Игорек молчал. Видимо, он понял, насколько это для меня важно, и с трудом согласился. Хорошо, Никит. Приходи вечером, часиков в 9. Я дежурю и никого кроме меня там быть не должно. Но учти: там мыши!
Мышей я обожаю, мышечки мои крылатые!
Еще и хвостатые есть!
Ничего, прорвемся, я ж не девчонка, что мне мыши!
Ладно, приходи. Но будь готов ко всяческим неприятностям. Я к ним всегда готов, Игорь.
И выключил телефон. Я сразу успокоился, дрожь, терзавшая меня все это время, прошла. В мозгах прояснилось. Оставалось только завернуть домой после занятий, поесть, помыться, переодеться в чистые новые вещи. Родители еще не пришли, дома была только Варька. Она ехидно на меня посмотрела и спросила: ты постный суп с грибами будешь? Пришлось поесть постного супчика. Гадость поразительная! Варь, мне сейчас помыться надо - тоскливым голосом протянул я, можно? Мойся, пожалуйста, безразлично буркнула Варька, мойдодырься на здоровье.
Гудел фен, и я не слышал, как дрогнула дверь - вернулась мама. Надо бы бейсболку, негоже с непокрытой головой - подумал я, и прислушался. Варька громким шепотом рассказывала маме, что я готовлюсь к свиданию, раз так усердно отмывался. Пусть думают что угодно - плюнул я и раскрыл шкаф.
Сумасшедший! Подниматься на башню 16 века в белой рубашке! - сказал мне Игорь, когда мы встретились под кровом музея. Семнадцатого, поправил я, причем второй половины.
Держи ключи, верхолаз! Сейчас проверим, не рухнет ли лестница. Последний раз ее чинили при царе - предупреждал Игорь, а у летучих мышей настал брачный период. Они теперь особенно, я подчеркиваю, особенно агрессивны! Ты все-таки полезешь, не передумал?!
Нет, ответил я, иначе нельзя. Я мечтал об этом с детства! Дурачок! Там пыль веков! Держи фонарик! Сплошная тьма. Я на всякий пожарный прихватил свечей и зажигалку, вдруг потухнет. А рубашки другой у тебя и правду не нашлось?! Игорь, не отвлекай, а то ухнем в яму. Веди меня к Сююмбике! Игорь открыл вход в башню, и мы очутились под темными каменными сводами. Зажгли фонарик. Высветился ход на лестницу, пронизывающую башню Сююмбике до самой вершины. Туристов туда не пускали, лишь изредка по лестнице проходил один сотрудник музея - проверить степень износа. Я ждал, что старые ступеньки не выдержат. Игорь ступал с осторожностью. Я шагал размашисто, не беспокоясь о последствиях. Ну, упадем, сломаем шеи - чего переживать-то?!
Мы устали. Пятьдесят восемь метров, это вам не шутка. Ноги ныли. Когда ж, наконец, откроется верхняя площадка?! Фонарь погас. Тьфу - выругался Игорь, стой, дай зажгу свечу. Он нашарил зажигалку. Внутренности башни озарил неяркий желтый огонек. Наверху что-то зашевелилось, пискнуло, затем взмахнуло тяжелыми кожаными крыльями. Летучки, прошептал Игорь, здесь их мириады, смотри, как бы не тяпнули, они кусучие! Одна мышь напоролась прямо на свечку и с противным хохотом откинулась назад, показав острые длинные уши. Ну и мерзость - промолвил Игорь, мне аж страшно, ты посмотри, какая рожа! А они на тебя взглянули и отшатнулись, мол, ну и рожа! - сказал я. Ты мышей не обижай, она тварь полезная. Б-г в нее столько приборов вложил - и радар, и навигатор GPS, и эхолот, а ты ее, лапочку, ругаешь. Конечно, у тебя навигатор не встроен, и таскай его в кармане всю жизнь.
Ступеньки кончились. Над нами было маленькое, обложенное кирпичом окошко. Оно напоминало узкую бойницу средневековой крепости. Уже стемнело, и кусок черного неба с маленькими золотыми точками звезд смотрел на меня с высоты башни Сююмбике. Даже Игорь, парень не слишком сентиментальный, и то растрогался. Казань, говорит, чудесный вид, никогда такого не видел!
Тогда я произнес те слова, которые так много лет держал в своем сердце и только сейчас решился выговорить: ля иллаха илляЛ"лах ва Мухаммадар -Расулю Л"лах.
За транскрипцию не ручаюсь.
