужна, никто ее и искать не станет… А насчет выбора конкретных жертв… вспомнив гору перечитанных детективов, которые она любила намного больше фантастики, она уверенно сказала:

– Он не мог сам бегать по городу и выбирать жертвы наугад. У него обязательно должен был быть наводчик.

– Верно, – судя по тону, старший алкайд явно удивился. – И Вы… сможете догадаться, кто им был?

– Либо это кто-то из местного Центра для попавших…, хотя нет, начиналось все с местных жительниц… тогда остается единственная возможность – служащие Бюро трудоустройства. Если поднять фамилии тех, кто имел допуск к личным делам пропавших, наводчик обязательно окажется среди них.

– Браво! И Ольсен на допросе его назвал. Вы, между прочим, его знаете, это некий Йенс Вилладсен.

Вилладсен? Да еще Йенс? Это еще что за фрукт? Милла аж наморщилась, потому что фамилия казалось вроде и знакомой, а вроде и ничего ей не говорила. Линнегор, внимательно наблюдавший за ней, видимо, понял ее затруднения, потому что сжалился и подсказал:

– Это именно он занимался вашим устройством на работу.

– Ну, конечно, тот чиновник-чернослив! Точно, я его фамилию не запомнила, зато не забыла, как он меня глазами облизывал и старательно в бордель зазывал!

– А когда у него самого не получилось, натравил племянника.

– Ушлый дядюшка… А почему у них фамилии разн… Поняла, дядя со стороны матери… Семейным подрядом, значит, действовали…

– Не только. Стражники Франк и Лаугессен тоже не абы кто, они старые друзья и бывшие одноклассники Ольсена.

Милла подумала и рискнула уточнить:

– Майр Линнегор, … а зачем?

– В смысле?

В золоченом коромысле, яйца свисли, сливки скисли, сопли на носу повисли, чтоб бобры тебя погрызли!

– Зачем они вообще все это затеяли? Есть же дома развлечений, где клиентов и без того ждут, мечтая предоставить целый список услуг, так за каким чертом им так заморачиваться и рисковать?

– Судя по состоянию тела Ларры Тиатен… им понадобились такие услуги, которые невозможно получить в домах развлечений даже за отдельную плату.

– И кто же из них инициатор таких нестандартных развлечений?

– Пока все четверо валят друг на друга, апеллируя к коллективному решению.

– Тогда самое время спросить: а пятый кто?

– Какой пятый?

– Вы же сами сказали, что количество партнеров усыпленных девушек составляло от трех до пяти. Считать я вроде не разучилась: дядя ищет жертву, два стражника – уводят под благовидным предлогом, Лейф усыпляет, это четверо. Кто пятый?

– Лейф клянется и божиться, что каждый раз это были разные люди, которых они находили по объявлению… и которые предпочитали маскироваться за маг-личинами, так что опознать их он не сможет. И раскапывать этот клуб любителей беспомощных дам нам придется долго…

Снова вспомнив все просмотренные и прочитанные за свою жизнь детективы, Милла рискнула возразить:

– Знаете, уважаемый старший алкайд… я, конечно, далека от здешних реалий… но все это как-то не вяжется. Четверо знакомых при условии легкого доступа к услугам продажной любви, вдруг ни с того, ни с всего совместно проникаются необходимостью устроить себе приключения с насильственными действиями по отношению к несогласным на то гражданкам, при этом не гнушаются грубо нарушать закон… прекрасно осознавая возможные последствия… да еще так грамотно ликвидируют улики, что Вы трупов не можете найти…

Как хотите, но ни Лейф, ни его морщинистый дядюшка, ни тем более эти бугаи из стражи не производят впечатления настолько умных и… предусмотрительных. Я к тому, что возможно именно этот неизвестный пятый как раз и подбил их компанию заварить всю эту кашу с совращениями и похищениями. Это должен быть очень щедро одаренный магией человек, раз уж он так запрятал телá, что даже вам оказалось не под силу их обнаружить. И его магия должна быть какого-то специфического вида, скорее всего магия разума…, что позволило ему не просто подавить защитное действие гравов, но и настолько мощно промыть мозги своим подельникам, что они его теперь даже вспомнить не в состоянии… Правда, мне по-прежнему не понятно, зачем это ему вообще понадобилось… И, кстати, существует ненулевая вероятность, что он продолжит свое черное дело, но уже с другой командой.

– А Вы молодец… быстро соображаете… да, мне тоже бросилась в глаза это несоответствие. Я обещаю отдельно подумать над его скорейшей поимкой и приложить к этому все силы.

– Мне придется дополнительно давать показания?

– Нет, все уже зафиксировано, – и Линнегор небрежно махнул в сторону серого кóроба с лиловым мигающим кристаллом памяти на передней панели.

А, так это у них что-то вроде нашего магнитофона, сообразила Милла, которой доводилось уже видеть такую смесь техники и магии.

– А… в суде?

– Когда судят мага, мы обходимся без соблюдения стандартной процедуры, – и его акулья улыбка заставила Миллу поежиться. – Его мозг просто взламывают сильнейшие из нас, чтоб ничего не осталось невыясненным. Только так можно максимально правильно определить степень вины и объем наказания.

А вот теперь Милле стало реально страшно. Потому что если чиновник подобного ранга ни с того, ни с сего рассказывает подробности сначала о фигурантах еще не закрытого уголовного дела, а потом обнародует настолько пикантные подробности о маг-судилищах, то есть делится с тобой явно секретной информацией, то… то ничего хорошего тебя не может ждать по определению. Убить не убьют, в тюрьму тоже, скорее всего не посадят, но и просто так не отпустят. Заставить выполнять, например, что-то малоприятное вполне могут. Но попробовать рыпнуться следует.

– А… мне уже можно идти?

Старший алкайд отключил кристалл памяти, спрятал его в стол, и задумчиво посмотрел на Миллу:

– Можно… но сначала я хотел бы задать Вам один вопрос.

– Какой?

– Тийра Милла, почему Вы все-таки не взяли конверт Ольсена? Откуда у Вас взялись подозрения, что с ним что-то не так? Вы помните, что именно Вы в тот момент почувствовали?

Милла напряглась, старательно пытаясь восстановить собственные ощущения за столиком «Синего слона»:

– Слабость… туман перед глазами… звон в ушах… захотелось их заткнуть и куда-нибудь прилечь, чтоб этого не слышать.

– Вот оно как… а до того при общении с Ольсеном не бывало никаких странных ощущений?

– Пожалуй было… во время посещения кафе и ресторана становилось жарко… и уши прямо горели… но мы оба раза пили горячий фюль… я подумала, это от него такая реакция…

– Тийра Милла, а Вы не могли бы помочь мне проверить одну догадку?

– Какую?

– Пойдемте, я Вам чуть позже все объясню.

Привел он ее обратно к лекарю, в царство пузырьков и пробирок, и радостно возвестил:

– Омондсен, по моим подозрениям, к нам попала сенс!

Омондсен хмуро глянул на них, не отрываясь от реторты, в которой кипело нечто невообразимо-малиновое, и пробурчал:

– А божественная Илэн к нам не попала?

– Фрэнни, старый хрыч, не бурчи, нужно проверить, такую возможность упускать нельзя! Давай сначала ты!

Омондсен предложил Милле лечь на лабораторную кушетку и не переставая ворчать себе под нос по поводу некоторых вроде как взрослых, которые тем не менее упорно продолжают верить в сказки, нацепил ей на голову нечто вроде двойного обруча, соединенного проводами с подобием монитора, только с экраном молочного цвета, и предупредил:

– Лежите смирно, не дергайтесь! И немедленно рассказывайте, как только что-то почувствуете!

Как-то Милла опять перепугалась, не понимаю, что именно ей придется почувствовать, мало ли на что эти маг-дознаватели удумают, а вдруг еще пытать начнут, но тут снова, как в ресторане, накатила слабость, появились пелена перед глазами и зазвенело в ушах.