Элла помахала перед носом рукой в надежде вдохнуть хоть немного свежего воздуха. Сигаретный дым, будто туманом стелился от самого потолка до пола.

− Доктор Коттон, Вы просили сообщить, когда появится доктор Локсли…

− Нарисовался?

− Пунктуален, как всегда.

Эдвард хмыкнул, залпом осушая остатки виски.

− Пригласи его ко мне.

Медсестра робко замерла на пороге, не решаясь выполнять приказ.

− Возможно, стоит немного подождать? Простите, доктор Коттон, но мне кажется, Вам не стоит сейчас общаться с ним. Вы немного пьяны…

Одно резкое движение и Элла едва успела отклониться от полетевшего в нее стакана.

− Да кто ты такая, чтобы мне указывать?

− Я пытаюсь Вам помочь… − в глазах у медсестры медленно собирались слезы. Она упала на колени, голыми руками собирая острые осколки, − доктору Локсли не стоит видеть Вас в таком состоянии…

− Я сам буду решать, когда мне стоит разговаривать с подчинёнными, а когда нет!

Девушка прикусила губу, видимо, лихорадочно пытаясь найти выход из сложившейся ситуации.

Я слышала, что никто в больнице не имел ни малейшего представления кто именно отдал распоряжение по трудоустройству доктора Локсли и, ясно, как божий день, если над ним стояли действительно серьезные люди, малейшая жалоба со стороны англичанина могла грозить серьезными неудобствами.

− У него сейчас обход. Как только он вернется, я передам ему, что Вы хотели его видеть.

Несмотря на изрядную дозу выпитого алкоголя, главврач двигался невероятно быстро. Элла пикнуть не успела, как он изо всех сил сжал в руках ее тонкую шею. С каким-то извращенным упоением он наблюдал, как медленно краснеет светлая кожа медсестры, как она пытается ослабить его железную хватку, открывая и закрывая рот, словно выловленная из воды рыба, в попытке вдохнуть желанную порцию воздуха.

Я видела, что его это заводит — об этом свидетельствовала натянутая до нельзя ширинка. Мне стало тошно, и я немного отодвинулась вглубь шкафа, стараясь особо не шуметь.

Все так же, не разжимая руки, он опустил глаза на ноги медсестры, которые, словно две тонкие нитки, колыхались в воздухе, едва прикрытые белым халатом.

− Эд…вард… − Элла вцепилась ногтями в его руку, пытаясь разжать пальцы. Хайд еще несколько секунд наблюдал за ней, склонив голову на плечо. Наверняка, он чувствовал пальцами как быстро бьется пульс на шее медсестры, еще немного и она потеряет сознание.

− По…пожалуйста.

Он разжал руку и Элла, как тряпичная кукла рухнула вниз, хватаясь руками за шею и отчаянно кашляя. Послышался звук запираемой двери. Когда Элла подняла на него глаза, мужчина задумчиво потирал бакенбарды, не отводя от нее взгляда карих, практически черных глаз. Они стояли слишком близко к шкафу, я могла рассмотреть отвратительный шрам, тянувшийся от виска до подбородка по правой стороне его лица. Среди персонала ходили слухи, что обезображенное лицо Хайда − результат работы кого-то из пациентов, но я-то знала чьих это рук дело. Она постаралась на славу… Не так уж и легко охотиться на Чернобурку.

Однако глупая медсестра просто закрывала на всё глаза и всем затыкала рты. Каждому в больнице было известно, что она слепо влюблена в Хайда, несмотря на его вспыльчивый характер, грубость и привычку изредка поколачивать персонал и трахать пациенток. Несмотря на то, что он явно предпочитал ей общество Реджины, но Элла всегда находила оправдание всем его действиям.

Возвышаясь над ней с высоты двух метров роста, он приближался к медсестре, словно хищник, почуявший запах крови. Девушка испуганно отползла на метр.

− Почему мне постоянно нужно учить тебя трудовой этике, Элла? − губы главврача исказила усмешка, − почему ты просто не можешь хорошо выполнять свои обязанности?

− Извини… − Элла испуганно смотрела на него, словно загнанная лань.

− Нет, так дело не пойдет… − Хайд опустился перед ней и нежно погладил ее по щеке, размазывая слезы по ее лицу − прощение нужно заслужить, ты же знаешь, как это работает?

Облизнув пересохшие губы, девушка кивнула, пряча глаза. Послышался звук раскрываемой молнии, и в щеку медсестры уткнулся горячий пульсирующий член.

− Заставь меня забыть этот инцидент. − главврач поднял ее на колени и бесцеремонно вторгся ей в рот.

Я сбежала оттуда, незадолго после того, как Коттон ушёл из кабинета, бесцеремонно вышвырнув оттуда Эллу. Выглядела медсестра чудовищно — на шее остались следы пальцев, капилляры в глазах полопались — прекрасное лицо клиники, самой лечебнице под стать. Все бы ничего, но мне было совершенно не жаль её.

Я становлюсь плохим человеком?

Что мне делать?».

Робин отложил странички в сторону и сделал пару глотков остывшего чая. Он помнил этот день и заплаканную Эллу за стойкой. Ему было невдомёк как может женщина мириться с таким отношением, но рассуждать об этом Робин не стал, поскольку кое-что гораздо более важное прочно засело в мыслях.

«Значит, этот уродливый шрам — дело рук Реджины? Как и когда это случилось и что ещё за охота на Чернобурку, чёрт возьми?!».

Локсли оставил чашку в сторону и взял в руки следующие листы.

«Давай же, Ливи, где твои ответы?»

Вторая запись была сделана неделю назад. Почерк ровненький, аккуратный. Видимо, Ливи вошла в ремиссию.

«Сегодня ночью меня разбудила Элла. Я прекрасно знала, что это означает, но всё равно жутко испугалась. Обувая тапочки, я подумала, что было бы неплохо, если бы и на этот раз всё ограничилось обычным беглым осмотром, но что-то подсказывало мне, что вряд ли всё будет так радужно, как мне бы хотелось. Ничего страшного, главное, чтобы не повторился мой самый первый раз. Я этого просто не переживу.

Элла больно толкнула меня в спину и повела по длинному коридору Сектора Б к большой железной двери, которая каждую ночь снится мне в кошмарах.

В коридоре толпились пациентки. Некоторых я знала, а некоторых нет, видимо, они были новенькими. Девушки молча оглядывались по сторонам, не задавая лишних вопросов. Я встала на цыпочки, пытаясь заглянуть вглубь коридора, чтобы посмотреть не привели ли Реджину — с ней мне было спокойнее. Но её нигде не было. Часть меня чуть ли не вопила от счастья, а вторая билась в истерике. Придётся справляться самой. Снова.

С тех пор, как её лечащим врачом стал доктор Локсли, её ни разу сюда не приводили. Наверное, её спасал тот факт, что доктор контролирует её сны и часто наведывается к ней ночью. У них просто не получилось бы незаметно вывести её из палаты.

Интересно, есть ли что-то между британцем и его пациенткой? По доктору сложно понять, но вот Реджина…

Я помню в период глупых любовных коллизий, сопряженных с постоянными изменами и побоями со стороны моего недалёкого парня, я попала на встречу жертв насилия. Её вела худощавая женщина, кожа которой была настолько светлой, что напоминала кожу трупа и настолько тонкой, что даже издали проглядывался тонкий рисунок её вен. Но при этом она не вызывала отвращения, а притягивала взгляды, будто по волшебству. Её звали Деа, и она рассказывала немного переиначенную библейскую историю, в которой говорилось, что Бог создал лишь одного мужчину, а вот женщин сотворил двух. Одна, по своей природе покорная, долгое время мирилась со своей судьбой и всё равно плохо кончила, а вторая изначально была строптивой, и сама покинула Эдем, чтобы затем Дьявол возвысил её над всеми.

Таким весьма специфичным образом она пыталась подтолкнуть участниц разорвать отношения, которые не приносили ничего, кроме боли, намекая, что не нужно покорно мириться с тем, что их не устраивает. Тогда я не придала значения её словам и вспомнила эту историю лишь когда попала сюда.

Глядя на Реджину, мне казалось, что само мироздание над ней насмехается — она была и той, и другой в одночасье. Иногда до отвращения безропотная, а иногда настолько непокорная, что, имея такую возможность, даже черти бы ей поаплодировали.