Он мечтал о золоте, малые доли которого, растворенные в воде, плавали в маленьком самодельном аквариуме. Живущая в нем тихая рыба сом не подозревала, что голые, лишенные чешуи бока ее омывают золотоносные потоки, а жабры пропускают драгоценные крупицы металла "аурум". Сомик сам уже порядком прозолотился, но не знал об этом.

  - Подделайте мне рот, пожалуйста - попросила в фотосалоне смешливая горничная из большого дома с совами.

  - Сейчас снесу ретушеру. Это у нас запросто - обрадовал ее фотограф. - Не хотите еще ножки уменьшить?

  Девушка с недоумением опустила взгляд на свои крупные, крестьянские икры. Хотя Гелька давно уже не видела толстых домашних чулок, а носила тонкие дорогие, крепкие мясистые ноги выдавали в ней простолюдинку.

  - Ноги не надо - сказала Гелька.

  Фотокарточка нужна была ей не для того, чтобы повесить в рамочку и забыть. Не собиралась горничная посылать ее любимому на фронт или дарить подружкам. Гелька рвалась сниматься для синематографа. В каких именно картинах она будет играть, Гелька пока не решила. Наверное, в мелодраматических - никто не умел так исступленно рыдать, заламывать руки и падать "умирающим лебедем". А может, в комических. Это ей скажут. Главное - увидеть свое лицо на большом экране. И чтоб в титрах крупным планом - " в роли мадам такой-то - Гелена Рымко".

  Вообще-то артистке негоже жить под своей фамилией. Режиссер даст Гельке оригинальный псевдоним. Элеонора дю Бувалье, или Катаржина Неслуховская. Но Рымко - не ее фамилия. Это - ехидное прозвище Гелькиного деда, гордившегося своим шляхетным происхождением, но ставшим униатским священником. Отец Гельки тоже служит в церкви, но душой он человек светский. Про синематограф дочка ему еще не говорила.

  Они бедные, бывшие украинские дворяне - пятеро детей, крестьянская хата с дощатым полом и лавками, застеленными самоткаными полотнищами.

  И так Гельке пришлось уехать в Лемберг, наняться в горничные, отсылая часть жалования младшеньким. А ведь Гелька могла устроиться получше - пойти на телефонную станцию или на почтамт. Она грамотная, училась в народной школе. Не все же ей прозябать в горничных! Вот удивятся ее хозяева, когда увидят Гельку в главной роли!

  Из мечтаний ее вывел голос ретушера.

  - Готово, панночка. Заплатите в кассу.

  Гельа взяла карточки с отредактированным ртом и направилась по таинственному объявлению, прочитанному ей на сырой стенке у погасшего фонаря. Объявление приклеили только что, оно было мокровато, и Гелька обрадовалась - она придет одной из первых. Или первая. Ее сразу же возьмут. Странно лишь, что в объявлении не указано, кто снимает и как называется картина. Но, вероятно, там ей скажут.

  Гелька стукнула кулаком в дубовую дверь, дверь отворилась, и ее препроводил в темные сенцы благообразный старичок в пенсне и жилетке.

  Он велел обождать немножко. Затем пришел режиссер. Она узнала, что он режиссер, еще до того, как человек произнес первое слово. Это был необычно высокий, толстый, рыжий мужчина в крылатке. Он ткнул под нос свидетельство об окончании курсов в Париже, сослался на о, что знавал братьев Люмьер, вел себя в высшей степени надменно.

  Но режиссер и должен быть таким - подумала Гелька. Он ведь придумывает, ему простительно.

  - Раздевайтесь - сказал он Гельке.

  - Зачем? - удивилась та.

  - Ох, какие же вы непонятливые! Мне нужно знать фактуру. Я не могу снимать актрису, полагаясь на ее очертания. Как выбудете смотреться в кадре? Корсет носите?

  - Ношу.

  -Снимайте все.

  - Лучше я покажу вам свои карточки.

  -Пока не надо.

  Гелька колебалась. С одной стороны, оголяться перед незнакомым мужчиной, а с другой - может, это, в самом деле, важно для кино? Она нехотя сняла платье. Хорошо, в комнате было темновато, и у нее не получалось расстегнуть крючки на спине.

  - Так, проговорил режиссер, смотря на ее талию. - Сметану есть запрещается отныне и навсегда. Вареники тоже. Никаких конфет. А то закроется жиром этот изящный изгиб. Я вас сниму в трех ракурсах на пробу. Первая сцена будет не столь откровенна, но остальные, предупреждаю, пойдут посмелее. Купальщица, поцелуй, египетские ночи...

  - Темные, что ли?

  Режиссер усмехнулся - считайте, что да.

  ..... Спустя месяц первая картина это игривой серии появилась в затемненном клубе без вывески. Пускали туда только мужчин старше 21 года. Имя девушки, купавшейся в водопаде и тщательно вытиравшейся простыней, оказалось прописано мелким шрифтом, но и этого стало достаточно для большого скандала. Дочь священника Рымко снимается голой! Конец света, что ни говори, неуклонно надвигался на погрязший в грехах старый Лемберг. Гельке, конечно, сразу же отказали от приличного дома, она вернулась в село, где отец задал ей грандиозную трепку, но продолжения эротических кадров режиссер снят не успел.

  На 1917 год его финансовый лимит оказался исчерпан, а в 1918-м началась революция, был переворот, потом разразилась украино-польская война, оставив Гельку Рымко в пикантном положении наполовину павшей актрисы. "Купальщицу" еще долго крутили тайком в темных клубах, и с Гелькиной родней мне еще доведется пообщаться, но все потом, а сейчас меня больше интересовали визитеры ретушера.

  ...... У ретушера-алхимика случилась беда - его приятель, завернув в отсутствии хозяина, увидел упитанного золоченого сомика и съел его, наскоро поджарив на спиртовке. Свершив грех, приятель сел в рассыпающееся кресло и задремал. Ретушер, явившись со свертками в руках, почуял недоброе, сразу же перевел взор на угол с аквариумом. Мутная зеленоватая вода была пуста.

  - Ты съел его! - закричал алхимик, раскидывая свертки, - сожрал моего золотого сомика! Он ведь был весь позолоченный! Кожа, кости, мясо, жилы, кровь - везде прятались крупицы драгоценного металла!