–Молодец, – тихонько произнесла она, лицо было бледным, казалось, что девушка потеряет сознание.

– Аль, все нормально? – Иван с заботой повернул к себе лицо девушки.

– Да, – набравшись смелости, шатенка поднялась и глубоко вздохнула. – Поговорим?

– Ну, давай. О чем? – не ожидая ничего плохого, юноша откинулся на спинку скамейки.

– Нам нужно расстаться. Эти отношения бессмысленны, и с самого начала я знала, что ничего не будет, – с каждым словом ее голос был все резче и холоднее, снова возвращалась та стервозность, с которой девушка практически рассталась за этот месяц. За самый прекрасный месяц в жизни обоих. Возможно, они ни разу в этом не признались друг другу, но оба так думали. Они виделись каждый день, не в силах проводить время поодиночке, а вечером долго говорили по телефону, стоя на балконах и разглядывая темное летнее небо.

– Но… Как?! – Иван надеялся, что это просто шутка, и Аля сейчас рассмеется, садясь ему на колени.

– Так, – шатенка тяжело вздохнула. – Ничего не выйдет, мы друг другу не подходим. Завтра я уеду в другую страну, а когда вернусь сразу же перееду в другой город. Мы не увидимся с тобой больше. Ни-ког-да, – с тенью грусти проговорила она.

– А как же… Как же мы? Ты об этом думала, черт возьми?! – он сорвался на крик.

– Мы? – Алина подошла ближе к скамейке и, упершись в ее край коленкой, наклонилась к лицу молодого человека. – Нет нас, мы с тобой по-отдельности, так было всегда и по-другому не будет.

–Ты врешь себе! – закричал Иван и, силой пытаясь прижать девушку к себе, впился в ее губы, зная, что доставляет ей физическую боль.

– Ваня пусти, – она отчаянно пыталась вырваться, но парень снова попытался ее поцеловать, встречая преграду в виде плотно сжатых зубов. – Хватит! – наконец, девушка вырвалась. – Хватит! Ничего нет! Я пользовалась тобой, ясно?! Ты для меня не значишь ничего! Ты мне никто!– проговорила она, надеясь, что причиняет молодому человеку боль. «Так лучше, – думала она, – он меня возненавидит, перегорит, ему будет больно, но ненависть ведь сильнее».

– Ты врешь! Зачем ты это делаешь?! – он вскочил на ноги. – Объясни, зачем?! Я слишком хорошо тебя знаю!

– Ты не знаешь меня. Неужели ты забыл? Я всегда ухожу первая, а любви не существует. Я спала с тобой! Просто спала!

– Знаешь, кто ты после этого? – с ядом осведомился Иван.

– Кто же? Ну, кто я?

Он лишь покачал головой, не желая оскорблять девушку.

– Ты мне не нужен. Знай это. Я не хочу, чтобы тебе было больно. Просто будь счастлив.

– Какое благородство! Ты еще друзьями предложи остаться!

– Нет. Это же глупо. Нельзя месяц спать вместе, а потом дружить, – изрекла Аля.– Мы просто забудем друг о друге.

– Ты больная?! Я не смогу без тебя, пойми! Ты предлагаешь забыть?! Нельзя это забыть!

– Можно, Вань, можно, – Алина приблизилась к Ивану и провела пальчиком по черной пуговице его серого пиджака.

– Нельзя, – он чуть успокоился, взял девушку за запястье и заглянул в холодные зеленые глаза. Там снова не было чувств, лишь безразличие и пустота. «Неужели, неужели она говорит правду? Неужели она ничего не чувствует и все это время врала?»

– Можно, – одними губами повторила шатенка. – У тебя все будет замечательно, ты же знаешь. А я не та, кто тебе нужен.

– Я лучше знаю, кто мне нужен.

– Но не я. Я слишком неидеальна. Прощай, Вань,– поцеловав его на прощенье в щеку, Алина развернулась и, стуча высокими каблуками, двинулась прочь.

Знаете, иногда говорят, что сердце обливается кровью, если это возможно, то у Али было именно так. Она ненавидела себя, она так хотела развернуться, броситься в объятия Ивана и заплакать, словно маленький ребенок, который натворил глупостей. Она так долго готовилась к этому разговору, продумала каждую фразу, а на деле сделала больнее себе. Даже розы, коря ее за содеянное, до боли кололи ладонь. «Не люблю я его, не люблю! – твердила девушка себе. – Любви вообще нет!» – так хотелось закричать это вслух, громко, чтобы слышали все. Закричать, чтобы каждый, кто вдруг захочет упрекнуть ее в этой проклятой любви, знал, что ее нет. Как же она хотела, чтобы Ваня догнал ее, развернул к себе лицом и сказал, что не позволит ей уйти. Если бы… Она бы не смогла уйти снова, не смогла и осталась. Но девушка прекрасно знала, что так не будет, не станет Иван перечить ей, думая, что доставит этим боль. «Он слишком идеален для тебя! – Алина ощутила на своих щеках предательские слезы. – Я его не люблю. Я никого не люблю. Но он… Я же не смогу. Я без него не смогу».

Алина окончательно разрушила то, что не успела построить. Словно безжалостный палач, она не позволила чувствам выбраться наружу, хороня их глубоко в душе. Что ей мешало? Эгоистичность? Нет. Ей мешал страх. Страх снова быть брошенной и покинутой, страх снова остаться одной и разочароваться в дорогом человеке. Она сдержала данное самой себе обещание, но счастливее от этого не стала. «Я же уеду… Уеду и мы больше никогда не увидим друг друга. Все равно бы ничего не вышло, он бы не смог меня терпеть. А так… Так он будет счастлив. У него будет замечательная девушка, которая его полюбит и будет готовить ему кофе, надев его рубашку. Ненавижу ее! Ненавижу обоих! Зачем было все это?! Зачем?! Не нужно было мне соглашаться на это чертово пари. А если и согласилась… Не нужно было пытаться его выиграть, не нужно! Только хуже!» – она спешила домой, продолжая горько плакать, с каждым метром ненавидя себя все сильней.

А Ваня… Он просто сидел на скамейке и курил. Он не злился, он пытался заставить себя возненавидеть Алину, но не мог, он пытался мысленно называть ее последними словами, до боли стуча кулаком по деревянной скамейке и разбивая костяшки пальцев в кровь. Он не понимал ее слов, ее действий, он не понимал ее вовсе, хотя думал, что за месяц разгадал сложную и закрытую для окружающих душу. «Для чего?» – единственный вопрос, который был в его голове. Сигарета за сигаретой травили его тело, а проклятые мысли – душу. Ее запах, голос, неосторожно брошенные фразы, ее улыбки, смех, ее страстный шепот и прикосновения, глаза, руки, манящее тело, такие желанные губы и часто вздымающаяся грудь – он вспоминал это все, ненавидя лишь себя за эти клочки счастья. «Уже можно! Если тебе интересно, у меня разряд по гимнастике, а ты как бревно!» – он начал вспоминать язвительные фразы Али, которые всегда сопровождались чуть надменным взглядом.

– Я люблю эту чокнутую, – сказал он вслух, выпустив в воздух сигаретный дым и тут же вспомнил, что она говорила про тяжелые сигареты.

Он со злостью швырнул на землю окурок и, придавив его подошвой, отправился домой, решив, что позвонит кому-нибудь из друзей и напьется в хлам, чтобы забыть все к чертовой матери. «Я поступил в университет! У меня есть причина! – Иван старался забить голову чем угодно, но не Алиной. –Нажрусь и трахну какую-нибудь шлюху! У меня нет девушки, могу делать, что хочу!»

========== Эпилог. ==========

Осень – время поэтов. Осень – это вовсе не скука и дожди, а буйство красок, пестрый карнавал природы. Иногда кажется, что деревья принаряжаются для чего-то особенного, немного таинственного и загадочного, меняют привычные зеленые сюртуки на красные, оранжевые, желтые, рыжие, а то и вовсе цветные платья и фраки. И нет больше той скуки и однообразия.

Очередной сентябрьский день, выдавшийся ветреным, но теплым, близился к концу, как и сентябрь в целом, еще парочка дней, и во власть вступит октябрь, который наверняка прольется на землю дождями, а за ним подтянется ноябрь – любитель испортить погоду и настроение. Но пока на календаре сентябрь, на сероватом небе тусклое солнце, а под ногами шуршит цветной ковер.

– И все же, – говорила рыжеволосая девушка, – я тебя не понимаю, – она сдула с лица крашеную кудрявую прядь, которую выбил из пучка на затылке проказник-ветер, и продолжила: – мы уже месяц здесь, а ты так никого себе не нашла! Даже ни на одно свидание не сходила!