– Но ведь жалко же парня…
– Голубушка, сколько вы в больнице работаете?
– Восемнадцать лет уже, Вячеслав Юрьевич, а чего вы спрашиваете?
– Есть у нас в профессии состояние, которого просто необходимо как можно раньше достичь, иначе будет морально нелегко. Слышали что-то об эмоциональном выгорании?
– Не слышала, но, кажется, понимаю, о чём вы. Нужно перестать сожалеть больным. Только врачи ведь не роботы, а тоже люди.
– За такой стаж, как у вас обычно всё сожаление проходит у медицинских работников.
– Да не проходит у них ничего, они просто злее становятся. Работа ведь нелёгкая и даже противная для кого-то. Я хоть и устаю прилично, но дело своё считаю благородным и очень горжусь им, – заявила медсестра, слегка задрав голову вверх. – Во времена войны женщины бесплатно уходили на фронт, не ели и не спали и людей спасали. Какое уж там эмоциональное выгорание, только на сопереживании всё и держалось. А теперь, что? Всё становится каким-то искусственным, знаете ли. Так, что я, пожалуй, поберегу свои эмоции от выгорания этого…
– Так, Валентина Сергеевна, ну, что вы меня с самого утра, да ещё и в понедельник так грузите? Ну, какая война? Давно уже живём в современном мирном обществе, здесь всё по-другому.
– Извините меня, заработалась, наверное. Почти не спала. В выходные, как обычно, больным особое внимание требуется, там болит, это беспокоит, как будто в детей превращаются, ей-богу…
– Так идите и отдыхайте, голубушка. И старайтесь всё-таки меньше переживать.
– Хорошо, спасибо вам за заботу. Извините, что тут наговорила, вы меня не слушайте, вам ясная голова нужна.
– Это точно.
Вячеслав Юрьевич на самом деле только делал вид, что полностью эмоционально выгорел. Он был один из немногих врачей, кто рабочий день начинал не с кружки кофе в уютном кабинете, а сразу с обхода. Надевая белый халат на ходу в коридоре, он старался утром собрать больше информации о состоянии больных, чтобы к обеду определить максимально эффективный план по дальнейшему лечению. Занимался он всем самостоятельно и к тому же контролировал каждый процесс. Даже в лабораторию иногда заходил с проверками и поторапливал сотрудников, ведь результаты анализов были ключевыми в назначении препаратов, процедур и операций.
Начинал он обход не с палаты номер один, а заходил в первую очередь к самым сложным пациентам. В этот раз он сразу направился в седьмую палату.
– Здравствуйте, голубчик, ну как ваше состояние после выходных?
– После выходных? Так вот почему вас долго не было?
– Да, верно. В выходные люди на работу не ходят.
– До такого я сам бы не додумался. Зато мне удалось понять ещё некоторые вещи! Хотите, расскажу? – воскликнул больной с самой искренней радостью.
– Нет, пожалуй, не стоит, – смутился от своей непроизвольной жалости доктор. – Скажите лучше, может быть, вы кого-нибудь вспомнили из своей жизни? Друзей, там родственников?
– Друзья и родственники – это те, кто меня знают? – быстро сообразил больной.
– Да, именно.
– Хотел бы я вспомнить кого-нибудь из них, возможно, они рассказали бы мне всё. Знаете, я могу постараться вспомнить, я научился изо всех сил напрягаться и что-то понимать, правда, пока совсем немного, но у меня уже лучше получается.
– Это хорошая новость, тогда старайтесь вспомнить хоть кого-то, голубчик. У вас в течение дня будет полное обследование. Возьмут анализы, давление измерят, сделают рентген, не думаю, что вам это о чём-то говорит. Просто не пугайтесь, что будут приходить новые люди.
– Хорошо, вы же хотите мне помочь, чего мне бояться? – храбро спросил он.
– Разумеется, мы хотим помочь. И сделаем всё возможное. Я зайду к вам, как основные результаты обследования будут готовы.
Врач вышел из палаты с тяжёлым сердцем, и ему стало даже стыдно перед Валентиной Сергеевной. Было в этом пациенте что-то такое настолько чистое и невинное, а вместе с этим абсолютная беспомощность. Желание пожалеть его и помочь оказалось настолько сильным, что даже зачерствевшее сердце опытного хирурга теперь обливалось кровью. Он постарался подавить в себе эти непрофессиональные чувства и отправился в следующую палату, чтобы хоть как-то абстрагироваться от этих неожиданных эмоций.
Глава 4
Установить личность человека в двадцать первом веке задача довольно простая. Достаточно знать набор первичной информации: дата рождения, имя и фамилия. Ещё проще, если при себе имеются документы, удостоверяющие эту личность. Иногда даже никнейма из социальных сетей хватит, чтобы узнать о человеке всю его жизнь. В общем-то, шансы быть неопознанным крайне ничтожны. В нашем мире громких гиперболизированных фраз очень любят различную никем не подтверждённую, но очень звонкую статистику, поэтому шанс даже при желании остаться инкогнито будет один на миллион. И это и был как раз этот случай.
Пациент из палаты номер семь был сбит машиной в довольно тихом районе, абсолютно нехарактерном для таких происшествий. У пострадавшего при себе были только ключи, вероятно, от квартиры и несколько купюр наличных. Никаких документов, фотографий, карточек или ещё каких-либо зацепок, чтобы установить его личность. В больницу он был доставлен без сознания в крайне тяжёлом состоянии. Если бы водитель, который сбил этого человека, скрылся с места преступления и не отвёз его тут же в ближайшее медицинское отделение, то он бы скончался уже через сорок минут с момента аварии. Так уж сложились звёзды, что наш герой родился в рубашке и опытный хирург, который был на смене в этот день, спас ему жизнь. Так, что грех было жаловаться на отсутствие памяти, ведь все остальные органы функционировали и быстро восстанавливались.
Обследование показало, что в целом организм работает хорошо, и анализы были довольно неплохие. Решено было провести МРТ головного мозга, только вот для бюджетной организации это процедура являлась загвоздкой. Чтобы бесплатно попасть на такое обследование, нужно было встать в очередь, которая велась в среднем за три месяца, а то и полгода. В основном многие больные проходили её платно за свой счёт, так как на кону стояло самое важное – их здоровье, а, возможно, и жизнь. К сожалению, у больного лишённого памяти такой возможности не было, может быть, деньги у него на процедуру и были, но об этом никто не мог знать, включая его самого.
Ситуация складывалась тупиковая и нужно было что-то предпринимать. Держать беднягу несколько месяцев в больнице в ожидании очереди на обследование было как минимум несправедливо по отношению к нему. Больница не самое приятное место и никто добровольно бы не согласился провести в ней больше времени, чем это требуется для лечения. Да и что греха таить, ни один из работников больницы не мог без жалости с ним взаимодействовать и всем уже хотелось, чтобы он выписался.
Решено было вызвать сотрудника полиции, сделать несколько фото пациента и объявить в розыск. Участковый полицейский выглядел соответствующе данному не самому благополучному району. Такое ощущение, что в погоне за преступниками он плюнул бы на это дело ещё на самом старте и отправился бы заедать очередную проваленную миссию сочными чебуреками.
– День добрый, старший сержант Кузнецов, – зашёл тучный мужчина в форме в палату. – Расскажите подробно всё, что о себе знаете, каждая мелочь, может быть нам полезна.
– Я не так много знаю… – испытал непроизвольно страх пациент от вида этого человека. – Я больной… ещё доктор называет меня голубчиком, и я ем и сплю, чтобы набираться сил.
– Так мне сейчас не до шуток, у меня ещё несколько вызовов сегодня, так что давайте к делу.
– К какому делу? – растерялся больной и почувствовал напряжение.
– Вы, что думаете, я в розыск подам информацию о том, что врач вас голубчиком называет? Вы хотите, чтобы я без погонов остался? – раздражался участковый и повышал тон голоса. – Немедленно говорите всё, что вам известно.
– Я… я не знаю, что сказать, – ответил он, удивлённо нахмурив брови.
