Теперь мой выход… Чтобы появиться яркой звездой на фоне безлунного неба.
Разрушения, оставленные битвой, нагнетали откровенно тревожные мысли, но раз Ичиго применил финальную Гецуга Теншоу, значит, дело оставалось за малым. Или за большим, тут как посмотреть. Хотя, смотреть оказалось на что, и на вполне предсказуемые события. Удивительно… Если бы я была более решительна в своих действиях, то как бы все поменялось? Если бы рассказала об Айзене Готею с самого начала, или же предпочла бы действовать кардинально, убив Куросаки Ичиго? Об этом оставалось гадать… потому что, как бы меня ни привлекала опасность, я существо боязливое. Неизвестность пугает… Но в моей жизни еще будет полно неизвестности, чтобы так небрежно относиться к возможностям, имеющимся лишь у меня в рукаве.
Рухнув на колени от истощения сил, Ичиго едва ли теперь мог противостоять Айзену, который, несмотря на серьезные ранения, держался на ногах. Учитывая, что Урахаре не удалось спрятать в нем печать кидо, следовало быть максимально осторожной. Если просчитаюсь, пиздец будет всем, и в первую очередь мне, потому что сейчас мужчина руководствовался далеко не здравым смыслом. Его переполняли эмоции… ведь он так и не мог взять в голову, что его едва не одолел какой-то мальчишка.
– Ты проиграл, Куросаки Ичиго. Смотри, мой занпакто…
Скрывать свое присутствие я посчитала излишним, поэтому ожидаемо заставила Айзена отвлечься от задуманной тирады, когда остановилась в трех метрах позади него. Застыв на долгий миг с занесенным над Ичиго занпакто, который крошился на мелкие осколки, мужчина показался мне максимально напряженным. Словно в эти секунды вся злость, что готова была обрушиться на бывшего противника, стекалась в моем направлении.
Обернувшись ко мне так медленно, что любой призрак из фильма ужасов позавидовал бы нагнетанию обстановки, Айзен угрожающе прищурился. Его улыбка напоминала оскал, который выглядел еще более пугающим из-за ряда клыков на щеке, что остались после трансформации. Совсем немного оставалось до того, чтобы он позволил эмоциям вырваться наружу.
Низкий, пугающий холодом смех вырвался из горла Айзена.
– Посмотри на меня! Я стал тем, кто превзошел по силе всех земных существ! Шинигами, Пустые – все они ничто перед моей эволюцией. Даже хогиоку говорит, что я стал выше этого, что мне не нужен более занпакто! Такова воля абсолютного инструмента, который я создал! А ты, отказавшись от моего снисхождения, будешь!..
– Воля? – перебив громогласную тираду Айзена, я лишь наградила его хмурым взглядом и протянула навстречу правую руку. – Или ты просто теряешь силы?
– Не смей говорить мне подобное, ты, жалкий отголосок чьей-то личности. Жалкая душа, угодившая в тело шинигами… Это я привел тебя в этот мир! Я тебя создал! Я дал тебе возможность жить, стоять рядом со мной, а ты не оценила этого! Ты… тебя следовало убить в ту ночь семь лет назад!!!
Все равно что смотреть на пациента психбольницы, с пеной у рта доказывающего, что он Наполеон. Честно говоря, ни одно из слов Айзена меня не задело, но вызвало досадное разочарование. Хотя, разочарование ли?
– Посмотри на себя, – обратилась я к мужчине, – ты преисполнен эмоций и лишился всякого самообладания. Тоусен бы разочаровался, ведь он видел в тебе абсолют. Но для меня ты навсегда останешься человеком, Айзен. Потому что, как показал пример Короля душ, чтобы стать богом, нужно потерять себя и свою суть… А я не позволю твоему гению исчезнуть. Считай это моим милосердием. Джоши*, – произнеся короткое заклинание и щелкнув пальцами.
[jōshi] яп. 情死 «Двойное самоубийство возлюбленных»]
Вспыхнувшая алым светом духовная энергия пробила острым клином мою ладонь. В тот же миг щеку Айзена и его запястье пробило схожими духовными вспышками, из-за которых белая кожа в миг потрескалась, словно скорлупа. В недоумении уронив взгляд к руке, которая возвращала здоровый цвет и форму, мужчина, казалось, стал сплошь воплощением отчаянной ярости.
– Ты думал, что я появилась здесь по воле хогиоку, – пользуясь возможностью, пока Айзен пребывал в ошеломлении, я не удержалась и продолжила мысль: – Хогиоку, который прикоснулся к твоей душе и увидел потаенные желания. Но верно и то, что я всего лишь духовная пища, которую артефакт не до конца поглотил, и он желает закончить начатое, однако твоя воля препятствует этому. Я не могу ни использовать его, ни стать его частью. У меня есть только связь… и этой связи мне будет достаточно.
– Чушь!.. Невозможно!!! – взвился мужчина, обратив на меня разгневанный взгляд. – Чтобы какая-то девчонка меня одолела?! Я убью тебя!!!
Едва он дернулся с места, как я крепко сжала пальцы в кулак, отчего алый свет сильнее вспыхнул, разрывая мою ладонь, а также лицо мужчины и его запястье. Тяжесть наложенной печати возрастала с каждой секундой, и если я ощущала лишь боль, то Айзен испытывал и жгучее опустошение из-за того, сколь быстро его покидали силы. Из-за связи с хогиоку я могла прочувствовать это как нельзя лучше. И чем сильнее сопротивлялся мужчина, тем быстрее покидала меня энергия.
Я, конечно, посмеялась над ироничным названием техники, которую предложил использовать Урахара. Но ее неправильно называть «самоубийством», потому что, используя свою духовную энергию, заклинатель опустошал жертву от реацу, что больше напоминало «убийство» жертвы за счет своей жизни. Само же заточение печати активировалось, когда уровень духовной энергии противника падал до двадцати процентов и ниже, и если до этого момента заклинатель сам помрет от нехватки реацу – то простите.
Поэтому мне пришлось дополнительно накапливать три месяца духовную энергию в дангае, чтобы наверняка не сдохнуть. Пусть даже Ичиго значительно вымотал Айзена, рисковать я не хотела.
Наиболее проблематичным я видела способ оставить метку «жертвы», но самонадеянность мужчины сыграла с ним злую шутку. Будь он осторожен, как раньше, ощутил бы подозрительный духовный след от прикосновения, который я попыталась спрятать за взрывом в том проулке. Но нет. Нет… И это послужит тебе уроком.
– Ты… не позволю!!!
Стоя в опасной близости, Айзен мог в два шага приблизиться ко мне и, вероятно, свернуть шею, уж на это бы ему хватило сил, однако ударивший ему в спину жезл из духовной энергии остановил его на месте. Обернувшись и в раздражении бросив взгляд на Урахару Кискэ, Айзен едва ли не побагровел от злости, рыча сквозь стиснутые зубы.
– Ты… конечно, это ты. Только бы у тебя хватило ума и наглости переиграть меня, Урахара Кискэ!!! Использовал Хинамори против меня с самого начала?! Думаешь, я оставлю это так просто?! Думаешь, такое детское бакудо остановит меня?!
– Боюсь, все как раз наоборот, и использовали здесь нас, – одарив мужчину грустным взглядом, Урахара отчужденно добавил: – Но я был готов к подобному, так что… ваш ход, Хинамори-сан.
Завершение, полная активации печати могла наступить лишь при соприкосновении «участников суицида». Нас разделяла пара шагов, и мне ничего не стоило броситься вперед, накрыв плечо Айзена ладонью и прочувствовать в следующий миг боль, которая была сравнима с погружением в кипящее масло. Это продлилось лишь мгновение, словно взрыв, вспышка, ударившая прямо между глаз, истребившая сознание…
Так вы рассчитывали наказать меня, Урахара-сан? Заключить в бессрочные объятия Айзена, заточить меня в кокон, подкупив надеждой на благополучный исход, что Совет 46-ти снизойдет до моего прощения. Нет, вовсе нет. Вы же поняли, что я не притворялась, что я выбрала Айзена в качестве своего ориентира. Лишь тот факт, что он, опьяненный мощью хогиоку, посягнул на то, что мне дорого, нарушило все планы.
Сильный возвышается над слабым. Вот основа этого мира. Не важно, какой идеологии кто придерживался, какими мотивами кто руководствовался. У всех своя правда, свои потребности и желания. Победители устанавливают порядки, по которым живут проигравшие. На этом основывается суть правления аристократии Общества душ, по этому же принципу возжелал взойти на небеса Айзен.
