– Аааа, он хороший парень, – сказал Иво. – У него просто никогда не было шанса.

– Проблема в том, что я боюсь, что он собирается создать себе это – шанс, то есть.

– А-а-а, – возразил Иво с гордой нечленораздельностью.

Однако, когда в половине седьмого в ту пятницу Пол споткнулся о проволоку натянутую между косяками двери, ведущей в его личную ванную, и сломал ногу, даже Иво был вынужден признать, что это не было похоже на несчастный случай.

– Иво, – причитал Пол, когда доктор ушел, – что мне делать? Я отказываюсь позволить Грегори занять мое место сегодня вечером!

– Ты будешь в порядке, – сказал Иво, перекладывая жвачку на другую сторону рта. – Он у тебя невзрачный.

– Но доктор сказал, что пройдут недели, прежде чем я снова смогу ходить. Либо Грегори полностью возьмет на себя роль со своей интерпретацией, и я останусь в стороне, либо, что более вероятно, он испортит пьесу, и она провалится прежде, чем я встану на ноги.

– Ты должен быть больше уверен в себе, малыш. Публика не забудет тебя через несколько недель.

Но Пол гораздо лучше, чем идеалист Иво, знал, насколько непостоянной может быть публика. Однако он выбрал аргумент, который понравился бы мальчику.

– Не забывай, он заминировал меня!

– Определенно, похоже на то, – вынужден был признать Иво. – Но что ты собираешься делать? Ты не можешь этого доказать. Занавес поднимется чуть больше чем через ….

Пол схватил Иво за жилистое запястье.

– Иво, ты должен продолжать ради меня!

– У тебя тараканы в голове или что-то в этом роде? – спросил Иво, стараясь не выглядеть довольным. – У меня нет фотки Дарси, а даже если бы и была, он у тебя невзрачный.

– Нет, ты не понимаешь. Я хочу, чтобы ты продолжал играть Пола Ламбрекена, играющего Эрика Эверарда. Ты сможешь это сделать, Иво!

– Боже милостивый, значит, я могу! – прошептал Иво, временно забыв о бормотании. – Я почти забыл.

– Ты тоже знаешь мои реплики. Ты достаточно часто намекал мне на мою роль.

Иво потер рукой лоб.

– Да, я думаю, что знаю.

– Иво, – умолял его Пол, – я думал, мы— приятели. Я не хочу просить ни о каких одолжениях, но я помог тебе, когда ты попал в беду. Я всегда полагал, что могу на тебя положиться. Я никогда не думал, что ты меня подведешь.

– И я не подведу, – Иво схватил Пола за руку. – Я продолжу эту ночь и сыграю роль так, как в нее никогда раньше не играли! Я буду…

– Нет! Нет! Сыграй так, как я играл. Ты должен быть мной, Иво! Забудь Страсберга, возвращайся к Станиславскому.

– Ладно, приятель, – сказал Иво. – Будет сделано.

– И пообещай мне одну вещь, Иво. Пообещай мне, что ты не будешь мямлить.

Иво поморщился.

– Хорошо, но ты единственный, ради кого я готов на все.

Медленно он начал мерцать. Пол затаил дыхание. Может быть, Иво забыл, как преобразовывать себя. Но техника восторжествовала над методом. Иво Дарси постепенно превратился в подобие Пола Ламбрекена. Шоу состоится!

– Ну, как все прошло? – с тревогой спросил Пол, когда Иво вошел в его комнату вскоре после полуночи.

– Довольно хорошо, – сказал Иво, присаживаясь на край кровати. – Грегори был крайне удивлен, увидев меня – полдюжины раз спрашивал, как я себя чувствую.

Пол с удовлетворением отметил, что Иво не только формулировал, но и излагал.

– Но спектакль, как он прошел? Кто-нибудь заподозрил, что это обман?

– Нет, – медленно произнес Иво. – Нет, я так не думаю. У меня двенадцать вызовов на бис, – добавил он, глядя прямо перед собой с мечтательной улыбкой. – Двенадцать.

– По пятницам вечером публика всегда полна энтузиазма. – Затем Пол с трудом сглотнул и сказал, – кроме того, я уверен, что ты отлично справился с этой ролью.

Но Иво, казалось, не слышал его. Иво все еще был погружен в свое золотое оцепенение.

– Как раз перед тем, как поднялся занавес, я не думал, что смогу это сделать. Я начал чувствовать внутреннюю дрожь, как это бывает перед тем, как я… я меняюсь.

– Бабочки в животе – это профессиональный термин. – Пол мудро кивнул. – Действительно хороший актер чувствует их перед каждым выступлением. Неважно, сколько раз я играю роль, наступает момент, когда свет в театре начинает тускнеть, когда я в абсолютной панике…

– А потом занавес поднялся, и я пришел в себя. Я был в порядке. Я был Полем Ламбрекеном. Я был Эриком Эверардом. Я был— всем.

– Иво, – сказал Пол, хлопая его по плечу, – ты прирожденный актер.

– Да, – пробормотал Иво, – я и сам начинаю так думать.

В течение следующих четырех недель Пол Ламбрекен прятался в своей комнате, в то время как Иво Дарси играл Пола Ламбрекена, играющего Эрика Эверарда.

– Это потрясающе с твоей стороны, старина, что ты так много времени отрываешь от своих обязанностей, – сказал Пол Иво однажды между дневным спектаклем и вечерним представлением. – Я действительно ценю это. Хотя, я полагаю, что тебе удалось втиснуть некоторые из них. Я никогда не вижу тебя днем, кроме дневного спектакля.

– Обязанности – рассеянно повторил Иво. – Да, конечно – мои обязанности.

– Однако позволь мне дать тебе несколько профессиональных советов. Будь осторожнее, когда снимаешь макияж. На корнях твоих волос все еще осталось немного жирной краски.

– Небрежно с моей стороны, – согласился Иво, принимаясь за работу с полотенцем.

– Я не могу понять, зачем ты вообще утруждаешь себя надеванием всего этого, – ухмыльнулся Пол, – когда все, что тебе нужно сделать, это просто еще немного преобразоваться.

– Я знаю. – Иво энергично потер виски. – Я полагаю, мне просто нравится запах этого вещества.

– Иво, – засмеялся Пол, – бесполезно пытаться обмануть меня; ты потрясен сценой. Я уверен, что сейчас у меня достаточно сил, чтобы достать тебе где-нибудь небольшую роль, когда я снова встану на ноги, и тогда ты сможешь импровизировать. Может быть, – весело добавил он, – я даже смогу попросить тебя заменить Грегори в качестве моего дублера.

________________________________________

Позже, оглядываясь назад, Пол подумал, что, возможно, в глазах Иво мелькнуло странное выражение, но в тот момент у него и в мыслях не было, что происходит что-то странное. Он не узнал, что было на задворках сознания Иво, до воскресенья, предшествовавшего вторнику, в который он планировал возобновить свое выступление.

– Господи, как будет здорово снова почувствовать эту сцену под ногами, – сказал он, выполняя серию сложных упражнений для разминки собственного изобретения, которые он иногда думал опубликовать как "Исследования времени и движения Ламбрекена". Казалось несправедливым скрывать их от других актеров.

Иво отвернулся от зеркала, в котором он созерцал их взаимную красоту:

– Пол, – тихо сказал он, – ты никогда больше не почувствуешь эту сцену под ногами.

Пол сел на пол и уставился на него.

– Видишь ли, Пол, – сказал Иво, – теперь я Пол Ламбрекен. Я больше Пол Ламбрекен, чем был – кем бы я ни был на своей родной планете. Я больше Пол Ламбрекен, чем ты когда-либо был. Ты выучил эту роль поверхностно, Пол, но я действительно ее чувствую.

– Это не роль, – ворчливо сказал Пол. – Это я. Я всегда был Полем Ламбрекеном.

– Как ты можешь быть в этом уверен? У тебя было так много личностей, почему эта должна быть истинной? Нет, ты только думаешь, что ты Пол Ламбрекен. Я знаю, что это так.

– Черт возьми, – сказал Пол, – это та личность, в которой я получил членство в акционерном капитале. И будь благоразумен, Иво – не может быть двух Полов Ламбрекенов.

Иво грустно улыбнулся.

– Нет, Пол, ты прав. Этого не может быть.

Конечно, Пол с самого начала знал, что Иво не был человеком. Однако только сейчас к нему пришло полное осознание того, каким безжалостным инопланетным монстром был другой, существующий только для удовлетворения своих собственных целей, не подозревая, что другие имеют право на существование.