Парня я почти не слышала, мысленно уже переодевалась, попутно вызывая такси.

- Ты куда? – крикнула мне вслед Лея.

- Я к ним поеду. Может что-то нужно будет.

- С ней же Мирон.

Подруга шла за мной и встав в дверном проеме, скрестила руки на груди.

- И что? Я помочь хочу. Тетя Наташа всегда мне помогает. И, если попрошу, приедет в любое время суток. Да и вообще… Поеду и все.

Гуляева хмыкнула.

- Вась, а ты ничего не хочешь мне рассказать?

Я остановилась напротив комода, и посмотрела на подругу. Наверняка ее фантазия уже начала работать в бешенном темпе.

Пожала плечами.

- Нет, кажется.

Поверила?

Не-а.

По глазам видно, что не поверила. Но это и не важно. Вернее, не так важно. Главное, теперь я знала, почему Мирон уехал. Хотелось надеяться, что именно по этой причине.

Не знаю, зачем мне понадобилось в цветочный заезжать и выбирать самый громадный букет ромашек, но вот я его купила и теперь стою рядом с подъездной дверью и не могу номер квартиры набрать, потому что ничего не видно за этим чертовым веником. Тогда я думала, мол, тетя Наташа болеет, радостей в жизни поубавилось, поэтому надо ее как-то порадовать. А сейчас дошло: дело не в количестве цветов. Любой букет подошел бы. Но я выбрала именно этот из-за возможности спрятаться за ним, если Мирон начнет морщиться при виде меня. И вот сейчас стою почти под его дверью и не знаю, как в дом попасть. Руки заняты, между ног пакет зажала, остается биться носом, надеясь, что у Мамаевых кости крепкие.

Судя по звуку, мимо меня кто-то прошел и засмеялся.

Так жалко выгляжу, что ли?

Вот же…

Попробовала рукой дотянуться до кнопок, не получилось. Ромашки в рот попали, пришлось плеваться.

За спиной кто-то закашлял.

– Ура! У меня тут… Не получается. Помогите, пожалуйста, дверь открыть.

Смешок.

Еще один любитель смотреть на трудности других людей? Интересно, меня вся эта ситуация просто бесит или нервы сдают перед встречей с тем, с кем вчера на столе целовалась? Наверное, второе. Если все так, значит, нельзя срываться на посторонних, ведь они не виноваты, что я по-идиотски выгляжу, а в голове у меня манная каша с комочками воспоминаний.

Кнопки запищали, а затем дверь со скрипом открылась. Хотела уже вперед рвануть, но вовремя про пакет вспомнила. Пришлось затормозить и наклониться.

Эх, зря.

– Знакомые бедра, – воскликнул тот, которого я поблагодарить за помощь собиралась, а сейчас хочу веником по башке огреть. – Мы раньше не встречались?

– Не в этой жизни.

Что я делаю?

Как в детстве учили? Если пристает неадекват, молча собираешь ноги в руки и бежишь, стараясь не оглядываться. Знала же, но запаниковала. Никогда еще с такими не сталкивалась.

– Блин, и голос знакомый.

Не успела опомниться, как осталась без букета, с вытянутыми вперед руками и с таким лицом, будто сейчас кусаться начну.

– Подружка Гуляевой! Точно ты! Говорю же, где-то видел такой за…

Сглотнула, лицо обормота разглядывая.

– Никогда по физиономии не получал за такие слова?

– За какие такие? – вполне правдоподобно удивился он. Прокудин! Вспомнила! – Но ты точно знакомая мегеры. Вы это… Разговариваете одинаково. Если обидел, пардоньте. Не хотел и не планировал. Я такой. Что на уме, то и на языке.

– Ясно. Осторожнее, когда-нибудь обязательно влетит.

– Намек понял, начну учить Пушкина. А ты чего здесь? Только не говори, что ко мне в гости зашла. Все равно не поверю в такую удачу.

– Я к Корнеевым! – рявкаю, когда Прокудин начинает слишком пристально меня разглядывать.

– А-а-а. Значит, Мирошке, как обычно, повезло. И вот все за ним бегают. И всем он нравится. Вот посмотри на меня и скажи, чем я хуже? Не сможешь так сказать. Не хуже. Но ты все равно к нему пришла. Обидно. Опять. Огорчу, красавица, он здесь больше не живет.

Теперь я знаю, как выглядит зависть. Она зеленая и пахнет чем-то приторно-сладким. Не спрашивайте, как я это поняла. Сама не знаю. Просто так показалось.

– Ясно. Спасибо за информацию. Отдай цветы, пожалуйста, мне идти надо. Очень спешу.

– Говорю же, не живет он здесь. Тут родители… А-а-а-а, так ты в курсе. Стоп! Пришла с родителями знакомиться?

И как отвязаться от него?

Русским же языком говорю, что идти мне пора. Не понимает. Продолжает вопросами заваливать. У них с Корнеевым конфликт какой-то, не пойму?

– Типа того.

А что?

Подумает, что я почти замужняя дама, и отвянет.

– Типа того? Уф, я прям свет увидел в конце туннеля.

Чего? Какой свет еще? Темнота вокруг. Пусть не надеется.

– Не-не. Все серьезно у нас. Вот, хочу родителям понравиться. Говорят же, что свекрови – змеи. Решила свою сразу задобрить, чтобы не шипела лишний раз.

Прости, тетя Наташа, что гоню на тебя, но у меня выбора нет. Уверена, ты бы вошла в мое положение, если бы этот разговор услышала.

Говорю и вижу, как у парня интерес ко мне в глазах тускнеет. Эй, да он чуть букет не уронил. Пришлось подхватывать.

Так мы и встали.

Прокудин с одной стороны держал, а я – с другой.

– А ты интересная. С виду такая пай-девочка, а внутри… – опять во взгляде что-то загорелось. – Точно Корнеев?

– Угу.

– Любишь, что ли? – смеясь, спросил он.

– Люблю, – заявляю и тут же на месте подпрыгиваю, когда дверь подъездная со звоном открывается и с грохотом закрывается.

– Раз любишь… – протягивает парень.

Судя по всему, от меня отстали. Не успела я как следует обрадоваться, как над ухом голос знакомый и наглый прогремел:

– Эй, а вы не офигели тут? Зажиматься в другом месте будете. Брысь отсюда.

Что?

Кто?

Мирон?

– Мирон! – проскулила я, когда из рук все вывалилось.

Он самый.

Блин!

23.

– Корнеев, ты тон сбавь, – саркастично выдает Прокудин. – А то так и без динамиков остаться можно. Я тебе не Суханов. Молчать не буду. В момент с отбитой почкой оставлю.

– Ну, давай. Рискни.

Ох, мамочки.

Зажмурилась, боясь представить, что может произойти. Вариантов куча. Самый безобидный – это тот, в котором парни индийские танцы начнут исполнять. Но Мирон на танцора не похож. Особенно сейчас. Плечи напряжены, в глазах огонь, и все это пламя направлено на Прокудина. Как бы последний ни хорохорился, я заметила, как он слегка осунулся, но старался вида не подавать. Вот он точно представил один из самых кошмарных вариантов. Мордобой.

В общем, к бетонной стене я прижалась так, будто она на время мне маму заменяет.

– Думаешь, не смогу?

– Исчезни, – следует грозный рык. – Свали отсюда, пока мне самому не захотелось до твоей почки добраться.

– Может, я этого и жду. Тебя посадят, а я красотку твою уведу. Заживем с ней… Детей нарожаем. Малышка, ты кого хочешь, мальчика или…

Ну все.

Удивительно, что в стрессовых ситуациях у меня с резвостью проблем не возникло. Спасло то, что я ближе к Прокудину стояла, чем Мирон. Поэтому быстро получилось внимание парней на себя переключить. Будущий отец заткнулся сразу. Наверное, несолидно бухтеть, когда за спиной девчонки стоишь, и Корнеев отвлекся. Правда, на меня не совсем по-доброму смотреть начал. Но я это переживу.

– А я тут твоей маме цветы принесла.

Думаете, Мирон оттаял?

Да какой там. На цветы в руках Прокудина так посмотрел, будто там и правда веник грязный. И вид у парня был, мол, себе пучок оставь. И это я еще нормально его взгляд перевела. В оригинале там точно один мат использовался.

– Ее любимые. Пойдем? Их надо срочно в воду поставить, пока не завяли.

– Мамаева! – рычит с зажатым ртом.

– Что? Пойдем, пожалуйста. Тетя Наташа ждет.

И ей точно не понравится, что ее сын кому-то почки отбивает. Волноваться будет, а ей нельзя. И так болеет. Сейчас позитив нужен. Неужели он не понимает?

В ответ Мирон только поморщился.

Блин, вот угораздило же меня на парня этого ненормального нарваться. Столько человек в городе живет, но именно Прокудин оказался рядом со мной в одно время и в одном месте. Он ведь и Гуляевой не нравится. Да, судя по ее реакции, она его терпеть не может. А Мирон… Наверное, тоже своя история у них имеется. Скорее всего, печальная, раз Корнеев с первой секунды готов был этому парню голову оторвать. Кого-то не поделили? Девчонку или игрушку в детстве? Знаю я этих парней. Всю жизнь из-за фигни враждовать будут, периодически кулаками размахивая.