Английский уполномоченный Кэмпбелл только что прибыл в гавань с вопросом, не видел ли кто-нибудь в Генуе Наполеона, ввиду того что он исчез с острова Эльба. Ему ответили отрицательно, и английский фрегат незамедлительно ушел в море.
Может показаться странным, почему сэр Нил Кэмпбелл в поисках пропавшего Наполеона отправился в Италию, вместо того чтобы искать отставного императора во Франции. Однако в то время считалось, что если Наполеон высадится во Франции, то тут же будет схвачен силами роялистов. «Никто о Франции и слышать не хотел, – вспоминал герцог Веллингтон. – Все были уверены, что стоит ему появиться во Франции, как его растерзает толпа. Я очень хорошо помню слова Талейрана: “Во Франции? Нет!”»
Гораздо более вероятной казалась высадка в Италии, где королем Неаполя был зять Наполеона, Иоахим Мюрат. Мюрат, севший на престол по милости Наполеона, заключил мир с австрийцами, но понимал, что Венский конгресс почти наверняка ликвидирует его крохотное королевство. Едва он услышал о побеге Наполеона, как тут же напал на австрийцев, но эта авантюра с треском провалилась и лишь привела его под прицел расстрельной команды.
Наполеон конечно же направился во Францию, но несколько дней дипломаты в Вене не имели представления, где он, знали только, что на свободе. Конгресс, который так долго колебался, тянул время, устраивал балы и дебаты, внезапно проявил решительность. «Войну, – вспоминал Меттерних, – объявили меньше чем за час». Такая расторопность стала возможной, потому что полномочные представители почти всех заинтересованных сторон уже были собраны в Вене. Король Пруссии, австрийский император, русский император – все были здесь, и появление Наполеона словно гальванизировало конгресс. Никто не объявлял войну Франции, поскольку все собравшиеся в Вене державы были заинтересованы в монархической Франции под управлением Людовика XVIII. Взамен объявили войну всего одному человеку – Наполеону.
Четыре страны: Россия, Пруссия, Австрия и Великобритания – договорились снарядить армии, по 150 000 человек каждая, и стянуть эти армии во Францию. Великобритания не могла собрать такую большую армию, поэтому она обязалась выплатить субсидии остальным трем странам. Теперь по всей Европе сновали курьеры, и один из них вез письмо герцогу Веллингтону от лорда Каслри: «Ваша светлость может решить, где Ваше присутствие наиболее послужит общественному благу – остаться ли Вам в Вене или возглавить армию во Фландрии».
Русский император Александр I не сомневался в том, какой выбор сделает герцог. «Вам выбирать, – сказал он герцогу, – спасать ли мир снова».
Вряд ли герцог долго раздумывал, скорее подобные высокопарные заявления звучали подозрительно. Едва ли ему трудно было решить, где он принесет больше пользы обществу. Он ответил лондонскому правительству: «Я отправляюсь в Нижние Земли, чтобы принять командование армией». И в конце марта покинул Вену, а к 6 апреля прибыл в Брюссель.
История редко предлагает нам такое удивительное противостояние. Два величайших воина эпохи, два человека, ни разу не сражавшихся между собой, собирали армии в 300 километрах одна от другой. Победитель мира находился в Париже, а победитель победителя мира – в Брюсселе.
Знал ли Наполеон, что Веллингтона прочат на роль его победителя? Дипломаты крайне осторожны в подобных высказываниях, и скорее всего, даже наверняка Наполеону сказали об этом нелепом замечании. Это должно было его взбесить. Подобное звание еще требовалось доказать.
Так что армии собирались.
Когда Наполеон вернулся, во Франции царило смятение. Кто правит? Кто должен править? На протяжении нескольких дней никто точно не знал, что происходит. Полковник Жиро де л’Эн был одним из многих офицеров, сражавшихся за Наполеона. С реставрацией монархии ему пришлось уйти в отставку на половинный пансион. Полковник женился, но мечтал поскорее вновь присоединиться к армии императора. Жил он во Французских Альпах, но решил, что должен поехать в Париж.
Всю страну охватил беспорядок. Я ехал в униформе, но из предосторожности захватил с собой две кокарды – одну белую, другую трехцветную. Подъезжая к городу или деревне, я смотрел, какой флаг развевается над часовой башней, и такого же цвета кокардой быстро украшал свою шляпу.
Полковник Жиро де л’Эн добрался до Парижа и обнаружил, что его прежний командир полка уже присягнул Наполеону, как и почти вся королевская армия, несмотря на клятву, которую они давали Людовику XVIII. Может, офицеры и остались бы верны королевской клятве, но простые люди думали иначе. Граф Альфред-Арман де Сен-Шаман, командовавший 7-м полком конных егерей, как только услышал о возвращении Наполеона, обратился к своему полку с приказом о готовности выступать: «Думаю, мы отправимся воевать с бывшим императором». Однако у его батальона нашлись другие задачи.
Кто-то сказал мне, что несколько офицеров собрались в кафе и договорились забрать своих людей, чтобы присоединиться к легкой пехоте Императорской гвардии. Другие готовили трехцветные флаги, чтобы раздавать их людям и подстрекать к мятежу… Я начал понимать истинное положение дел и то, что я остался в меньшинстве. Что я мог поделать? Все надежды на то, что я предоставлю королю прекрасный и послушный полк, чтобы поддержать трон в этот трудный час, оказались разбиты.
Преданность французской армии Людовику XVIII испарилась в один момент, принеся Наполеону 200 000 человек. Тысячи ветеранов, таких как полковник де л’Эн, пришли сами, но Наполеон знал, что для защиты от врагов, которые непременно явятся, ему нужна армия еще большая. Одной из немногих популярных мер Людовика XVIII был отказ от воинской повинности. Наполеон поспешил вернуть повинность, хоть и знал, как люди ее ненавидят, но выбора у него не оставалось. Так он получил еще 100 000 человек, которых, правда, нужно было еще обучить и снарядить. Тогда император учредил национальную гвардию, местная милиция дала ему еще 150 000 человек, но этого все еще было недостаточно. Он знал, что союзники соберут более полумиллиона человек, чтобы напасть на него.
В эти первые недели Франция начала яростную подготовку. Реквизировались лошади, готовилась униформа, чинилось оружие. И тут Наполеон показал себя гениальным руководителем: в начале лета одна его армия уже была готова выступить, а остальные разместились для защиты границ Франции. Чтобы выдержать резню, которая – он знал это – неумолимо приближалась, требовалось еще больше людей. Также требовались люди для подавления роялистского мятежа в Вандее, области на западе Франции, которая всегда была католической и монархистской. Итак, к началу лета Наполеон собрал 360 000 обученных солдат, большинству из которых суждено было собраться на севере Франции, где 125 000 опытных солдат образовали Северную армию.
Наполеон мог в то лето оставаться в обороне, расположив большую часть своих сил за мощными укреплениями и надеясь, что армии союзников разобьются об них. Этого не произошло. Тогда война велась бы на французской земле, а Наполеон никогда не стремился к пассивной позиции. Его сильной стороной был маневр. В 1814 году пред ним оказались превосходящие силы Пруссии, Австрии и России, идущие на Париж с севера и востока, и он переиграл их, благодаря скорости переходов и внезапности атак. Профессиональные военные считают эту кампанию Наполеона самой блестящей, хоть она и закончилась поражением, а герцог Веллингтон тщательно изучил ее. Сам Наполеон заявлял:
Искусство войны не требует сложных маневров. Простейший и есть наилучший, а главное – здравый смысл. Отсюда понятно, почему генералы совершают ошибки – потому что они мудрствуют. Самое трудное – разгадать план врага, среди массы донесений отыскать правду. Остальное требует главным образом здравого смысла. Это как в кулачном бою: чем больше бьешь, тем лучше.
Император кривил душой. Война никогда не была настолько простой, но сущность его стратегии действительно проста. Разделить противников, одного пришпилить к месту, второго мощно атаковать, и как в кулачном бою – чем сильнее ударишь, тем быстрее получишь результат. В 1815 году лучшей защитой Наполеона было нападение, и первым следовало атаковать, конечно, ближайшего.
