– Ну что ж, – ухмыляясь, закивала Лидия Ивановна, – раз никто не хочет признаваться, тогда будут наказ… – не договорила она и так понятную мысль.

– Лидия Ивановна, это я принёс мяч, – перебил её Петька, и все взгляды тотчас устремились на него.

Подобные ситуации и раньше случались, но тогда Петька не мог брать вину на себя, поскольку никогда не играл со всеми, а теперь, когда он тоже гонял мяч, Пульхерия не видела ничего удивительного в его поступке. К нему учителя относились с сочувствием, вот и теперь она почему-то думала, будто Лидия Ивановна не станет его сильно ругать. Может, пожурит немного для порядка, чтобы другим неповадно было нарушать дисциплину.

– А ну-ка повтори, что ты сказал? – Лидия Ивановна нахмурилась и, когда тот ответил, спросила: – Ты что, перестал заикаться?

– Да, – кивнул он, – только мне до сих пор не верится, что это так.

– Хм, как неожиданно. Ну что ж, на первый раз я прощаю тебя, – снисходительно заявила она. – Но если подобное повторится ещё раз, я вызову в школу твоих родителей. Ты меня понял?

«Yes, – Пульхерия мысленно выбросила вверх кулак, – что и требовалось доказать».

– Да. – Петрович кивнул.

– А теперь давайте сюда ваши игрушки. – Лидия Ивановна протянула руку в ожидании.

Он поднял мяч и отдал ей, а вот Пульхерия не торопилась расставаться с резинкой.

– Лидия Ивановна, можно я не буду отдавать её? – набравшись смелости, попросила она и кивнула на предмет обсуждения, который по-прежнему был растянут на ногах Сони Максимовой и Вики Зуевой. – Резинка не мяч, она не может разбить стекло. Мама рассказывала, что они тоже играли в эту игру в школе и никто их не ругал. А вы играли?

Лидия Ивановна оторопела от такой дерзости и даже не сразу ответила.

– Играли, – наконец выдала она, – но, в отличие от вас, мы были сознательными детьми и не скакали по школе, как лошади, а делали это на улице.

Пульхерия любила всех животных без исключения, но, когда тебя сравнивают с лошадью, это не очень приятно. Ещё бы коров вспомнила. Разве учитель имеет право оскорблять учеников? Пульке вдруг стало так обидно за себя и за всех остальных. Она едва сдержалась, чтобы не огрызнуться в ответ. Увидев, как Лидия Ивановна недовольно поджала губы, отчего они превратились в тонкую полоску, как у Стёпы, Пульхерия тотчас вспомнила о своём помощнике.

«Ну что ж, Лидия Ивановна, сейчас вы узнаете, каково это – быть лошадью», – усмехнулась Пульхерия. И, как обычно, стоило только мысленно произнести имя помощника, из кармана тотчас раздалось:

– Пуле нужна моя помощь?

– Стёпыч, сделай так, чтобы Лидия Ивановна подобрела хоть ненадолго. И переодень её в ковбойскую одежду. Пусть поскачет лошадкой по школе, – попросила Пульхерия.

Тот на секунду задумался, а потом доложил:

– Команда выполнена.

И в следующее мгновение, словно по мановению волшебной палочки, чёрный костюм завуча сменился на красно-белую клетчатую рубашку, перевязанную на поясе узлом, потёртые джинсы, заправленные в рыжие сапоги, и такого же цвета шляпу. Лица пятиклашек исказились в недоуменных гримасах, рты раскрылись, а глаза готовы были выскочить из орбит. От увиденного онемели не только они, но и ученики других классов, стоявшие поблизости.

– Ребята! – как ни в чём не бывало воскликнула Лидия Ивановна и расцвела подобно розе, а Пулька, глядя на неё, не могла вспомнить, видела ли она когда-нибудь улыбку на её лице. – Ну что вы застыли? Давайте играть, пока звонок не прозвенел, – бросила Лидия Ивановна и, изображая, будто скачет на лошади, помчалась по коридору так, словно избавилась не только от своего мрачного костюма, но и от пары десятков лет. – Догоняйте! – обернувшись, крикнула она и махнула рукой, призывая следовать за ней.

Никто даже не шелохнулся, все по-прежнему пребывали в немом оцепенении, и только Пульхерия не могла нарадоваться.

«Лидия Ивановна, быть доброй вам идёт гораздо больше», – глядя ей вслед, улыбнулась она.

Первым пришёл в себя Вовка Соловейчик.

– Что это было? – пробормотал он.

– Кто его знает. – Илья развёл руками.

– Я вообще не поняла, что произошло, – высказалась Настя Пичейкина. – Она только что была в чёрном костюме – и вдруг бах… на наших глазах превратилась в ковбойшу. Как такое возможно? – Она обвела недоуменным взглядом одноклассников, но ей никто не ответил. – Чудеса какие-то. – Она пожала плечами.

– Сегодня вообще происходит что-то странное, – усмехнулся Петька. – Сначала я внезапно перестал заикаться, теперь вот этот злыдень, – он кивнул вслед несущейся по коридору Лидии Ивановне, – превратился в нормальную училку.

Лидия Ивановна доскакала до самой лестницы и, развернувшись, направила воображаемую лошадь обратно, на ходу поправляя съехавшую на лоб шляпу.

До чего же нелепо и смешно она выглядела. Теперь вместо оцепенения на учеников напал приступ истерического хохота.

– Ребята, ну что вы стоите? Давайте играть в лошадку, – помахав им рукой, подзадорила Лидия Ивановна, отчего они едва не попадали со смеху.

В разгар этого веселья в коридоре появился директор школы Павел Сергеевич в сопровождении неизвестного мужчины в тёмном костюме и светлой рубашке. Они настолько были увлечены беседой, что сразу не обратили внимания на скачущего впереди всадника. Так, во всяком случае, казалось со стороны. Поскольку директор хромал на одну ногу и опирался на палочку, собеседнику приходилось идти медленно, подстраиваясь под него.

– На этом этаже у нас учатся дети с пятого по восьмой класс. – Сквозь царивший вокруг шум до Пульхерии донёсся голос Павла Сергеевича. – Вот здесь кабинет истории, здесь математики, здесь русского языка и литературы, – показывая на двери классов, рассказывал он.

По обрывку этого разговора и внешнему виду незнакомца Пульхерия сделала вывод, что он какой-то начальник, приехавший в школу с проверкой. Ну а с чего бы директор сам проводит экскурсию? Иначе он бы поручил это своим помощникам.

Лошадь Лидии Ивановны тоже оказалась не шибко шустрой, а возраст взял своё, и, когда она доскакала до ребят, как раз подоспел Павел Сергеевич с сопровождающим.

И только теперь Пульхерия смогла хорошо рассмотреть незнакомца. Кожа на его вытянутом лице напоминала бумагу, на лбу и вокруг рта залегли морщины, что делало его похожим на печальную маску. Картину дополняли орлиный нос, будто нарисованные губы и вставной стеклянный глаз, смотрящий без всякого выражения. Волосы цвета воронова крыла зализаны набок так, чтобы ни один волосок не торчал. От мужчины веяло холодом, а прищур другого глаза вызывал жуткое ощущение, словно находишься рядом с каким-то злодеем из фильма ужасов. Под его взглядом улыбки тотчас слетели с лиц учеников, они робко поёжились и втянули головы в плечи, точно нашкодившие котята. А Пульхерии так и вовсе захотелось убежать из школы как можно дальше.

«Сразу видно – недобрый человек», – подумала она.

Наконец директор увидел Лидию Ивановну в одеянии ковбоя. Его глаза полезли на лоб вместе с очками.

– Лид… Лидия Ивановна, что с вами? – осмотрев её с ног до головы, спросил он. – Вы здоровы?

От бега её щеки раскраснелись и стали походить на два румяных яблока. И куда только девалась прежняя бледность?

– Всё нормально, Павел Сергеевич, – смущённо улыбаясь и переводя взгляд с него на незнакомца, ответила она и подтолкнула указательным пальцем вновь съехавшую на глаза шляпу. – Вот решила немного развлечь ребят. Скучно им на переменах, понимаете?

– Вы? – Глаза директора стали походить на чайные блюдца. – Вы решили их развлечь?

– Да, – подтвердила Лидия Ивановна и, дёрнув плечом, спросила: – А что здесь такого?

– Собственно, ничего. Просто на вас это непохоже. Вы всегда такая… такая…

– Какая – такая? – Лидия Ивановна прищурилась.

– Строгая, – ответил Павел Сергеевич и, кивнув на её одеяние, спросил: – Откуда у вас этот наряд?

– Да так, – отмахнулась она, – взяла напрокат в магазине маскарадных костюмов.