Нет, даже приободрило. Это как раз доказывает мою злость. Доказывает то, что я сейчас чувствую – эта истинная ярость, не придуманная мной.

– Хильда. Почему?

Стерев уже неизвестно какой по счёту раз, подступившие к покрасневшим глазам слёзы, я продолжаю наблюдать за дверью в номер, где Хильда живёт с тем больным трансвеститом.

– “Извини, Роберта”

Как сейчас помню те её слова, но лицо… Оно размыто, да и большая часть скрыта за длинными волосами, что так ласкали меня после пробуждения. Только благодаря их мягкости и приятному запаху, я могла, не страшась просыпаться, осознавая, что через час мне надо будет выходить туда, где я могу умереть.

“Почему, Хильда? У нас ведь было всё хорошо. Тебя ведь всё устраивало”

Уже час прошёл, как они вошли в номер. Тот больной уёбок, как всегда без единой эмоции на уродливом лице, а Хильда. А она…

“Улыбалась. Я никогда не видела у неё такое лицо… Оно было радостным? Да… но тогда, что было со мной? Неужели она притворялась?”

Сердце болезненно кольнуло лишь от одной мысли, ноги задрожали, а грудь так болезненно сдавило.

“Нет. Не может быть такого. Она ведь мне говорила”

Пытаясь прекратить дрожь, похолодевших губ, я прикрыла их рукой, а тем временем в голову полезли воспоминания.

– Я люблю тебя.

Я, улыбаясь, лежа на её мягких бёдрах, говорю ей это.

– Люблю, Хильда.

Обняв её, я продолжаю повторять эти слова, уткнувшись в её мягкую грудь, а она гладит мои волосы.

Снова и снова, многочисленные окна воспоминаний открылись в сознании, поочерёдно подступая к глазам. Чем больше я смотрела, чем больше наблюдала, тем хуже становилось.

“Она никогда не говорила прямо, что любит меня”

Ещё с десяток окошек и я больше не смогла сдержать дрожь и мурашки, что так предательски взошли над кожей. Ноги уже и вовсе подкосились, уронив тело на пол.

“Лицо. Как же я не замечала этого прежде? Оно несчастно? В нём не было даже намёка на ту радость, что у неё сейчас. Почему? Что я сделала не так?

Я ведь давала ей всё, что она хотела. Не упрекала ни в чём. Я любила и продолжаю любить сильнее, чем то мерзкое животное. Но тогда почему она ушла к нему?

Почему извинилась тогда и просто ушла? Что я сделала не так?”

Нерешительно шагнув в сторону двери, не понимая зачем, я дрожащими губами вдохнула воздух. Такой затхлый и тяжёлый.

“Я должна узнать почему”

Крохотными, словно похрамывания муравья, шагами, я подошла к двери, что только недавно была такой пошарпанной, скрипучей, а коричневая краска отшелушивалась.

Такой она была до того момента, как Хильда заселилась сюда. Сейчас же белоснежно-белая краска, заставляет незаметные лучи солнца бить в глаза, словно от зеркала.

Если принюхаться до сих пор можно учуять запах краски, хотя прошло уже несколько месяцев. “Запах свербит в носу, прямо так же, как и тогда”

В голове всплыло ещё одно окошко. Хильда с улыбкой на сосредоточенном лице, наждачной бумагой сдирала старую краску.

“Хильда, я не отдам тебя ему. Ни за что. Такая женщина как ты не должна марать себя подобной мерзостью”

На быстром вдохе, я открыла дверь резко с едва слышимым скрипом, совсем забыв постучать.

– Никого?

Расслабив напряжённые плечи, я неуверенно переступила порог номера.

“Где они? Я же видела они вошли”

До меня не сразу дошло, что они могут быть в одной из комнат. Я слишком сильно нервничаю.

Услышав какие-то сложно разбираемые звуки с комнаты слева, комнаты, где мы раньше проводили с Хильдой незабываемые ночи, я сразу же направилась туда.

“Плевать кто он, кем бы его не прозвали, что бы не сделал для лагеря, да хоть для всего мира. Чхала я на всё это. Ты все равно не будет достоен её. Этого чистого ангела. Этой сильной женщины, способной на всё. Она женственней любой женщины, но в тоже время силой, как физической так и духовной может дать фору любому мужлану.

Она та, кем я мечтаю стать, та кем я стану. Я не позволю ей пасть из-за него”

Сжав до холодной боли ручку двери, я распахнула её. Плечи затвердели, словно цемент.

– Хи! Ль-да…

Голос дрогнул, хоть я и хотела выглядеть уверенно и даже агрессивно, но не получилось. Стоило только увидеть мерзость, как воздух с лёгких просто пропал, а глаза в удивлении расширились, не веря в увиденное.

– О Робертачка.

Сладкий, словно сам сахар голос, искажённый больной улыбкой, таких красных губ, заставил кончики пальцев задрожать от холода, словно подушечки коснулись металлической трубы, когда на улице минус тридцать. Такое чувство, если двину прилипшими пальцами будет больно.

“Нет”

Тело от шока не в состоянии двинуться, мысли пропали.

– Робертачка? Что с тобой

Снова этот голос, совсем не похожий на тот сильный тембр, что был когда-то, отскочил из размалёванного красной помадой рта, женщины, что словно собачка сидит на коленях совсем голая, когда на её шеи сжат чуть ли не до удушья, ошейник.

– Неопытная девочка в шоке, Хильда.

В уши ударил режущий грохот цепи, что крепко держит улыбающийся мерзавец. Он полностью голый. Он стоит над ней так, будто бы пытаясь доказать, что она вся принадлежит ему. В одной руке у него цепь от ошейника, а в другой маска чумного доктора.

“Она”

Я не знаю куда деть взгляд, как прекратить дрожь и как остановить слёзы преданной девушки. Сегодня, в этот час, в эту минуту, нет точнее будет сказать в это самое мгновение я потеряла нечто важное для себя. Первую любовь и пример для подражания.

Она умерла. Эта уже не та сильная женщина, которой я восхищалась, нет это лишь жалкая женщина, подчинившаяся отбросу. Эта её улыбка, это лицо безразличия ко всему, кроме происходящей в данный момент похоти, только подтверждает это.

– Любовь моя, твоя бывшая видимо хочет поговорить с тобой.

Сглотнув, я всё ещё стою, практически не моргая. Я вижу всё в замедленности. Каждое мимическое движение на лице этого животного, его издевательскую улыбку, то как поигрывают мускулы торса на его обнажённом теле, как он облизнул губы, стоило его взгляду вновь вернуться к голой Хильде.

“Он не видит в ней личность. Прямо сейчас он не с Хильдой. Ему интересно лишь её тело. Её оболочка”

– Постой-ка, Любимый. Я кое-что интересное придумала.

Встав, так медленно и неуклюже, словно спьяну, она посмотрела на меня с прищуренными глазами. Её широкая улыбка расширилась, ямочки возле поднявшихся уголков губ, устрашающе затемнились.

Сердце от этой улыбки бешено забилось, а в горле пересохло. Она установила со мной контакт взглядами.

– Хммм. И что же?

Подойдя достаточно близко ко мне, она коснулась носом моего.

– Ты всё так же приятно пахнешь. Так невинно.

Прошептав на ушко, она уже обратилась к тому ублюдку, что с интересом нас разглядывает, когда её рука обвила мою шею, а ладонь начала ласкать щёку. От этих её движений стало так мерзко, что захотелось содрать участки кожи, к которым она прикоснулась.

– Почему бы ей не присоединиться к нам?

– Хиль-да?

Сердце в этот момент дрогнуло, живот скрутило, а плечи поникли, словно на них обрушился валун. От шока я даже наконец-то смогла, что-то вымолвить, хоть и про себя. То, что я сейчас чувствую нельзя описать словами.

Женщина, ставшая для меня примером всей жизни, влюбившая меня в себя, укравшая мой первый раз, вдруг сказала подобное.

Да и сказала это так будто бы это пустяк и даже не спросив моего мнения. Ей гораздо важнее похотливые желания того отброса, чем чувства девушки, сделавшей для неё так много.

Сказать, что я была униженна и растоптана самым дорогим человеком в моей жизни, будет слишком мягко.

–…

Немного помолчав, он хрустнул шеей, прежде чем посмотреть не на Хильду, а на меня. Почему-то в этом его взгляде, я заметила жалость.

– Хильда… ты и в правду жестокая женщина.

Сказав это с грустью, он сел на кровать, смотря в пол.

– Любимый?

В её только недавно слащавом голосе задрожал страх, нет даже не так, ужас. Ужас, передавшийся даже мне. Она в тоже мгновение отошла от меня, чтобы через секунду оказаться у его ног.