Власти сделали всё, чтобы отрезать историков от их главного источника – архивных документов, которые были переданы в ведение НКВД. Все партийные и правительственные документы автоматически получали гриф секретности. В библиотеках появились так называемые спецхраны, в которые поступали труды неугодных авторов. Многие историки были репрессированы, а исторические факультеты закрыты.

Все эти меры привели к тому, что писать учебник истории было просто некому. Николай Бухарин даже предлагал Сталину параллельно с конкурсом заказать учебник истории пяти различным коллективам – для подстраховки. Для этого пришлось прибегнуть к беспрецедентным мерам.

Тов. Сталину. Февраль 1936 г. Мы просим вернуть Томсинского (бывший директор Комиссии АН, член партии, не исключённый, очень знающий и добросовестный, имевший в прошлом очень небольшие грешки (не правые) и в порядке профилактики переведённый в Алма-Ату) и освободить от всякой другой работы. Н. Бухарин.

Отношение к историкам резко меняется. Показателен эпизод с бывшим академиком Тарле40. Его тоже вернули из Алма-Аты, но после беспощадной критики, обрушившейся на него после написания книги «Наполеон», судьба учёного вновь повисла на волоске. Травля историка прекратилась только после того, как Сталин написал ему письмо, в котором, указав на несколько ошибок в его книге, попросил их исправить. Травля учёного не только прекратилась, но его даже восстановили в партии, поручив включиться в работу над созданием учебника по истории СССР.

Перед авторами учебника была поставлена непростая задача. Нужно было с нуля создать историю первых двадцати лет советской власти (и это нужно было делать в то время, когда живы были миллионы свидетелей её становления!) При этом они не могли использовать не только исторические архивы, но и предшествующий опыт преподавания истории.

Преподавание истории в 20-х годах носило своеобразный характер. Такой предмет, как история, был на несколько лет даже исключён из учебных планов. В те времена отказывались не только от различных учебных планов, но даже и от учебников по различным предметам. Их заменяли отдельные брошюры по различным темам. Была создана так называемая школа труда.

Но очень быстро выяснилось, что такая школа не даёт систематизированных знаний. Именно поэтому, в начале 30-х годов было решено, вновь вернуться к классно-урочной системе, учебным планам и учебникам. Правда, первый опыт оказался довольно неудачным. Не удалось создать по различным предметам стабильные, издаваемые из года в год учебники. Судите сами, только за 1933-35 годы по русскому языку, литературе, арифметике и географии было издано СЕМЬДЕСЯТ ВОСЕМЬ различных учебников!

Заведующий отделом школ ЦК ВКП(б) Борис Волин41 лично изучил все эти учебники и забил тревогу на самом высоком уровне:

Товарищу Сталину. И всю эту халтуру, всё это бескультурье, безграмотность и невежество приходится издавать в этом году в сотнях тысяч экз.! Но как можно долго всё это терпеть! Б. Волин.

Именно в это время власти начинают уделять особое внимание истории. Вышло даже специальное постановление Политбюро от 15 мая 1934 года о преподавании гражданской истории в школах СССР. Согласно этому постановлению предлагалось срочно, к июню 1935 года, всего за один год, подготовить пять учебников по истории для средней школы:

1)      по истории древнего мира.

2)      средних веков,

3)      новой истории,

4)      истории СССР

5)      новой истории зависимых и колониальных стран.

Правда, дело по созданию этих учебников пошло не так быстро и просто.

Для создания каждого из учебников был создан авторский коллектив. Над учебником по истории СССР работала группа профессора латышского происхождения – Николая Ванага42. В эту группу, как и во все остальные, вошли только историки. К работе над учебниками по истории не привлекли ни учителей, ни психологов. Это была первая, но не единственная ошибка советских властей. Сам срок в один год, данный на создание учебников, говорил о том, что представители власти были далеки от истории и педагогической науки. Это был очень маленький срок для создания полноценных учебников. Результат был закономерен – созданный через год конспект по истории СССР не удовлетворил ни Политбюро, ни лично Сталина. Вот тогда то и возникла сама идея по объявлению конкурса на создание лучшего учебника по истории СССР.

Рассмотрим биографию знаменитого литовского историка Ванага. Его судьба до Кронштадтского восстания описана в примечании. В середине 1921 года Николай вернулся в Москву и начал учиться на лекторских курсах при Коммунистическом университете имени Якова Моисеевича Свердлова. В 1922 году он поступил на историческое отделение Института красной профессуры (ИКП), что предопределило его дальнейшую судьбу.

«Для 22-летнего слушателя все ново и интересно: знакомство с Михаилом Николаевичем Покровским, другими видными учеными-большевиками, погружение в мир истории, который, как уверяют учителя, совершенно не изучен, поскольку буржуазные историки писали неправду, а историки-марксисты только приступают к изучению прошлого; первые муки творчества… Атмосфера напряженного научного поиска окружает Ванага в стенах ИКП», – пишет в статье о Николае Николаевиче Ванаге, опубликованной в 1992 году в № 6 журнала «Отечественная история», его биограф историк Андрей Артизов.

Параллельно с учебой в университете Ванаг преподает в Коммунистическом университете трудящихся Востока, Комуниверситете им. Свердлова, Институте им. К. Либкнехта и Коммунистическом университете национальных меньшинств Запада, пишет научные работы. Так, в 1923 году вышла его работа «Финансовый капитал в России накануне мировой войны. Опыт историко-экономического исследования системы финансового капитала в России», переизданная затем в 1925 и 1930 годах. В 1925 году была издана учебная хрестоматия по экономическому развитию России во второй половине XIX-начале XX века, которую молодой ученый написал в соавторстве с Томсинским43. В середине 1920-х годов Ванаг был временно исключен из партии за троцкистскую позицию в дискуссии 1923–1924 годов. Очень показательно, что латыш с евреем писали учебники для советских детей.

После окончания университета он по распределению попал в Харьков, где возглавил кафедру истории России и Украины Коммунистического университета им. Артема и преподавал в местном институте подготовки кадров ИКП. Осенью 1926 года по настоянию покровителя Ванага профессора Покровского44 молодого историка переводят в Москву на должность заведующего подготовительным отделением и учебной частью Российской ассоциации научно-исследовательских институтов общественных наук (РАНИОН). В 1929 году Ванаг был избран членом коллегии недавно созданного Института истории Комакадемии, в ноябре – временно исполняющим обязанности председателя РАНИОН (вместо выехавшего на лечение за границу профессора Покровского), а зимой 1930 года – заведующим историческим отделением ИКП. Правда, на этом посту он продержался недолго: из-за возникших научных и политических разногласий с Покровским последний снял его с поста.

В 1932 году Ванага назначили руководителем кафедры истории народов СССР Института заочного обучения партийных кадров ЦК ВКП(б), где по поручению Агитпропотдела ЦК ВКП(б) он приступил к работе над учебным пособием «Краткий очерк истории народов СССР» для учащихся средних звеньев сети партийного просвещения. Пособие получило одобрение наркома просвещения РСФСР Андрея Сергеевича Бубнова45, того самого, кто был организатором ликвидации безграмотности в Советском Союзе. В 1933 году комиссия наркомата по школьным учебникам поручила группе историков под руководством Ванага написать учебник по истории России и СССР. К тому моменту Николай Николаевич работал заместителем директора Института истории Комакадемии и отвечал за изучение отечественной истории. Он также был членом комиссии по изданию Полного собрания сочинений М.Н. Покровского, заведовал кафедрой в Институте заочного обучения партийных кадров ЦК ВКП(б), преподавал в ИКП.