Увидев двух лошадей: чёрную и белую, она подошла к ним и , погладив обеих по холкам, она сказала вслух: "Ты белая кобыла - моя Жизнь, а ты чёрный жеребец - моя Смерть." Она улыбнулась и пошла к метро "Смоленская". Хозяйки лошадей посмотрели на неё с удивлением, но ей было всё равно. Она сказала себе: "Жизнь." Ей больше ничего не надо было.
Было уже 11 часов, когда ребята пришли домой. Катерину они не нашли и у каждого на душе было не спокойно. Когда Ника позвонила ей домой и ей сказали, что Кати ещё нет (Мама Кати ужасно волновалась), Ника ужаснулась. "Где же она может быть?" Она набрала номер Сергея и позвала его к телефону: "Серёж, её нет дома." "Что, её нет дома. Нет, это не может быть. Но в конце концов где же она может быть? Спасибо тебе, Ник. Прощай." - Серж положил трубку. Ника поняла, что Серж был расстроен этим известием...
Серёжа не спал всю ночь. Он всё сидел и думал о Кате. "Я до сих пор не знал её. Но вот я узнал о ней то, что никогда не может быть с другими людьми. Боже, как же она не похожа на других девчонок. Катя, Катя, где же ты?"
Мама озванивала все больницы и морги и другие заведения...
Вдруг посреди ночи раздался звонок по телефону в Катиной квартире и мама бросилась к телефону: "Мама, я жива. Со мной всё в порядке. Прощай." "Катя, Катька, не клади трубку. Где ты, скажи, не клади...", но в трубке уже раздавались "и-и-и-пи-пи-и-и-и..." Катина мама разрыдалась и отец попытался ее успокоить.
Прошла ночь. Рано утром ребята вновь собрались и поехали на Арбат. Там им хозяйки лошадей сказали, что видели Катю и рассказали о её странном поведении... Серж сорвался с места и побежал вперёд. Все побежали за ним. Они дошли до "Смоленской". Стоя здесь в нерешительности, они не могли ничего решить. Так они несколько дней скитались по Москве, спрашивая на вокзалах о Кате. Но никто ничего не знал о ней.
Катя войдя в метро, поехала на вокзал и поехала в подмосковный город. Она ехала часа два на поезде и, выйдя из него, увидела очень симпатичную местность. Конец железнодорожного пути упирался в дамбу, поросшую молодыми берёзками. По бокам дороги росли ели и сосны, а внизу бархатным ковром разрослась трава. За деревьями виднелось шоссе, а за шоссе стояли маленькие кирпичные домики. Здесь было очень уютно, и Катя пошла по первой, попавшейся ей дорожке в сам город. Город был похож на любой провинциальный городок, как то: Фрязино или Подлипки. Было уже очень поздно, потому что светила Луна. Катя походила немного по городу и, устав, присела под большим дубом, росшим на одной из площадей.
Так она сидела довольно-таки долго, пока мимо проходящая женщина вдруг спросила её: "Девочка, почему ты в такое позднее время не дома? Родители наверно волнуются." Катя ей ответила: "Я из Москвы, а родителям я позвонила и сказала, что я уеду." Женщина удивилась и спросила: "А у тебя есть здесь родственники или знакомые?" "Нет, я просто приехала погулять и подумать о жизни." "Значит, философ. - Сказала женщина, улыбаясь. - Тогда пошли ко мне, раз тебе негде ночевать. Я как раз испекла торт. Ко мне дочь с внуком приедут завтра. А как тебя зовут?" "Катя." "Ну, чтож очень приятно. Будем знакомы. Меня зовут Марья Михайловна."
Катя пошла вместе с женщиной, и скоро они пришли к ней домой. Квартира Марьи Михайловны была очень уютная и чистая. Кате здесь очень понравилось. Она помогла разгрузить сумки с продуктами и легла спать на постеленную ей кровать. Она долго не могла заснуть, думала о будущем, о знакомых, о родителях. Она сказала Марье Михайловне свой телефон и та позвонила в Москву родителям и как-то успокоила их, и мама Кати успокоилась, узнав, что с дочерью всё в порядке. Она попросила её к телефону, но Катя сказала, что сейчас не в состоянии разговаривать с ней. Об этом и думала Катя, но потом заснула. На следующий день приехали дочь Марьи Михайловны и внук - 12-летнй парень. Катя хорошо с ним сладила, помогала ему делать уроки. Так продолжалось несколько дней. Мама её звонила и просила, чтобы Катя возвращалась. На 7-ой день попрощалась с Марьей Михайловной и родственниками и, походив ещё по городу, села на Московскую электричку. Она приехала в Москву в 4 часа дня и поехала на Арбат. Та она опять посидела какое-то время, познакомилась с несколькими людьми и, наконец, поехала домой. Проходя мимо школы, Катя остановилась около того окна, из которого спрыгнула неделю назад. В её голове те события ещё не совсем улеглись, но теперь она спокойно вспоминала всё это. Когда встала и хотела идти к дому, она встретила ребят, которые всё время звонили ей домой, волнуясь за неё. Первой её заметила Ника. Она шла впереди всех, думая о чём-то своём. Она как-то случайно взглянула на Катю и резко остановилась: "Катя это ты?" нерешительно сказала она. Все мигом остановились. Долго они стояли и смотрели на неё. Серёжа дольше всех стоял молча. Он не мог ничего сказать, потому что слишком долго не видел Катю и долго мучился по этому поводу. Катя, несмотря на то, что жила в доме, и её кормили, сильно похудела, потому что она не хотела, как говорят "объедать" незнакомый ей дом. Но одно осталось в ней прежнее - её глаза, вечно какие-то светлые, лучистые, смотрящие в душу. Они уже хотели подойти ближе и заговорить с ней о том, где она была и почему её не было так долго, но вдруг сзади послышался лошадиный топот и, оглянувшись, они увидели красивого вороного конягу, на котором сидел человек весь в чёрном. С другой стороны навстречу ему бежала белая лошадь. Ребята удивлённо смотрели на чёрного человека. Серж немного отошёл от ребят и встал в стороне, смотря то на Катю, то на Чёрного незнакомца. В его душе в тот момент была пустота и ничего больше. Он не мог ни думать, не смотреть по сторонам. Он видел только их двоих...
Катя слегка улыбнулась, глядя на своего знакомца с Арбата (это был именно он). Она уверенно смотрела в его голубые глаза, не опуская своих (прямо как тогда, когда она встретила его впервые). "Ну, вот, - сказал он, - вот мы и опять встретились, как я тебе сказал. Наш поединок окончился моим поражением, чему я искренне рад. Ты победила Смерть и веру в дъявола. Христос остался для тебя отцом навеки. Ну, чтож. Храм Люцифера никогда не откроет перед тобой свои двери, но ты можешь прийти на кладбище его и посидеть там в тиши замогильной мглы. Двери его будут закрыты, никто не выйдет из них, оглашая воздух шорохом шагов. Твоя тропа к этому Храму зарастёт и ты не сможешь найти её снова. Живи и будь творцом светлых дней. Будь поцифистом, ибо ты всегда, во всю свою жизнь боролась со злом и тьмой, увидив в них дъявола. На, возьми кольцо, которое всегда будет напоминать тебе обо мне и о том храме. Мы будем видется с тобой. Я говорю тебе - живи и пусть твоя Жизнь несёт тебя по просторам мироздания. А теперь мне пора. До встречи." Он ударил шпорами свого коня и умчался вдаль. Ребята с удивлением смотрели на Катю, которая гладя вдаль, улыбалась. "Я поняла тебя, Князь Смерти. Я поняла." Она подошла к белой кобыле, села на неё и только тогда заговорила с компанией: "Всё это время я видела свою жизнь и в ней всех вас. Я познала то, что никогда ещё не испытывала - что такое по-настоящему жизнь." Серж подошёл к ней протянув ей поцифик, сказал: "На, возьми. Я хранил его у себя." Катя улыбнулась и сказала: "Нет, оставь его себе. Я в душе творю мир, а он... Да, оставь его у себя. Пусть он будет твоим." Она взглянула на перстень, блестевший на её пальце. "Это главное.", - сказала она и медленно направилась домой.
