Обрывки сна всё ещё липко стекали по краям моего сознания. Не успев даже открыть глаз, я был готов вновь соскользнуть в вязкую теплую реку забвения на часок-другой. Но стук повторился.

Пришлось разлепить тяжёлые веки и окинуть мир амнестическим взглядом. Утро с издёвкой встречало слепящим до боли солнечным светом и стандартным набором экзистенциальных вопросов "Куда идти? Что это за место? Почему я здесь?".

По дороге в коридор я запнулся за неиспользованный рулон обоев, тут же осознав, что нахожусь     в городе N в квартире бабушки, а туман в голове от того, что вчера переклеивал обои и за ночь чуть не угорел, закупорив все источники сквозняка. Ну, а то, что я дополз до двери в состоянии кислородной комы в теле и своих лучших гипюровых стрингах на бедрах, – это я уже осознал, когда вместе со спасительной прохладой утреннего воздуха из подъезда на меня полилась эмоциональная тирада местной бабы Клавы.

– Здрассьте! – плюнула она мне и тут же сменила сдержанную и абсолютно фальшивую вежливость на покровительственную настойчивость. – А ты чьих тут будешь? Где Алевтина? Внучка, что ли? У нее ж вроде парень…

Я нащупал на вешалке свою рубашку оверсайз и, мучительно не попадая в рукава, принялся её натягивать, слыша ещё чьи-то шаги на лестнице. Давненько меня в открытую не называли девочкой из-за моих длинных мелко вьющихся волос. Видимо, её больше волновало состояние стены в подъезде, поэтому на мой обнаженный и совершенно плоский торс она внимание не обратила.

– Полюбуйся, милая, – продолжала разоряться соседка, пока я с облегчением запихивал одну руку в рукав рубашки. – Ведь они и тебя зальют! Пятно-то на стене вооон уже какое!

Пятно действительно расползлось на пол стены уродливым желтовато-ржавым цветком, а взбухшая штукатурка местами полопалась от влаги и топорщилась в стороны грязными лепестками. Но моё внимание сейчас было сосредоточено на поднимающемся по лестнице парне и его глазах. Таких глаз я не видел просто никогда в своей жизни!

Они выкатились на меня, как два голубых бильярдных шара, мутные, нагловатые и совершенно пустые, и облизали мои обвитые узорами татуировок ноги, бедра, узкую талию, грудь и плечи, и только после этого мне всё же удалось судорожно запахнуть на себе рубашку с чувством поруганной невинности. Я, конечно, ещё та сучка и люблю покрасоваться, но этот небритый бугай в засаленном спортивном костюме с выражением лица то ли маньяка, то ли имбецила показался мне таким же обшарпанным, грубым и убогим, как и всё в этом маленьком городишке.

Наскоро поддакнув соседке самым бархатным голосом, на какой был способен с утра, лишь бы только с ней распрощаться, я захлопнул наконец дверь, закрыл ее на все замки и выдохнул, прислонившись к стене лицом. Пусть теперь соседка поудивляется, что девочка с ней басом разговаривает, а мне нужен брейк!

Ужасно, что я здесь застрял совсем один, даже сказать сейчас Oh, my God некому. А кому сказать Мой дом – моя крепость! и Не для таких меня мама растила, не для него моя роза цвела?? Меня снова передёрнуло от воспоминания об этом типе и его взгляде!

Открыв окна во всех комнатах, я набрал брата.

– Обои переклеил? – не здороваясь, он перешёл сразу к делу. На работе. Но раз уж меня сослали сюда разбираться с квартирой, пусть хотя бы выслушивает теперь моё нытьё!

– Переклеил, но, боюсь, продать так быстро, как мы хотим, не получится.

– В чём дело? – в голосе брата сразу послышались холодные деловые нотки.

Я выдохнул дым только что закуренной сигареты и наблюдал, как луч солнца из окна золотит его мягкие змеящиеся в воздухе кольца, и мельчайшие пылинки искрятся и пляшут в свете начинающегося дня.

– В подъезде прямо над квартирой течь в стене. Выглядит ужасно, – скучным голосом начал я свой рассказ. – Соседка сейчас приходила, просила меня обратиться в прокуратуру. Ну, типа пожаловаться на жильцов сверху.

– Так, а она почему не занимается этим? – моментально вскипел брат. Включил начальника – очень не любит, когда кто-то спихивает на него свою ответственность.

– Наверное, не первый месяц бьётся с ними, – я пожал плечами, выглядывая в окно на плешивый двор, большую часть которого занимала мусорка.

– А что там за соседи?

Тут я даже выпрямился, добравшись до главного утреннего стресса.

– Сосед сверху настоящий… упырь! – пожаловался я брату, радуясь тому, как ёмко одним словом выразил сразу все свои впечатления от недавней встречи.

Брат добродушно рассмеялся:

– Осторожней там со своей аппетитной попкой! Что этот упырь натворил?

– Ну, это он, вроде, живёт надо мной. К нему ходят пить все местные ханырики. Когда они спускаются по лестнице, у меня дверь входная чудом с петель не падает. А когда они врубают там свой Владимирский Централ, я себя не слышу, а их слышу, – трудно было остановиться и не пересказать брату всё в подробностях, но было же еще что-то поважней. – Сегодня он поднимался по лестнице и даже не поздоровался! Зато таращился на меня, как маньяк.

Брат заржал в трубку:

– Принял тебя за цыгана с твоими-то чёрными глазищами и хотел позвать к себе бухать!

– Очень смешно, Дим, – надулся я.

– Ладно, ты там к ним не лезь, если что, вызывай полицию, понял?

– Понял, – пропыхтел я, всё ещё дуясь на старшего за то, что я здесь.

– Какие планы на сегодня?

– Поеду в центр поищу, где можно сделать чистку лица, массаж и где тут хоть какой-то приличный бассейн и тренажерка.

– Угу, – иронично промычал брат. – Найди риэлтора и выстави квартиру на продажу, детка.

– Дим, завязывай подкалывать. Детка я только Гошику, – возмутился я, но всё же усмехнулся. – Нет, с таким стрессом мне сначала надо массаж.

Когда брат отключился, я тут же набрал сообщение в Телегу своему парню.

"Гошик! Мне здесь так одиноко. Приедешь?"

Честнее было бы сказать не парень, а просто любовник. Мы часто виделись для секса, но никакой романтической связи между нами не было. Вся эта переписка в Телеге велась только для вида, скорее потому, что так принято, а не потому что на самом деле хотелось. Это устраивало и его, и меня. Но сейчас мне не помешал бы хотя бы друг.

"В твою глушь? Там интернет хоть есть? А водопровод? Не, я пас."

Я вздохнул. Ну, а что я хотел?

"Смотри, а то утащит меня какой-нибудь местный упырь!"

И не какой-нибудь, а тот самый с зенками навыкат, носом картошкой и выдвинутой вперед массивной челюстью.

Всё, массаж, лицо, а там, может, будет настроение на йогу. Я успокоюсь и избавлюсь от этой квартиры как можно быстрее и забуду об этой паре недель, как о страшном сне!

Центр города был приветливее хмурого спального района, можно даже сказать, что на главной улице чувствовался немного крикливый налет гламура, правда, как по мне, на грани вульгарности. Простецкий асфальт здесь перемежался с яркими малиновыми заплатами брусчатки, а застроенные давно облупившимися и подлатанными одноэтажными сталинками волны холмов разбивались о блестящий, внезапно вырастающий в конце улицы облицованный стеклом торговый центр.

После массажа и косметических процедур моё настроение действительно улучшилось. Я шёл по пешеходной улочке со стаканом кофе и наблюдал из-за тёмных стекол очков за тем, как закат медленно стекает по плечам прохожих. И вдруг кто-то ощутимо приложил меня в бок. Я интуитивно повыше поднял руку с кофе, чтобы не расплескать всё на себя и этого хама.

– Браток, не балуй! Под ноги смотри! – это вместо извинений, и чья-то рука тут же схватила меня за туго стянутые в низкий хвост и спрятанные под джинсовую куртку волосы. – А это у нас что такое?

Задохнувшись от возмущения, я оттолкнул чужую руку, собираясь вмазать по наглой морде, но увидел знакомое смеющееся лицо.