— Я бы не стала напрасно обнадеживать, ты же знаешь. К тому же, я знакома с парой преподавателей, они обратят внимание на твою работу.

— Мадам, я… не знаю, что сказать.

Женщина мягко приобняла ее и шепнула на ухо:

— Не опускай руки раньше времени, Маринетт. Поверь мне, ты нужна этому городу.

Что-то остро кольнуло в груди. Нужна? Впервые кто-то сказал ей, что Парижу нужна не Ледибаг, а она, Маринетт Дюпэн-Чен. Впервые кто-то так сильно в нее поверил.

И поэтому, возвращаясь обратно к стендам с конкурсными работами, Маринетт впервые так сильно захотелось поверить в себя. В ту себя, которую Париж еще не знал. В ту себя, которой так легко было затеряться в тысячной толпе. Ей впервые ужасно сильно захотелось, чтобы Франция однажды узнала и оценила ее такой, какой она бывает только наедине с самой собой. Когда бессонными ночами просиживает над лоскутами ткани и искалывает пальцы иголками и булавками.

Наверное, именно поэтому так больно оказалось принять то, что случилось потом.

Маринетт с Альей остановились. У конкурсных работ столпилась группа людей и, кажется, окружили они именно тот стенд, на котором была размещена работа Маринетт.

— Видишь? Похоже, твоя работа уже успела привлечь всеобщее внимание! — улыбнулась Алья и потянула подругу к эпицентру событий, юрко проскальзывая меж людьми.

Маринетт слышала, как звонко ее сердце стучит в ушах. Время вокруг замедлилось, и Дюпэн-Чен совсем не хотелось увидеть того, с чем ей предстояло столкнуться.

Наконец Сезер остановилась и отпустила ее руку. Перед ними было их совместно сшитое за один день платье, но теперь прямо на подоле юбки растекалось огромное кофейное пятно.

— Так это вы, мисс Дюпэн-Чен? — К Маринетт приблизился мужчина в строгом костюме. Похоже, один из организаторов конкурса. Он извинялся и говорил много всяких вещей, но Маринетт из всех его слов запомнила только: «Мне очень жаль, но вас придется дисквалифицировать».

— А что насчет того, кто это сделал? — Сезер была разозлена ни на шутку. — Разве организаторы не должны следить за тем, чтобы работы конкурсантов были в безопасности?

Мужчина замялся и снова принялся извиняться. Стенды с работами располагаются на достаточном расстоянии от тротуара, за специальным заграждением. Сомнительно, что кто-то из прохожих мог случайно испортить экспонат. Ну, разве что специально… А это уже скандал. И Алья была уже готова его устроить, ведь в душе у нее все так и закипало от гнева.

— Алья, не нужно…

— Что значит «не нужно»?! — Если даже у нее, у Альи все внутри переворачивается, как же Маринетт может быть так спокойна? У Сезер не укладывалось это в голове. — Ты что, хочешь все это вот так оставить?

Администратор попросил людей разойтись.

— Алья… прости.

— Что-о? — Алья опустила ей руки на плечи. И что только у этой девчонки творится в голове? — За что ты извиняешься?

— Ты так старалась мне помочь с проектом, а в итоге…

Алья вздохнула и крепко обняла ее плечи.

— Уж об этом тебе переживать не стоит, глупая. К тому же, — подруга снова приблизилась к платью, — может быть, его еще получится отстирать, как думаешь?

Маринетт вздохнула, оглядывая весь масштаб катастрофы. Обе они понимали, что даже если получится, к участию ее уже все равно не допустят. Да и ткань в любом случае потеряет былую структуру.

Сезер обернулась и вдруг за спиной подруги встретила чей-то насмешливый взгляд. Хлоя Буржуа стояла поодаль и попивала кофе в бумажном стаканчике, как ни в чем ни бывало.

— Ну-у, все-е!.. — выдохнула Сезер, направившись в ее сторону.

Маринетт предприняла слабые попытки ее удержать, но Алью было уже не остановить.

❁❁❁

Чем ближе приближался вечер, тем больше разноцветных огоньков загоралось повсюду и тем прекраснее становился ночной город. Остановившись на мостике через реку, Маринетт наблюдала за отражающимися в воде фестивальными фонариками и слушала эхо доносящейся музыки со стороны праздничных улиц. Нехорошо, что они с Альей оказались порознь, но Маринетт слишком сильно хотелось побыть сейчас одной.

Из громкоговорителей слышалось, как ведущий объявляет имена призеров и как радостно кричат зрители ему в ответ.

«И первое место занимает… платье в горошек!»

Маринетт хмыкнула, вспоминая красное платье в черную точку. Оно не то, чтобы отличалось особым мастерством исполнения, но сейчас, на пике популярности Ледибаг, неудивительно, что такой цвет сыграл свою роль и понравился судьям. Наверное, даже если все-таки получилось бы поучаствовать в соревновании, Маринетт все равно не смогла бы победить.

Потому что Маринетт всегда проигрывает Ледибаг.

Дюпэн-Чен опиралась локтями о бортик и продолжала задумчиво рассматривать поверхность воды. Здесь, вдалеке от шума и суеты, казалось, что все эти разборки, по поводу ее проекта, все неудачи и разочарования остались где-то далеко позади и совсем ее не касались. Как будто бы и не она, Маринетт Дюпэн-Чен, была той, что не смогла оправдать чужих ожиданий, и той, что только что упустила, возможно, свой единственный шанс на поступление в институт мечты… Все это как будто был кто-то другой, не она.

Или ей просто хотелось в это верить?

— Слышал, твой проект сняли с фестиваля?

Маринетт резко обернулась и обомлела, увидев Адриана Агреста собственной персоной.

— А, д-да… с-случилось непредвиденное происшествие, так что…

— Жаль, я бы с удовольствием посмотрел на твою работу, — он мягко улыбнулся.

Остановившись совсем рядом, Адриан тоже направил взгляд в сторону отражающихся в воде разноцветных огоньков. А Маринетт, в свою очередь, смотрела на него и думала о том, что Адриан действительно хороший человек. Ведь он способен приободрить даже человека, с которым его почти ничего не связывает.

— А ты… как здесь?

— А я, как обычно, выступаю в качестве рекламы отца. — Он небрежно отвернул лацкан пиджака, на внутренней стороне которого яркими буквами значилось название фирмы Габриэля Агреста. — Только поэтому он и отпустил меня.

На его лицо опустилась мрачная тень. Если бы на Маринетт сейчас была маска, она смогла бы отважиться спросить его об отце, но неуклюжая Дюпэн-Чен могла только спотыкаться и запинаться… даже в собственных словах.

Едва Маринетт набрала в легкие воздуха, наконец отважившись что-то произнести, как в черном небе над ними яркими красками рассыпались праздничные фейерверки. Петарды взлетали и звонко взрывались, отражаясь пестрыми пятнами в воде и на лицах прохожих.

Маринетт закрыла глаза, и в этот момент она могла представить, что стоит сейчас рядом с Адрианом как Ледибаг. Или как любой другой человек, способный говорить с ним свободно без всяких масок. Прямо сейчас, посреди этого оглушающего шума, она могла представить все, что угодно… Все, что угодно, казалось возможным под этим сверкающим ночным небом.

— А теперь пришла моя очередь выйти на сцену, дамы и господа!

Резко распахнув глаза, Маринетт почувствовала, как завибрировала земля под ногами. С резким толчком глубокая трещина пролегла между Адрианом и Маринетт, а в следующую секунду они уже оказались по разные стороны пропасти.

Слыша крики ужаса и паники, Дюпэн-Чен все еще держалась за бортик разрушающегося на глазах моста. Все это слишком быстро, слишком внезапно, неестественно. Разве может мир измениться так мгновенно, всего за секунду? Словно во сне, Маринетт видела, как Адриан что-то кричал и тянулся к ней, но уже в следующее мгновение его отбросило ударной волной в противоположную сторону. А где-то позади послышался торжествующий хохот новой жертвы Бражника.

========== Глава 9. Булавки ==========

Наконец, опомнившись, Маринетт отпрыгнула в сторону и спряталась за ближайшей постройкой. Обернувшись, она до боли вглядывалась в противоположную сторону реки, где наконец разглядела знакомый силуэт. Кажется, Адриан был в порядке, он оглядывался по сторонам и никак не мог определиться, что делать и куда бежать. Похоже, кто-то помог ему перебраться на противоположный берег с другой стороны, это главное. Там сейчас более безопасно.