Грейсон проверил, заряжено ли оружие, взгромоздил его на плечо и посигналил солдату, притаившемуся на противоположной сторане переулка.

Солдат перегнулся через угол здания и открыл огонь из винтовки. Эти малокалиберные пули не могли повредить броню боевого робота, но они отвлекли пулеметный шквал «Страуса» на себя; из угла здания сыпались ярко-белые звездочки – в тех местах, где тяжелые пушки выгрызали куски кирпичей.

На время внимание водителя боевого робота было приковано к противоположной стороне, и Грейсон шагнул из укрытия. По сравнению со стальной махиной, вздымавшейся над ним, Грейсон почувствовал себя очень, очень маленьким.

– Стой на месте, воин! – завопил он, затем судорожно вздохнул, чтобы унять дрожь в голосе. – Если рыпнешься, тебе каюк! Посмотри на меня и убедись, может, я блефую!

Тянулись секунды. Лазер «Страуса» склонился к земле, а пулеметы оставались неподвижны, как изваяния, целясь через улицу на угол здания напротив. Грейсон стоял на самом виду, зеленый силуэт «Страуса» заполнил прицельное окно его катапульты, и палец плотно обхватил курок.

Он предоставил водителю момент, чтобы просканировать электронные излучения спусковых схем в ракетных боеголовках.

– Ты можешь меня убить! – снова закричал он. – Но сам поджаришься. Твои теплообменники уже достигли режима самовыключения. Одна пуля из «дьявола», и тебе каюк. А какая неприятная смерть!

Водитель «Страуса» заговорил, электроника воспроизводила голос, делая его низким и грубым.

– Что тебе нужно?

– Не прикасайся к оружию. Я хочу, чтобы ты вышел оттуда. Если мне даже покажется, что орудие двинулось в моем направлении, я выстрелю!

Возникла пауза, и Грейсон услышал резкий свист раскаленного металла, охлаждающегося на корпусе боевого робота, чуял кисло-резиновую вонь расплавленной изоляции. Температура внутри, наверное… ого-го какая…

– Хорошо, – сказал водитель «Страуса». – Не стреляй. Я выхожу.

Воспроизведенный электроникой голос не мог регистрировать эмоции, но Грейсону он показался усталым, пожалуй, смиренным.

Сам он остался стоять, словно пускатель на его плече был вылит из бронзы. От «Страуса» донеслось резкое шипение нарушенной герметизации, и послышался дребезжащий звук откинутого люка. Раздался лязг, и из люка, звякнув, вывалилась лестница с металлическими перекладинами и закачалась, не доставая полметра до земли.

Войска городской милиции, держа оружие наготове, вступили в переулок. Из брюшного люка «Страуса» показались ноги водителя, и сразу стало очевидно, что это женщина. Чуть ли не девушка, на ней были только тапочки и лоскут черной материи, обернутый вокруг пояса. Обычно воины, запертые в горячем сердце своих машин, сражались полуголыми, и у нее не было времени, чтобы одеться перед выходом. Длинные белокурые волосы разметались по плечам сырыми, влажными прядями, а тело блестело от пота. Спустившись с лестницы, она стала лицом к ним, скрестив руки на груди, одинокая и уязвимая.

– Хе-хе, – с отвратительным смешком произнес солдат. – Вы только посмотрите, нет, посмотрите! В наши сети попалась птичка! А ну, руки вверх! За голову.

– У, змея, – добавил второй. Он водрузил винтовку на плечо и направился к девушке. – Я думаю, лучше обыскать ее!

– Ну, разумеется! А ну, подь сюда, крошка. Нужно отобрать у тебя спрятанное оружие.

Грейсон отложил гранатомет в сторону, шагнул туда, где стоял сержант, и из его набедренной кобуры вытащил пистолет. Это был автоматический пистолет Стетта, с селекторным переключателем, позволявшим стрелять одиночными выстрелами, очередями или открывать бешеный беспорядочный огонь; удлиненный магазин содержал сто безгильзовых пуль.

Он перещелкнул селектор с нуля на автоматический режим, нацелил дуло в воздух и спустил курок. Сухой треск маленького смертоносного оружия расколол воздух вдребезги, солдаты, замерев на месте, повернулись к нему.

– Первый, кто ее тронет, умрет. – Он ждал, оружие дымилось в руке. Хотя этот вызов носил несколько мелодраматический характер, но произвел желаемый эффект. Все уставились на него.

– Вы! – Он указал пистолетом на тех двоих, что направились к пленному пилоту. – Назад к транспортерам. Живо! – Они бросились со всех ног исполнять приказ. – Ты! – Он наобум выбрал еще одного солдата. – В моем транспортере есть одеяло. Принеси его.

Солдат, спотыкаясь, метнулся к машине, извлек сложенное на полу оранжевое одеяло и тут же доставил Грейсону. Грейсон шагнул к девушке и накинул одеяло на ее плечи. Зная, что все взгляды сейчас остановились на нем, он позаботился о том, чтобы не коснуться пленницы.

– 0'кей, – сказал он. – Опусти руки. Мы тебе не сделаем ничего плохого. Я обещаю.

Очарование оборвалось, когда его импровизированное подразделение начало орать от восторга и дурачиться. Они захватили неповрежденного боевого робота! Грейсоиу пришлось кричать, чтобы перекрыть весь этот гвалт.

– Сержант!

Сержант щелкнул каблуками.

– Да, сэр!

– Снаряди двух людей караулить этого боевого робота! – Он поставил пистолет на предохранитель и заткнул его за пояс своих брюк. – Я позаимствую это, если не возражаешь.

– Да, сэр!

– Сейчас мне нужно, чтобы кто-нибудь доставил меня и пленницу в вашу штаб-квартиру.

Лорд Харимандир Синф размышлял над бесславным концом своей карьеры. Как это могло случиться? Пять боевых роботов и две роты солдат штурмовали беззащитный город, и что из этого вышло? Один боевой робот уничтожен. Другой захвачен. Третий приковылял в Бухту Приюта – воспламеняющие ножные сервоактуаторы и реактивная электроника правой «ноги» превратились в расплавленный хлам, топливный сердечник из жидкой ртути протекал большими серебряными шарами, которые капали с «ноги» и разбегались по полу, как мыши. Хейл, его главный тех, мрачно поморщился и покачал головой. «Шершню», возможно, потребуется полная замена «ноги». Повреждение было тяжелым.

Ко всему прочему, назад не вернулись тридцать два солдата, хотя кое-кто еще продолжал подходить, так что окончательные потери, может, будут не так уж велики.

Три боевых робота из пяти накрылись, десять процентов батальона – тю-тю. Что же, черт побери, произошло? Могло произойти лишь то, что местные силы получили подкрепление. Водитель покалеченного «Шершня» доложил, что тактика туземцев изменилась по сравнению с тем, как они сражались ранее, всего несколько часов назад. Возможно ли, что первоначальная неумная оборона была лишь уловкой, чтобы завлечь его в западню?