«Ну и ладно», – подумал Он.
Как уже было сказано, пока Они были вместе, тема детей в разговорах не поднималась, а если кто – то из знакомых спрашивал Их, когда появится маленький наследник или наследница, то Она с улыбкой пожимала плечами и отвечала, что пока рано. Они были слишком заняты своим сегодняшним счастьем, и вряд ли Их можно за это осуждать. И конечно, Он ушел в ту инвестиционную компанию, очень удивив своих коллег и начальство, которое не хотело Его отпускать. Но, в конце концов, Он объяснил все, как мог, и ушел. Она сначала радовалась, даже была благодарна Ему. Но чувствовалось, что все уже не так, как раньше. Куда – то исчезли походы по театрам и музеям, прекратились их совместные прогулки. Она все больше посещала какие – то элитные тусовки, где присутствовали люди из Смольного, или в крайнем случае ограниченные премьерные показы творений модных режиссеров, которые «не для всех». Они не ссорились, и Он не препятствовал Ей в покупке модных интерьерных вещей, но ближайший отпуск Она однозначно хотела провести именно на островах, куда ездят все «приличные люди, которые чего – то добились». Он старался отказывать себе во всем, чтобы отложить побольше на этот отпуск, так как в последнее время Она стала обновлять гардероб чаще и в дорогих магазинах, мотивируя тем, что «должна соответствовать», учитывая Ее работу. На это уходила почти вся Ее зарплата. Гром грянул, когда в один не самый прекрасный вечер Она вернулась раздраженная и, не говоря ни слова, ушла на кухню, где уселась у подоконника и закурила. За все время, что Они были вместе, Он ни разу не видел Ее с сигаретой, но сейчас стало ясно, что курит Она не первый день и просто не хотела в этом признаться. Видя Его недовольный взгляд, Она поджала губы, но сказала, что ничего не хочет объяснять – у Нее достаточно нервов вытягивает работа. Все – таки Он попытался завязать разговор и выяснилось, что Ей пришлось поскандалить в метро, так как, по Ее словам, «какая – то хабалка» больно отдавила Ей ногу, испачкав новые дорогие туфли, и не извинилась. Как вывод прозвучала фраза: «Когда у нас будет машина, как у нормальных людей?!». Он впервые не проявил понимания, а сухо сказал, что, видимо, не так скоро, и Она сама должна понимать, почему. В этот вечер Они больше не разговаривали. А через неделю Она ушла. Вот так просто, без истерик и долгих объяснений. Он вернулся домой и застал Ее, упаковывающей чемоданы. Он пытался обнять Ее, сказать, что все можно решить, ведь Они же вместе и любят друг друга. Но эта логика не возымела действия. Она заявила, что понимание между Ними ушло, а чувства… видимо, Она Его разлюбила. Да, Он хороший и пытался все для Нее делать, но Она так больше не может, потому что с Ним Она не видит будущего. К кому Она уходит – неважно, но просит понять Ее и не осуждать.
Надломлен, но не сломан, Он продолжал жить. А дальше, через два месяца после Ее ухода, руководство инвестиционной компании, куда Он перешел на работу, объявило о сложных временах, за чем последовало существенное сокращение должностных окладов с подписанием дополнительных соглашений к трудовым договорам. Немногочисленным несогласным дали понять, что их никто не держит. На фоне очередного кризиса нашей на ладан дышащей экономики это оказалось совсем неудивительно. Еще через два месяца компания закрылась – то ли по вине слабого управления, то ли потому, что владельцы сочли нужным не бодаться с действительностью, а спасти свои капиталы и переждать сложные времена. О сотрудниках и их проблемах никто, разумеется, особо не переживал. Для Него это стало вторым ударом, потому что работа как – то отвлекала Его от мыслей о том, что Ее с Ним больше нет, что их Дом уже больше не дом, а так… место жительства. Кроме того, Ему приходилось выплачивать ипотеку, а сбережений осталось немного. Он попытался вернуться в строительную компанию, где так удачно начинал трудовую деятельность, но на Его месте работал другой человек, а других вакансий не предвиделось – сложные времена. Он ежедневно рассылал резюме на сайтах поиска работы, но ничего путного (а практически – совсем ничего) не находилось. Немногочисленные друзья и знакомые помочь с работой не могли, да и с ипотекой приходилось рассчитывать только на себя – у всех свои проблемы. Он, в конце концов, стал искать любую работу, разгружал коробки с продуктами на складах, работал охранником сутки через двое, но все это было нестабильно, платили катастрофически мало, а все деньги уходили на оплату коммунальных, еду по минимуму… и все. О развлечениях и культурной жизни и речи не шло. Впрочем, не хотел Он ничего такого сейчас, даже если бы мог себе это позволить.
Есть такая современная шутка, что настоящее одиночество – это когда тебе на почту не приходит даже реклама. В почту на компьютере Он не заглядывал уже неделю – приглашений на собеседования так и не было, сколько бы Он ни откликался на вакансии по своей специальности. А на телефон Ему действительно уже давно не приходило никаких рекламных СМС. Он вдруг осознал, что в этой жизни абсолютно никому не нужен. Лучший друг предал его, обманув с деньгами. Общие друзья после Их расставания несколько раз давали понять, что у них нет времени, и под разными предлогами отказывались от встреч. С бывшими коллегами Он никогда особо не сближался, а родственников после ухода мамы у Него не осталось. Некому было Ему помочь или поддержать. Некому было удержать Его от фатальных решений. Одиночество – это не просто состояние, это наказание, со временем превращающееся в пытку. Оно подобно болезни, которой подвержены все возрасты и состояния, и нет против нее иммунитета. Ребенок, взрослый, старик, нищий, олигарх – каждый может оказаться в ситуации, когда окруженный толпой людей он почувствует, что вокруг никого… Закричи – и не услышат… Не дай Бог однажды осознать, что ты просто лишний элемент в круговороте жизни, чужой всем и всему. Не дай Бог испытать это никому и никогда. Рисуя ад в своей «Божественной комедии», Данте писал о безбольной скорби как о наказании первого круга. Как точно сказано: безбольная скорбь. Видимо, начинаться ад может все – таки при жизни…
На доске выросла уже приличная горка из толченых таблеток. Увлекшись, Он не заметил, что растолок их уже полтора десятка. Он взял новый бокал, высыпал туда получившийся порошок, но пока не стал заливать его коньяком. Оглянувшись по сторонам, Он подумал о том, что новые владельцы квартиры будут поминать его, чертыхаясь. Кому нравится осознавать, что прежний хозяин в этой самой квартире добровольно расстался с жизнью? Как ни скрывай, все равно найдется кто – то, кто расскажет. А новые владельцы могут появиться скоро. К тому времени Он пропустил уже пять ежемесячных ипотечных выплат, и не оставалось никакой надежды на улучшение его финансового состояния. Зато несколько раз звонили менеджеры из кредитного отдела, и пришло официальное уведомление, что через месяц квартира может отойти банку. У Него не было ни сил, ни реальной возможности бороться. Он понимал, что проиграл по всем направлениям.
Он решил, что выкурит последнюю сигарету и больше уже не будет дымить. Правда, после единственной затяжки ее пришлось затушить. За ночь Он выкурил около пачки и больше просто не мог. Аккуратно наполнив коньяком бокал с феназепамом, Он стал медленно размешивать порошок чайной ложкой. Совсем растворить не получилось – на дне оставалось довольно много осадка.
«Ничего, и так сойдет», – подумал Он.
Когда смертельный коктейль был готов, Он решил, что не будет пить все залпом – мог сработать рвотный рефлекс и смерть выглядела бы уже не такой изящной. Ему же хотелось просто уснуть в кресле и… не проснуться.
Часы показывали без пяти минут пять утра – самый сон в темную ноябрьскую ночь. Он уселся в кресле поудобнее, взял в руку бокал и уже собирался сделать первый глоток, как вдруг услышал тихий, но вполне ясный голос:
– Пожалуйста, не делайте этого!
От неожиданности Он поставил бокал на стол и оглянулся. Мелькнула мысль о галлюцинации, но Он не был так пьян и мог поклясться, что Ему не показалось.
