Возможно, мне пора встретиться с друзьями. –это тоже прекрасный источник дофамина.

Бывает так, что в сосредоточенности мое лицо приняло грустное выражение, и теперь я начинаю погружаться в печаль. Тогда у меня всегда есть для возвращения моей внутренней свободы мой голос и мое тело. Пение и йога. А так же неплохо работает уборка, перетряхивание залежей и ручное мытье посуды.

Все наши движения для мозга не просто действия. Это еще и метафоры. Когда мы начинаем убирать свой кабинет или квартиру, подсознание параллельно начинает перебирать и упорядочивать информацию, прожитую за какой-то этап.

Когда мы из застойного состояния за компьютером идем на прогулку или бежим по парку, наше подсознание воспринимает это как движение к цели, не только движения повышают уровень дофамина, но и сам факт перемещения в пространстве. Парк всегда немного разный, а новизна – источник дофамина.

Не стоит говорить себе «я – сильный, я – красивый, я – умный» и т.д. Это оценочные категории, а они всегда опасны тем, что могут подвергнуться критике и могут быть опровергнуты. Красивый цветок не говорит о красоте, просто им все любуются. Но цветок красив просто так, по факту жизненности. Красота – это энергия жизненности. Не более. Если я хочу поддержать себя нарративом, я не говорю себе, какая я, я не оцениваю себя. Даже самая приятная оценка ограничивает мои возможности. Я просто говорю себе: «Мне нравится это делать, я хочу это сделать, я начинаю готовить это дело».

И не важно, насколько я приложила усилия – даже самое маленькое усилие уже правда о том, что я действительно это делаю. Если я скажу «Я хочу попрыгать», мои мышцы отзовутся готовностью, потому что слово «хочу» действует на тело магически – оно начинает хотеть. Главное, не мешать ему в такие моменты, не запрещать телу осуществить желание. Тогда подвижность станет нормой, приятной практикой.

Прилагательные – для других, когда вы хотите сказать: «Я вчера видела очень красивую птицу», «Это мороженое ( для меня) очень вкусное», «Это красная шапка», «Быстрая машина» и т.д.

Глаголы изменяют мир – в них заключено действие. Произнося глагол, мы начинаем действовать. Нам легче начать действовать, когда мы помогаем себе глаголами. Лучше всего говорить их в настоящем времени. Мы не отвечаем за прошлое – оно уже было, мы только можем оценить его иначе, изменить свое отношения. Мы не отвечаем за будущее – мы не знаем, какое оно будет. Настоящее – это то, что происходит сейчас. И мы можем помогать себе этими магическими словами: «Я хочу встать и пойти в магазин», «Я делаю свою работу хорошо», «Я аккуратно пишу буквы», «Я иду не торопясь», «Я не хочу курить», «Я думаю об этом человеке хорошо»… формул много, но важно составлять их так, чтобы главным в них был глагол, который описывает действие сейчас. Тогда выполнить свое намерения будет гораздо проще.

Нарратив (рассказ человека себе о самом себе) – опасная ловушка. Описав себя словами, поверив на слово матери, отцу, родственникам, ребенок усваивает это описание в качестве своего социального «Я». Ребенок не может не верить родителям – они единственные, кто в нем заинтересован, единственные, кто настолько близки, что имеют право рассказать ему, кто он и какой.

Если мама говорит, что девочка красивая, это никак нельзя проверить, просто остается в это верить. Но если мама при этом испытывает чувство вины, понимая, что ее девочка совсем не красавица, то девочка это чувствует. И девочка пытается подтянуть себя под иллюзию.

Девочка сравнивает себя и стандарт красоты и видит, что кто-то врет – либо журналы, либо родители, либо она сама. Но вся проблема в словах. Все эти люди создают другую реальность при помощи слов и начинают верить в нее.

Если сказать «Я тебя люблю», то каждый человек услышит в этом свое. Но и каждый человек говорит «Я тебя люблю», подразумевая свое. Так возникает ложь.

Человек создает свой образ слова «люблю» и несет его к другому человеку, но принимая слово «люблю» другой человек принимает его в своем образе. И в этот момент ожидания начинают расходиться. Как правило, абстрактные слова несут в себе множество иллюзий. Реальность не позволяет вырастать иллюзиям. Если ты упал и разбил коленку, появилась ссадина, кровь. Это факт жизни.

А что такое «любовь»? Что такое «люблю»?

Есть секс – это факт жизни.

Есть взаимопомощь – факт жизни.

Есть эмпатия (вы вместе смеетесь, вместе огорчаетесь) – это факт жизни.

Вам приятно видеть друг друга – это факт жизни.

Что из этого любовь? Она ждет, что он будет с работы бежать домой, а ему хочется на тренировку с друзьями. Он ждет от нее, чтобы она приготовила ему ужин и не приставала с вопросами. И когда она устает от отсутствия его, она чувствует обиду. Она идет к нему с обидой, чтобы он ее защитил. А он тоже обижен на нее, он тоже ждет от нее защиты, доверия, понимания. И так они идут друг к другу со своими обидами и начинают их друг другу вываливать. И обиду превращаются в обвинения. А проблема в чем? В том, что слово «любовь» слишком расплывчато.

Лучше вообще не говорить его – настолько его звук опасен и сразу же обвешивает говорящего непонятными обязанностями.

Всему виной безусловная любовь. Все люди хотят, чтобы их любили просто так по факту рождения. Но, увы, каждый человек – другой. И каждый хочет, чтобы любовь от него приняли в том виде, как он сам ее понимает. И даже мать и ребенок, хотя там больше всего безусловной любви.

Например, мне жаловалась одна пожилая женщина: «Она думает, что я ее ругаю, а я же хочу, чтобы она стала лучше. Я же им добра желаю!» И я никак не могла объяснить этой женщине, что ее сыну и его жене важнее от нее сочувствие, а не поучения.

Воспитание – это не замена той эмоциональной близости, эмпатии, которую чаще всего мы можем назвать истинной безусловной любовью, которой нам не хватает всегда. И чем больше у нас ее было в детстве, тем мы сильнее потом, во взрослом возрасте.

Воспитание – это социальное действие, а не личное. Родитель тут как бы становится на сторону социума, тогда как истинная любовь всегда становится на сторону любимого – не важно, что он совершил, любовь не уходит. Любовь видит только хорошее.

Поэтому, если хотите научить ребенка музыке, отдайте в школу. Отступление родителя на социальную позицию воспринимается как предательство. Это то же самое, как из матери превратиться в учительницу.

Вот тут гораздо проще отцу. С отцом ведь нет такой близкой связи, как с матерью. Отец – это близкий друг. С отцом ребенок подружился или не подружился. Если ребенку передался телесный генотип отца, то ом проще понимать друг друга на телесном уровне, но отношения с отцом, в любом случае, выстроены как дружба разных форматах. Бывает так, что это военная иерархия, а не дружба, когда отец отдает команды и строго следит за их выполнением. Бывает, что отец чувствует себя старшим братом своего ребенка.

Иногда отцы не умеют выстраивать отношения с дочерями, когда видят в них маленьких женщин и поэтому отдаляются от них на безопасное расстояние, боясь, что возникнет сексуальное влечение.

Иногда отцы чувствуют это влечение и намеренно делают отношения жесткими. Иногда они начинают воспитывать дочерей как сыновей. В любом случае – это социальные отношения, форма дружбы и иерархии. Дружба не требует безусловной любви. Дружба требует честности и справедливости.

К сожалению (я и сама в чем-то феминистка), но это так. А истина дороже. Я неплохой актерский тренер, режиссер. Я умею вносить в работу теплые ноты, понимание, но моя позиция в работе скорее отцовская, в ней есть строгость, определение правильности, справедливости, истина в этой позиции важнее.

И именно за истиной человек приходит к учителю, а к маме человек приходит за теплом, за внутренним солнцем. За уверенностью, за вдохновением, за верой в себя.