Ограничения бывают физическими (каждое действие имеет встречное действие, поэтому у нашей вселенной есть что-то крупное, чтоб она могла действовать), а бывают биогенными (от химии до социальных отношений). Физические пределы повсеместны и неотлучны, они первичны/фундаментальны, атмосферное давление, сопротивление каждого атома, давление света, а биогенные начинаются от химии процессов, заканчиваются социумом, социальные ограничения самые противоестественные, они как и физика, идут по наименьшему сопротивлению, хотя инерция приводит к столкновениям высокой сопротивляемости, но социальные градации способны уходить и в сторону большего сопротивления, тем дополняя себя новой компонентой, творчеством или деформацией. Жизнь прорастая химически и запоминая химически окружающий мир в ходе филогенеза не нуждается в социальном сопротивлении, достаточно физического и биогенного, социум это уже фаза переходящая от хими́и к информационному усвоению, здесь требуется соблюление наиболее благоприятных траекторий, включая повышенное физическое сопротивление требующее когнитивной адаптации и труда (нейромоторика). Социум же, как и любая информация усваивается на уровне физики и химии, социальная теснота и конкуренция не нужны в цивильных отношениях, разве что в отдельных поведенческих средах, поэтому социальные ограничения самые вариабельные и допускают наибольшие спады в соотношении ёмкости содержания форм, если идут в преобладании антагонизма.
Длительность построения цивилизации позволяет дополнить и пересмотреть основы в пользу эффективности как это будет допустимо, поэтому полезные начинания не требуют промедлений.
Психическое посягание, первый признак необузданного разумом зверства.
Уровень возможностей и уровень потребления, это разные вещи, как собственно и их ёмкостное содержание результатов, потребители не глядя на колоссальные растраты могут быть нулевыми в результатах, а люди создающие основной уровень возможностей в научно-технической плоскости, могут вымирать в нищите. Это основная проблематика экономической организации цивилизации.
Первично интеграция органических форм друг с другом даёт рост параметров метаболически, но в скомбинированном виде этот процесс ограничивается скомбинированностью формы в органической последовательности, что играет на сокращение габаритов живых видов, поскольку сложные последовательности достигая определённых пределов имеют свойство редуцироваться тем или иным образом, где и открывается ниша неврологического роста видов, когда их соматика начинает исчерпываться или подавляться по тем или иным причинам, включая климат, где теплокровие даёт питание именно в нейроморфном направлении роста, своего рода липидизация и глюкоизация метаболизма по части энергообмена (липидизация животных видов за счёт глюкоизации растительных видов по части экспансии цветковых и плодовых культур), но что же дальше? Ведь и нервная ткань имеет свои молекулярные ограничения эволюционно, где тоже идут градации спада или сокращения, более того, после океанических интеграций органики и выходящих оттуда гигантских ящеров мы не имеем ни одного примера увеличения габаритов живых форм обладающих опорнодвигательной системой, если не брать в расчёт рост численности особей и нервной системы в отношении соматической массы, своего рода пролиферативная экспансия разной направленности и интенсивности, а по остальным показателям наблюдается спад, который в итоге перекрывается численностью особей, где видоизменение может быть только интегративным и симбиотическим, мутагенным, что не гарантирует больших эволюционных скачков, по крайней мере это невозможно точно спрогнозировать на сегодня, но это со 100% вероятностью гарантирует исчезновение цивилизации, если она не найдёт прогнозируемый способ вывести себя к продуктивным технологическим и органическим решениям, поэтому выход может быть исключительно когнитивным и неврологическим, пока этот фактор не исчерпал себя.
То есть органическая инерция природы не даст больше решений восходящего порядка сама по себе, комбинативный фактор органики достаточно низок в среде устоявшихся форм жизни комбинативно, да и следование инерционным путём органики знаменует для цивилизации исчезновение. Выход может быть только когнитивным, через тщательный поиск научных решений по преодолению ограничений биогенного и других порядков (включая социальные ограничения ментального формата), поскольку инертное изменение видов комбинативно-интегративным способом в органическом плане как минимум провоцирует патологизацию и вымирание, а только после формирование нечто нового или прорастание уже существующего в ходе освобождения пространственных ниш в мире, вероятно имеющего некоторую степень высокой адаптивности, как когда-то началась экспансия млекопитающих активно заменяющих вымирающих гигантов. У планеты на самом деле есть временной климатический запас под подобного рода сдвиги, когда одни органические формы не глядя на органическую консервативную устойчивость будут дополняться и деформироваться другими, но нельзя даже предположить, что таковым образом сформируется нечто более совершенное, чем высокий интеллект в неврологической форме или например более интенсивный метаболизм с большей интенсивностью мышления в дифференцированных тканях исполняющих роль иннервации, а может подобно появлению цветковых растений в ходе симбиотических скрещений, что сформировало масштабный экспансивный вектор в эволюции растительных форм жизни, но климатический и временной запас существенно меняется и ограничивается формально, в том числе относительно органических параметров и последовательностей.
Ведь климатический и физический диапазон сред обитания достаточно широк на нашей планете достаточно долго, ни в холодных полярных широтах, ни в засушливых пустынях, ни в тёмных глубинах океанов нет бурного развития жизни, это застойные консервативные зоны для эволюции, которые исчерпаны комбинативно и вариативно, более того, их органическая интенсивность и масштаб сокрщается. Максима органических способностей дифференцирована сегодня и это вероятно последний рубеж, поскольку нет интегративного потенциала, какой был у более архаичных форм жизни, когда один тип клеток создаёт симбиоз с другим типом клеток и это формирует вектор глобальной эволюции, то есть для подобных градиентов нужен распад или деструктивная деформация существующих форм жизни (массовое вымирание открывающее пространство и пищевые ниши другим видам и комбинативным вариациям органики появляющимся/заполоняющим это пространство в дальнейшем), для чего уже нет климатических условий и интегративных вариаций, можно сказать, что их наибольшее количество уже было реализовано на этой планете инертным образом через неоднократные массовые вымирания, поэтому градиенты эволюционных масштабов могут быть сформированы в дальнейшем исключительно научным и прогнозируемым образом, если рассматривать исключительно рост адаптивности разумной жизни и органики в целом, поскольку органические последовательности имеют свои предельные значения для существующих на сегодня вариаций органики на Земле и эти пределы в определённой степени воплощены нами.
Социальный антагонизм сводится к тактике поведения блокирующей абсолютно всё, что возможно заблокировать, и в таком случае словно плоды с дерева падают сами в корзину, но путь преобладающего антагонизма приводит к тому, что путь к процветанию идёт через увечья и не приводит к должному результату, формально это знаменует приход конформизма на замену аристократии, баласт становится тяжелее движения к росту, но конформизм рано или поздно съедает агрессия, баласт начинает пожирать насилие и патологизация, но агрессия ещё более антагонистична, то есть данная последовательность на сегодня разворачивается на глобальном уровне в виде провала наращивающего архаизацию поведения. Если таковая тенденция не будет преодолена порядком конструктивного значения, то цивилизация необратимо идёт к закату прямо на наших глазах.
