– Да они только этого и ждут, чтобы я затихарился, теряя сторонников! Вернись я в Россию, нашему полку не только прибудет, но и удвоится. А умное голосование – рано или поздно «Единую Россию» до маргиналов низведет! – вспыхнул, точно бенгальский огонь Алексей, у которого, казалось, некий цензор отправляет в спам не совпадающую с его генеральной линией информацию.

Алекс машинально, точно дежурное «здрасьте», кивнул, затем вклеился в визави взглядом, точно срисовывает его лик, и протянул руку для прощания. Предельно радушно – уже двумя руками – пожал руку Навального, склонив при этом голову. Оборачиваясь, изобразил V и двинулся к своему автомобилю.

Следующие двадцать минут фокус Алекса занимала прозрачная избирательная урна, неким чудом запечатленная на одном из минских избирательных участков. Помня о фальсификациях всех предыдущих выборов, минчане, голосуя за Светлану Тихановскую, загибали бюллетени. Навскидку, казалось, в пропорции 70:30. Но официальные цифры ЦИК Беларуси – почти с точностью до наоборот.

Вынырнув из картинки, Алекс увидел, что Егор гонит авто по маршруту, коим они проследовали в Ибах.

– Извини, Егорка, прикорнул… – вернулся в общую широту Алекс.

– Да что вы, Алекс Владимирович! Мы четырнадцать часов на ногах, а вы как огурчик… – струил хорошие манеры отпрыск двух преподавателей Московского университета.

– Раззява я, зато твой инстинкт на месте. Нам и правда, на Тоднау. Общее направление – Фрайбург. Пункт назначения – Тоднау-Мюггенбрюн, деревенька с дюжиной домов. Зато гастхаус закачаешься, с бассейном и парилкой. Заночуем… Хозяйка меня помнит… На въезде разбуди…

Глава 2

Тоднау-Мюггенбрюн, Шварцвальд, Германия, 12 января 2021 г.

На часах 07.00, плоть и дух ликуют (контрастом бремени лет), в окрестностях – чарующая, встречающаяся лишь в глубинке тишина.

Будто рай в отдельно взятой келье, но не взорвавшегося воображения, а «прямого эфира», земной. В считанных сантиметрах – реактор рая, имя ему – женщина. Источник безумных восторгов и жестоких драм. Два последних года – талисман неурядиц, а то и предвестие покушений.

Между тем Алекс успел втрескаться в эту удивительнейшую из женщин, но не безоглядно, какая-то его часть на взводе: не медовая ли Ольга ловушка? Ее явление столь необычно, что будь на ее месте некто искушеннее, Алекс выставил бы как провокатора его мира теней вон. Но все по порядку.

На постой с Егором они стали во вторник (05.01.2021 г.) ближе к ночи, преодолев за день порядка тысячи километров. Покинув Берлин с петухами, в Ибах въехали в сумерках, около 16.30. Два часа – «настройка» самообладания у резиденции Навального, полчаса малопознавательной беседы и час на переезд к объекту ночлега, вопреки локдауну откликнувшемуся на бронь. Гостиницы-то все на замке.

При этом бронь оплачена добрым дядей – немецким МИД, надо полагать, выдернувшим из внесезонной спячки хозяйку заведения. Оттого на вновь прибывших, впрямь космических пришельцев, Йохана таращила глаза, вгоняя Егора в смущение; он не знал, что врученные им Алексу командировочные – оплатить постой – тот прикарманил, но, не зажиливая, а дабы сократить вопросы «почему». Егор ведь дисциплинарный пригляд миссии, нареченной ее формальным главой «кто в лес, кто по дрова».

Вояж вел свой отсчет с четвертого января – последний рейс «Победы» в Бранденбург накануне заморозки авиасообщения. Хлипкость его перспектив едва не аукнулась частным рейсом, но состоялся регулярный рейс.

Агреман немцев на миссию был предварительный – зеленый свет ей зажигал лишь благоприятный итог очного собеседования в Берлине.

Оказалось оно между тем необременительным – тема Навального, как и предполагал Алекс, всплывала лишь церемониально. Вел интервью отнюдь не служащий МИДа, а офицер БНД (немецкая внешняя разведка). Интересовало его не число уготованных добровольцу в колодники уголовных дел, а сам Алекс Куршин, испытывавшийся на североатлантическую пригодность. Дышит ли кремлевскими кислородом?

Его (Алекса) расслабленность в обрамлении многозначительных кивков зажгла зеленый свет встрече с берлинским пациентом, бывшей, по сути, площадкой дипломатического брокерства нового поколения. Последний аккорд интервью: в ближайшее время – шпионская летучка натовского созыва, расходы за постой – принимающая сторона.

Егор убыл шестого, забрав их взятый на прокат автомобиль. Но не в Берлин, а в удобный своей близостью Франкфурт-на-Майне, откуда ожидался еще рейс-другой в Шереметьево. Итоги их миссии по урезониванию ярого абитуриента казенного дома Алекс изложил Егору устно. Впрочем, неприступный лик Навального при их расставании в Ибах в дешифровке не нуждался.

Рывок Алекса за флажки не самой большой, но национального масштаба тайны, разумеется, был с куратором согласован. Как и не было сомнений: минуть ВВП та процедура не могла. Немаловажно заметить: на тот момент статус Алекса при дворе претерпел метаморфозу – обесценился и укрепился разом. Не лояльность трону, а дар хранить чужие секреты стал его визитной карточкой. При этом переворот, проделанный ВВП с конституцией, казалось, требовал иных распутиных, точнее, ненужность оных. Из чего следовало: удерживать в России аналитика-чужестранца с задатками медиатора потеряло базовый смысл

Между тем, услышав о просьбе конфидента – цивилизованно разъехаться – президент к ней приценивался добрых два месяца. Но тут сам проситель сделал предложение (визит парламентеров к Навальному), от которого было не отказаться. Да и прорисовалось невольно: проверенный, ориентирующийся в российских реалиях агент влияния в Европе – дело не лишнее. Не предсказать ведь, сколько россиян-экспатов кинутся записываться в Секту свидетелей Гулага. Он же не резиновый…

Стороны ударили по рукам, прежде заключив джентельменское соглашение: Куршин, как и прежде, о кремлевском ангажементе (пусть то малая тайна) помалкивает, продолжает баловать либеральную мысль своими текстами (3-4 в месяц), держа в уме их адресат, ревностно соблюдает режим, воздерживаясь от запрещенных и не совсем веществ. Кремль же, соответственно, прочная крыша, как и добросовестный работодатель – десять тысяч евро в месяц на российский счет Алекса, его остаток 357.000 в той же валюте. Из счета, однако, доступны лишь три тысячи в месяц, то есть 36.000 в год. Впрочем, для некогда эксцентрика-маргинала, уходившего в недельные запои – ограничение, не лишенное рационального смысла, хоть и в духе преобладающего в стране уклада – рейдерства …

Так Алекс Куршин, завершив очередной российский цикл судьбы, сел на событийную мель, к которой, в общем-то, давным-давно стремился. Тот модус заработал честно, являя пример здравомыслия и изобретательности, причем, редкого извода – житейского.

Но не успел он к новой рамке себя примерить, как угодил в оборот в чем-то драматичнее, чем прежний. Да еще в условиях карантина предсказывавшийся с трудом.

Общеизвестно, было бы поле притяжения, а претендент/ка на ту кабалу найдется. Так вот Алекс Куршин с юных лет таким магнитом слыл и, что любопытно, контрастом возрасту только крепил репутацию рокового мужчины. Разумеется, в своей возрастной категории, впрочем, весьма эластичной…

Кремлевская вольная, вызволившая его из полудобровольного плена, помимо философских далей, поначалу никуда не звала. К самому бы, новому, приноровиться: триумф-то легкие распирает. Потому Ольгу – единственно одушевленное в отеле лицо, за кадром мелькавшее – он ни так, ни этак не воспринимал. Тем более как женщину, ибо обслугу, синих воротничков, находил не столько себе неровня, сколько бесперспективную (в силу занятости) для общения. Ко всему прочему, его незримо отталкивал регионального колорита костюм, в который горничная была облачена – униформа заведения и стиль региональных слетов и банкетов этой страны. В этом, он полагал, было что-то атавистичное, ассоциативно отсылающее к не столь давним, но явно не лучшим немецким временам.