Предтечи дали нам кирпичи. Из них мы построили стены, большие дома. Мы жили мирно и растили детей, их касалась Леди, и, подрастая, они рассказывали нам об этой прекрасной высокой Предтече, говорившей с ними в их первые дни и наполнявшей их светом. Я уже знал ее. Она явилась ко мне на Эрде.
– Когда ты родился? – уточнил я.
Геймлпар кивнул.
– Но Леди неодинаково касалась тех, кто пришел с Эрды, и детей, родившихся здесь. Взрослея, я иногда вспоминал то, чего в моей жизни не было. – Его голос стал тонким. Старик широко махнул корявой рукой вверх, к оси вращения Ореола, и вниз, словно указывая в противоположную сторону. – Столько воспоминаний, – прошептал он. – Старые-старые воспоминания в снах, в видениях. Слабые, робкие потерянные призраки.
После завершения строительства города, спустя долгий срок после того, как я завел семью, старая память окрепла. С тех пор солнца и звезды на небе менялись пять раз. Тогда была великая тьма, длинные-длинные ночи.
Каждый раз в небеса поднимались яркие спицы и внутри обруча появлялся огромный бледно-голубой диск, похожий на колесный узел. Ярко-белый свет сменялся непроглядной тьмой… – Геймлпар провел рукой вдоль небосвода. – На концах спиц вспыхивали огни, согревающие нас в этой мгле. Дважды мы видели нечто ужасное. Оно выходило из центра колеса, повергало нас в судороги и ранило душу. – Он потер лоб и отвел взгляд от огня. – Но мы не умерли. Мы переместились под оранжевое солнце, где родилась Винневра.
Девочка пристально посмотрела на своего деда.
– Именно под этим солнцем на лодках прилетали Предтечи и забирали нас во Дворец Боли. Они украли мою дочь, ее мужа и многих других. Предтечи приходили так часто, что мы испугались и покинули город, выйдя обратно на равнину. И там, когда мы сгрудились в страхе, к нам, размахивая страшными лапами, сошел зверь с блестящими глазами.
Я решил заговорить:
– Зверь?
– Крупнее людей и Предтеч, со множеством рук и маленьких ног, поджатых, как у скрючившегося паука. Зверь сидел на огромном диске, парящем над землей. – Старик поднял руку так высоко, как мог. – Рядом с ним летела большая машина с зеленым глазом. – Он сплел кривые пальцы, изображая шар. – Они говорили и вслух, и у нас в голове, рассказывая о наших судьбах. Изначальный и Зеленый Глаз решали, кто будет жить, а кто умрет.
Некоторые из унесенных во Дворец Боли вернулись. Поначалу мы обрадовались, но потом увидели, как они изменились: отрастили новую кожу, глаза, другие руки. Они распадались и соединялись, а потом заражали других. Они кричали от боли и пытались коснуться нас. Эти несчастные чудовища умирали, или мы убивали их позднее.
Тогда Зеленый Глаз сказал Зверю: «Не все борются… не все выживут». Но почему многие выжили, а остальные – нет? – Геймлпар вздрогнул. – Безумная смерть. Погибель, растекающаяся, словно пролитая кровь. Некоторых из выживших Предтечи унесли обратно во Дворец Боли. Мы не знаем, как они выбирали. А потом…
Он не смог договорить. Старик посмотрел на землю и поднял к небу руки, растопырив пальцы. Затем он тихо запричитал; его голос походил на плач уставшего ребенка, лишившегося всякой надежды.
Историю завершила Винневра:
– Геймлпар отправился во Дворец Боли, но не захворал. Он никогда не рассказывает про это.
Старик прекратил всхлипывать, выпрямился, насколько позволил хребет, и вытер руки о бедра.
– Мы расположились на окраине города. Жители маленькой деревни, я и дочь дочери – это все, что осталось от моего рода. Горькая правда. – Он встал и отряхнул песок с темных ног, потом неопределенно указал назад, на стремительно наползающую тень. – И меня прогнали сюда, чтобы покончить со мной.
– Я сказала народу, что он умер в чаще, но дух остался и будет преследовать тех, кто навредит мне. После этого меня никто не трогал, – произнесла Винневра. – Геймлпар умеет охотиться, он способен позаботиться о себе. И все же он стар…
Я не знал, что сказать, такой глубокой была их печаль. Но Геймлпар не закончил. Он с любовью посмотрел на внучку:
– Перед твоим падением небо снова изменилось. Машины убивали друг друга, мимо пролетали огромные корабли, разрушаясь и извергая пламя, а затем падая вон там. – Старик указал на темную линию, точнее, туда, где она должна была находиться, если бы не была скрыта блуждающими облаками. – Затем в последний раз зажглось болезненное сияние.
– Расскажи о Звере, – попросил я.
Челюсть старика снова напряглась, и он вытянул руки.
– Зверь летел на большом диске, его глаза были похожи на серые драгоценные камни, а рядом находился Зеленый Глаз. Они говорили и забирали людей. С того момента у нас больше не рождались дети, мы голодали. Вода стала грязной. Предтечи сражались друг с другом и умирали. И все из-за Зверя…
Геймлпар снова и снова повторял это слово, будто выжженное у него в памяти каленым железом. Наконец не выдержал и впал в короткую истерику. Он скакал, потрясал руками и лепетал какую-то песню, пока не очнулся.
– Пфаа! – Сплюнув, он ткнул растопыренными пальцами в темноту. – Давайте покинем это место. Здесь нет ничего, кроме глупцов и обезумевших призраков.
Геймлпар снова сел на корточки и принялся разделывать кролика, протягивая кусочки нам. Винневра поглядывала на меня с осторожностью и любопытством. Я почти потерял аппетит. Мы с девочкой расположились поесть, и я задумался: был ли виденный Геймлпаром Зверь и Пленник с Чарум-Хаккора одним и тем же существом?
Скорее всего, да.
Мой старый дух видел Зверя, поэтому я представлял его себе.
Старик наблюдал, как мы уплетаем кролика.
– Расскажи, что ты узнал в своих путешествиях, – мягко произнес он.
– Давным-давно мы боролись с Предтечами и почти победили, – ответил я.
– Угу, – кивнул он.
– Но затем они одержали верх и превратили нас в животных. Библиотекарь вновь вырастила людей и даровала некоторым память мертвых воинов.
– Зачем они нас мучают? – спросила Винневра.
Ей не нравился этот разговор о призраках.
– Предтечи боятся, что мы станем сильными и снова сразимся с ними. Некоторые из них будут подавлять нас любыми возможными способами.
– Ты наверняка знаешь о Звере, – сказал старик.
– Я был там, где его когда-то держали. Это существо древнее людей и Предтеч. Предтечи его освободили, и он пришел – или был приведен – сюда.
Старый дух внутри меня подтвердил это.
Какое-то время мы молча ели, пока Геймлпар обдумывал услышанное.
– Кто кроется в тебе? – спросил он.
Я ответил без колебаний:
– Лорд-адмирал.
Мы пристально посмотрели друг на друга.
– Знаю его, – произнес старик. – Мой старый дух воевал под его началом… – Его голос сошел на нет. Геймлпар потянулся и снова провел испачканной сажей рукой вдоль неба. – Голоса внутри нас надеются возродиться, но они не представляют, с чем мы столкнулись. Мы слабы, как животные. К той старой войне нет возврата.
Геймлпар отвернулся, но я успел разглядеть блеск слез на его щеках.
– Доешь несчастного кролика, пока он не остыл. – Старик указал на ближайшую стену. – Дочь дочери говорит мне, что нам стоит отправиться туда, где земли дольше остаются в тени.
Винневра уже закончила ужинать. Она поднялась, словно была готова сразу отправиться в путь.
– Ты хочешь, чтобы он пошел с нами? – спросила она старика.
Я не знал, что девочка думает обо мне. Ее изучающий взгляд исподлобья казался опасным.
– Да, – сказал старик.
Ей этого хватило.
– Геймлпар, ты сможешь идти?
– Отломи большую ветку от куста. С ней я поспею за вами.
– Он упал несколько дней назад и повредил бедро, – объяснила мне Винневра.
– Мое бедро в порядке. Доешьте мясо и поспите перед дорогой.
Старик посмотрел на звезды и небесный мост. Черты его лица опять заострились, в них появилась заинтересованность, и он будто помолодел.
Когда я отбросил последнюю обглоданную кость, мы ощутили, как довольно глубоко под землей громыхнуло нечто – будто шевельнулся крупный зверь. Звук заставил камни заскакать, однако я проследил взглядом за дрожащим пальцем старика, который указывал на небо.
