— Но… но почему? — сказала я, когда смогла перевести дыхание. — Призовут для чего? Кто я такая?
Тишина в комнате становилась всё более напряжённой, и графиня, верховная хозяйка, неловко заёрзала на стуле своей костлявой задницей. Педерсен тоже ничего не сказал, и только незнакомец мог меня просветить.
— Я бы сказал, что самый важный вопрос тут, кто ты такая? — сказал мужчина с голосом ангела. — А ответ заключается в том, что ты… Виктория Беллона, древнеримская богиня войны и…
— Ты хочешь сказать, что меня назвали в честь древней богини войны, — поправила я.
Он оказался не из тех, кто любит, когда его перебивают.
— Нет, — сказал он. — Ты и есть римская богиня войны или, по крайней мере, её новое проявление. И ты — моя жена.
От этого у меня перехватило дыхание. Итак, не довольствуясь тем, чтобы просто убить меня, они собрались сначала поиграть со мной, приведя сумасшедшего красавца, чтобы подразнить меня.
— Да, конечно, — сказала я. — Мне почему-то кажется, что я забыла о свадебной церемонии.
Я умолкла под его пристальным взглядом, и он снова повернулся к женщине, которая якобы родила меня.
— Вы забыли упомянуть её неприличный язык. Ваша задача состояла в том, чтобы воспитать её, как подобает званию. Отсутствие должного почтения вызывает тревогу.
Я открыла рот, чтобы сказать ему, куда он мог бы засунуть своё должное почтение, но графиня заговорила первой.
— И она больше не девственница. Мне кажется, я ясно дала это понять. В самом деле, от неё больше хлопот, чем пользы, монсеньор. Я бы посоветовала вам подождать, пока не появится следующий, более подходящий кандидат.
Следующий? Что за фигня? Но монсеньор покачал своей красивой головой.
— У нас нет такой возможности. Девственность не имеет никакого значения, так как договоренность — это всего лишь формальность. И она научится следить за своим языком. Я заберу её.
"Заверните её, ребята, она уже готова", — с горечью подумала я. Я пристально посмотрела на него.
— А что, если я не хочу уезжать?
Он взглянул на меня.
— Не говори глупостей, Виктория Беллона. Твой выбор: быстрая смерть или жизнь с Падшими. Только дурак может выбрать смерть, и какие бы другие недостатки у тебя ни были, я думаю, что ты не дура.
Он сдерживал меня. У меня ещё оставалась последняя капля силы для борьбы, но, по правде говоря, я бы пошла с Аттилой к гуннам, если бы это означало, что я могу сбежать от своей матери и Педерсена.
— Меня зовут Тори, — сказала я. — Только не Виктория Беллона. И кто, чёрт возьми, эти Падшие?
Впервые этот изящный рот изогнулся в улыбке, хотя она была далеко не приятной.
— Я не какая-нибудь черепаха и не мастер эпохи Возрождения, Виктория Беллона. Падшие — это падшие ангелы, а я — архангел Михаил.
Я бросила на него долгий оценивающий взгляд. Верная смерть от рук моих опекунов или будущее с безбрачным безумцем? Выбор был очевиден.
— Хорошо, ваше святейшество. Я в деле. Когда выдвигаемся?
Он был недоволен мной, но это было наименьшей из моих забот.
— Сейчас.
ГЛАВА 3
АРХАНГЕЛ МИХАИЛ УСТАВИЛСЯ НА ЛЕГКОМЫСЛЕННУЮ МОЛОДУЮ ЖЕНЩИНУ, стараясь побороть охватившее его мрачное отчаяние. Он не хотел этого, он не хотел её. Он хотел простоты жизни, которую сам себе создал, и в этой жизни не было места для существа, которое ему навязали. Он содрогался от этого с той поры, как три дня назад Разиэль рассказал ему о пророчестве Марты. Вид его будущей жены только лишь усугубил ситуацию. На этот раз графиня и Педерсен провалили задание самым тщательным образом. Они были призваны воспитывать каждое новое воплощение Беллоны, богини войны, и на протяжении веков их работа была безупречной.
Их работа была очень странной. Большинство древних богов и богинь исчезли, в них больше не было нужды. Только боги войны оставались сильными, и на протяжении тысячелетий графиня и её приспешники воспитывали их, растили до двадцати пяти лет, а затем избавлялись от них, если в них не возникало потребности. Виктория Беллона должна была быть вечно молодой, а для стареющей богини не было места.
Боги и богини должны быть бессмертны, конечно, но раньше им помогала вера их последователей. Не осталось никого, кто верил бы в древний римский и греческий пантеоны. Она была так же уязвима, как и человек.
Некоторые из воплощений были вызваны во время недавних мировых войн, яростного нападения японцев на Китай, сражений, которые бушевали в Европе и Азии на протяжении веков. "Последние несколько Викторий Беллон были успешно использованы", — подумал он с мрачным весельем.
А теперь эта женщина была предложена для использования Падшими в их битве с Уриэлем и армиями небес, и он наблюдал за ней, судил её. Это была не застенчивая юная девственница с опущенными глазами. Эта девушка сбежала с любовником, когда была ещё подростком, хотя Педерсен быстро справился с этой проблемой. Им так и не удалось приручить её.
Это была катастрофа, от начала и до конца, но Разиэль отказался слушать его протесты, и Михаил был вынужден согласиться с ним. Уриэль готовился к атаке, и граница, которая удерживала небесные армии от вторжения на территорию Шеола, вот-вот будет сломана так же легко, как хрустальный кубок. Он не сомневался, что Падшие, в конце концов, одержат верх, но для этого требовались определённые вещи. Михаил сделает всё, что в его силах, и позаботится о том, чтобы эта девушка сделала то же самое. Всё, что угодно, лишь бы свергнуть жестокое правление последнего из архангелов, Уриэля, и положить конец его кровавой войне с Падшими.
Девушка встала, хотя он предполагал, что на самом деле она не была девушкой. Двадцать четыре. Он помнил времена, когда женщины к двадцати годам становились древними, а их тела изнемогали от тяжёлой работы и деторождения. Эта молодая женщина, похоже, за всю свою жизнь не делала ничего.
— Мне понадобится несколько минут, чтобы собрать вещи.
— Об этом уже позаботились.
Вспышка раздражения промелькнула в её ясных зелёных глазах, но тут же исчезла.
— Хорошо. Мне нужно будет попрощаться с…
— Тебе не с кем прощаться, — сказал он властным тоном, не допускающим возражений. — Я уже готов. Идём.
Он чувствовал её сопротивление, удивительно мощное в такой молодой девушке. Но он должен был напомнить себе, что её физические годы не имеют ничего общего с годами — нет, тысячелетиями, — силы, которая была передана ей при рождении. Она, в самом деле, понятия не имела, насколько была сильна.
Именно так и должно было быть. Возможно, именно поэтому графиня так стремилась уничтожить её, забегая вперёд на несколько недель. По традиции кандидатку уничтожали в день её двадцатипятилетия, но до этого дня оставалось ещё четыре недели. Если бы Марту не посетило её проклятое видение буквально несколько дней назад, то эта молодая женщина была бы обречена, и вечная графиня уже вынашивала бы новую богиню, которую нужно было бы передать слугам, чтобы те воспитывали её до тех пор, пока Педерсен не возьмёт на себя эту ответственность. Это была леденящая душу фабрика: графиня напомнила ему паука, высиживающего яйца.
Он знал, почему графиня ускорила дату окончания срока для своего последнего отпрыска. Дело было не в непослушном языке и не в отсутствии уважения. А в том, как Педерсен смотрел на молодую женщину, когда думал, что графиня этого не замечает.
При других обстоятельствах это позабавило бы Михаила. Даже бессмертные были во власти своих капризов и эмоций, и оказалось, что прежде непроницаемый Педерсен пал жертвой своей последней ученицы. "Что было бы с ней, если бы он сам лично не появился на сцене, как бог из машины3?" — Михаил чуть не фыркнул, услышав свой собственный оборот речи, но в последнее время он потерял чувство юмора.
Он взглянул на здоровяка. Педерсен, вероятно, сбросил бы девушку с обрыва, чтобы она присоединилась к костям всех остальных молодых женщин. Он был бы доволен, раз уж никто другой тоже не смог заполучить её. Михаил мог читать мысли за этой бесстрастной фальшивкой, ощущать навязчивую идею, стоический фасад, который вот-вот сломается.
