– Капсула скоро самоуничтожится, Кэп. Их специально делают такими, чтобы невозможно было разобрать в полевых условиях.

– Всё, можешь не продолжать. Псевдо-механоиды и прочая хрень, я понял. Лучше скажи, в какую нам сторону двигаться? Есть конкретное направление?

– В любую, Кэп. Базы, форпосты корпорации и вольные поселения разбросаны по всей исследованной области аномалии. Если двигаться в одном направлении, в течение четырёх-пяти суток обязательно выйдешь к заключённым или бойцам корпорации Аурум.

– Ну, если нет разницы, тогда пойдём вдоль тормозного следа капсулы. Очень уж мне интересно, откуда взялся плывун, и почему без наездника.

Если не придираться к синим прожилкам на листьях деревьев и мареву, полностью затянувшему небо, то можно подумать, что идёшь через редколесье, где-нибудь в юго-западной части европы. Разве что живности не наблюдается, даже насекомых, ну так этому есть оправдание – падение капсулы. От грохота все, кто мог, разбежались далеко в стороны. А ну как ещё что-нибудь свалится. Я вот в детстве, забравшись в чужой сад, получил заряд соли в правую полупопицу, так с тех пор твёрдо уверен – в магазине яблоки гораздо вкуснее.

Место, где плывун попал в траншею, я обнаружил в самом конце посадочной борозды, скрытой в тени деревьев. Выяснилось, что мы приземлились в водоём, благодаря чему я остался целым и невредимым, а уж после капсула пробороздила траншею. Из этой запруды, выглядевшей как небольшое искусственное озерцо, и свалился ездовой мут. Но не это главное. Неспешно осматривая место приземления, я обнаружил хозяина плывуна.

На берегу лежало человеческое тело. Из одежды лишь кожаная юбка и такой же топ, с трудом скрывающий два крупных, хм, вторичных половых признака. Размера четвёртого, не меньше. Да и остальная фигурка, чего уж там скрывать, весьма аппетитная, даже в столь неприглядном положении. Единственное отличие от наших, земных девушек, это синий цвет кожи. Вот ты и нашёл, Андрей, аватару, на свой, хм…

– Как думаешь, жива? – шёпотом поинтересовался я у искина, на всякий случай наводя ствол игольника на аборигенку.

– Для того, чтобы узнать это, нужно приблизиться и проверить пульс. – тоном школьного учителя произнёс Шиц.

– А вдруг она заразная? – спросил я, но всё же двинулся к берегу. – Там, откуда я родом, подобный цвет кожи – крайне плохой признак, обычно не совместимый с жизнью.

– Кэп, начиная с фиолетового и заканчивая зелёным, цвет кожи говорит о возрасте некоши. – ответил мне искин. – Синий означает, что этой девушке ориентировочно от семнадцати до двадцати пяти стандартных лет.

– Молоденькая совсем. – проворчал я, приблизившись к пострадавшей. Продолжая целиться из игольника в корпус аборигенки, опустился на правое колено, и прикоснулся к её шее. Пульс прослеживался, но слабо. Поднял веко – мля! На всю радужку янтарный зрачок. Так и заикой стать можно. Опустил и снова поднял веко – без изменений – Слушай, Шиц, она жива, но в отключке. На теле повреждений не вижу, причина потери сознания не известна.

– Можно вколоть универсальный антидот, он приведёт её в чувство. – сообщил искин, и тут же добавил: – стоимость одной дозы универсального антидота равна одной ампуле фиолетового мутагена. Которого ты еще ни капли не собрал.

– Шиц, ещё раз проявишь подобную меркантильность, и я тебя при первой возможности заменю. Наша вина, что девушка без сознания, а значит надо помочь. К тому же мы её ездовую животинку прикончили, в корыстных целях.

– Кэп, прижми основание правой ладони к груди некоши. Я поставлю ей укол. – произнёс искин каким-то изменившимся, ворчливым тоном. Ты смотри, недовольство своё выказывает!

– Так? – я тут же выполнил просьбу, перебросив оружие в левую руку.

– Да. Готово!

Секунда ожидания, и я почувствовал, как тело синей аборигенши вздрогнуло. А в следующий миг меня крепко ухватили за предплечье двумя руками, и я встретился с совершенно необычными, огромными глазами, полными ужаса.

– Моисиси! Моисиси! – пролепетала синяя красотка умоляющим голосом.

– Да-да, твои, твои. – я убрал ладонь с груди девушки. – Успокойся, всё хорошо. Я тебя спас.

– Аурум? – немного успокоившись, но по прежнему с тревогой спросила пострадавшая. – Моисиси тискала?

– А вот наговаривать на меня не надо, ничего я не тискал! – возмутился я. – наоборот, спас тебя. Понимаешь?

– Поругана вчести?

– Да не покушался я на твою честь!

– Я плохо говорить ваш язык. – синекожая наконец отпустила мою руку и заговорила более понятно. – Ты вольни, заклющёни? Давно в Эмао?

– Второй день, ага. – зачем-то соврал я, но тут же добавил чистую правду: – Заключённый я. Встать на ноги сможешь?

– Бум. – девушка хлопнула ладонью себе по лбу и поморщилась. – Мало не хорошо.

– Голова болит? – до меня наконец дошло. – Ты головой ударилась и потеряла сознание?

– Да! – аборигенка попыталась улыбнуться, показав свои жемчужно белые зубки. – Мой тиу-тиу испуг, я удариться о дерев.

– Ну, теперь всё хорошо. Давай, помогу тебе подняться. – я протянул ей безоружную руку, по прежнему готовый в любую секунду прострелить некоши ногу, если она попытается напасть. Хоть искин и предупредил меня, что они не агрессивны, но я как-то привык не доверять чужим голосам в своей голове. – Да, совсем забыл. Давай знакомиться, меня зовут Андрей.

– Маньриука. – девушка коснулась ладонью своего лба, затем дотронулась до моего: – Андреук. Аудрэй.

– Буду называть тебя Мария. – кивнул я. – Скажи, Маша, далеко ли отсюда база корпорации. Аурум, вот! Далеко Аурум? Вольные поселения? Заключённые?

– Заключённий, селений плохой чужак – столько малый ночь в пути. – девушка показала мне один палец. – Аурум, очень бальшой селений, два малый ночь пути, и ещё половина.

Синекожая показала два пальца и одну флангу третьего. Хреново. Топать неизвестно в каком направлении, имея всего два места поблизости. А в вольном поселении может и не обнаружится картриджей с блокатором.

– Шиц, что скажешь? – обратился я к искину.

– О, я понимать! Голоса в дум-дум! – Мария постучала себе по темечку, и добавила: – Чужаки такие смешные, сами себе говорить.

– Спроси некоши, почему она назвала вольных плохими людьми. – наконец подал голос искин. – А то, что база корпорации слишком далеко, может означать только одно – твоя капсула приземлилась на границе исследованных территорий, и это плохо. Ещё уточни, долго ли идти до деревни аборигенов. Запомни, одна малая ночь равняется пяти стандартным суткам.

– Маша, почему ты назвала поселение заключённых плохими? – обратился я к девушке, которая, достав откуда-то деревянный гребень, расчёсывала свои шикарные чёрные волосы.

– Они злой. Убивать наш уно, мужчин, забирать себе кватро, женщин. Эмао скоро разгневаться и убить плохие чужаки. Мы ждать, не вмешиваться.

– Банда ублюдков, значит. – подытожил я. – Мария, а как давно заключённые здесь поселились?

– Прошло уже один длинный и три короткий ночь.

– Приблизительно сорок пять стандартных суток. Большая ночь равна тридцати стандартным суткам. – искин быстро перевёл сказанное синекожей красавицей в понятные мне значения. – Спроси, может ли она указать, в каком направлении находится селение. Нам при любом раскладе нужно идти к заключённым. У них должен быть автоматический установщик картриджей. Такие выдаются группе заключённых, пожелавших основать поселение на фронтире. Не удивительно, что заключённые жестоко обращаются с некоши, корпорации на их недостойное поведение просто некому пожаловаться.

– Красавица, можешь ещё ответить на один вопрос? – вновь обратился я к девушке. Та уже закончила расчёсываться, и с помощью гребешка ловко собрала волосы в причёску. – Долго ли идти до твоей деревни.

– Это грокх! Чужакам нельзя знать! Запрет! – синекожая прищурилась, и даже отступила на шаг. – Зачем спросил?

– Я спрашиваю, потому что мне тебя еще до дома отвести надо. Ты же безоружна совсем.