– Так не должно быть? – не без опасения уточнила я.

– То, что ты ощущаешь, вполне естественно. Точнее, это не удивительно, – отпустив мою руку, Айзен вернул внимание артефакту. – Восемь лет назад я намеренно вызвал шинигами из своего отряда для уничтожения меноса, чтобы провести эксперимент по поглощению их душ, заманив в ловушку. Хогиоку не доставало особого типа реацу, однако вместо старшего офицера на место прибыла Хинамори. Ее уровень реацу, как лейтенанта, все же отличался от того, на который я рассчитывал, поэтому и хогиоку отреагировал соответственно, вызвав небольшой резонанс, дестабилизацию духовной энергии. Этот резонанс вызвал странный феномен в искажении реальности, мне тогда показалось, что это может быть обычный разрыв между мирами, как гарганта.

– И душа Хинамори была поглощена… хогиоку?

– Практически полностью, – согласился мужчина, – с тем количеством, которое осталось, она бы не протянула и дня. Поэтому ты должна понять мое удивление или, лучше сказать, любопытство, когда Котецу Исане сообщила мне, что ты не просто пошла на поправку, но и очнулась.

– Значит… ты знал с самого начала, что я – не Хинамори? – меня это не удивило а, скорее, расстроило. Столько старалась притворяться, а в итоге без толку.

– С малой долей вероятности, конечно, было возможно, что Хинамори пришла бы в себя. Но срок восстановления занял бы у нее долгие месяцы. Обычная душа могла, конечно, вступить в резонанс с душой Хинамори, с ее оболочкой, но чтобы подавить? Я склоняюсь к выводу, что такова была воля самого хогиоку, ведь ты не просто душа из нашего мира.

– Воля хогиоку? – скептически присмотревшись к пылающему артефакту я, скорее, почувствовала нервозность, чем радость. – Поэтому я чувствую… то, что чувствую рядом с ним?

– Возможно. А еще возможно, что духовная энергия Хинамори, которую поглотил артефакт, реагирует на тебя, как на… своего рода пищу, которую требуется доесть. Поэтому я попрошу тебя не прикасаться к хогиоку для своего же блага.

Пусть Айзен и говорил вполне разумные вещи, что-то меня заставило насторожиться. Не прикасаться к хогиоку для своего же блага? Учитывая слова о том, что в этот мир меня могла привести воля хогиоку, как-то противоречиво звучало. Неужели он опасается, что артефакт отнесся ко мне с достаточной лояльностью, чтобы… проявить интерес? Даже если это и предположение, от него у меня мурашки пробежали по спине.

Связь с хогиоку, какой бы природы не являлась, она была.

Если действительно так…

Молчание затянулось. Мне пришлось в срочном порядке хотя бы отвернуться от артефакта, чтобы не дразнить Айзена. От накатившего волнения стоило избавиться и срочно.

– Так, значит, с помощью хогиоку, скормив ему еще тысячи душ, ты намерен вломиться в королевский дворец?

– Грубо сказано, но да.

Ладно, тему я перевела, уже неплохо. И тем не менее секундное облегчение тут же сменилось удручающей тяжестью осознания, на какую тропу я свернула разговор.

– Я выбрала тебя, как свой ориентир, и после всего дерьма, что из-за тебя со мной происходило, ты так и не поделился со мной своим замыслом. Столько усилий, столько времени… и ради того, чтобы снести фундамент старого мира, погрузить все в хаос?

– Ты видишь в этом хаос, я же вижу освобождение, – рассудил Айзен. – Изначально существовал лишь один мир, где все было едино, никто не возвышался над другим… точнее, все решалось естественными методами. Но во что превратился этот мир сейчас? Король душ был принесен в жертву, по факту являясь бессознательным ничто, которое держит равновесие меж трех миров. И это равновесие, законы мира, какой он есть сейчас, трактуют те, кто бережет Короля. А вместе с ним и чиновники, аристократы… во что превратилось Общество душ? Во что превратился весь этот мир?

– Тебе не нравится, что кто-то кем-то управляет, а по итогу сам хочешь стать во главе всех. Лицемерно, не находишь?

– Я вовсе не хочу стать во главе кого-то, – отозвался мужчина, – я лишь заменю фундамент этого мира. Желания и амбиции тех, кто держит нынешнее состояние вещей в плену, обернутся пустым звуком. Я осознаю, что ты не понимаешь моих стремлений, вероятно, потому что боишься неизвестности.

– Нет, я понимаю, – несколько безразлично отозвалась я, – но не разделяю их. Но я не верю, что ты желаешь этого из-за благородных побуждений. Все исходит от личных желаний, не больше и не меньше.

– Считаешь, это мой личный каприз?

– Занять место бога? – риторично переспросила я. – Несправедливость, неравенство, дисбаланс меж трех миров… дерьмо собачье, вот что это. Только оправдание личным мотивам. Ты невероятно силен, талантлив, но в рамках Общества душ никто не видит этот талант, это… неправильно, это запрещено иметь такую силу и талант. Тебе говорят жить по законам, которые установил кто-то тысячелетия назад. И это говорит не божество, а те, кто пленил это божество, кто посадил его на поводок, те люди, которые по твоему мнению, жалкие и слабые. Во всяком случае, не дотягивают до твоего уровня. Я понимаю твое желание свергнуть тех, кто стоит на небесах. Но в отличие от тебя… я далеко не такая сильная и талантливая, поэтому в том мире, который ты хочешь создать, я просто могу сдохнуть. Как и миллионы людей… никто не хочет умирать из-за чужих амбиций.

В задумчивом выражении лица, с которым на меня смотрел Айзен, не оказалось ни тени злости или радости, я бы сказала, что он напоминал заплутавшего путника, со смиренным разочарованием озиравшего бескрайний простор леса. Горькая улыбка, скользнувшая на его губах, заставила меня нахмуриться.

– Значит, ты все же действительно понимаешь меня. Я удивлен, – прикоснувшись к моей щеке и аккуратно убрав выбившуюся прядь волос за ухо, Айзен спросил: – но принять это не можешь из-за страха за свою жизнь?

– В первую очередь – да, – бегло глянув на его ладонь, накрывающую мою щеку, я вновь подняла взгляд на собеседника. Мне было беспокойно. – Создание твоего мира разрушит мой.

– Но ты и так живешь в чужом мире, – снисходительно подметил Айзен. – Ты живешь чужой жизнью, в чужом теле, под чужим именем. Так чего тебе бояться? И зачем ты продолжаешь следовать за мной, если боишься? Если не принимаешь меня?

– Начнем с того, что ты постоянно грозил убить меня.

– Но у тебя был шанс держаться от меня подальше. Так почему?

– Я ведь это говорила. Мне нужен ты. Потому что я поражена твоим гением, ты меня вдохновляешь, привлекаешь. Я принимаю тебя, но не твои идеи, хотя понимаю их. И все из-за личной выгоды, здесь нет других причин, кто бы что ни пытался говорить.

– То есть мне просто нужно дать тебе личную выгоду, чтобы полностью склонить на свою сторону? – усмехнувшись до боли банальной мысли, мужчина спустил ладонь к моей шее, заставив выше задрать голову. – Как насчет того, что я обещаю твою полную безопасность и неприкосновенность? А главное целостность души и личности после становления нового мира?

– Как красиво звучит… – прищурившись, прошептала я. – И жить одной на пепелище твоего мира?.. Убей уж лучше сразу.

– Боишься одиночества?

– Я… – конечно, боюсь, и пусть даже со мной всегда будет Тобимару, сил хватило выдавить из себя разочарованный вздох. Я просто хочу, чтобы ты был рядом… сволочь ты такая. – Как тебе может быть не страшно? Ты же понятия не имеешь, что может произойти после убийства Короля. Ведь все разрушится и…

Нарастающее беспокойство, едва не обернувшееся порывом легкой паники, угасло из-за растерянности, когда Айзен поцеловал меня. Не сказать, что я этого никак не ожидала, но в последнее время я все больше укрепляла мысль, что мужчина использовал физическую близость в качестве наиболее эффективного оружия против меня. Это все еще действовало, но… вместе с удовлетворением я также ощущала и горькое послевкусие.

Отстранившись и перехватив мой поникший взгляд, в котором читалось куда больше разочарования, чем смирения, Айзен обернулся к хогиоку и с улыбкой произнес:

– Просто верь в меня, Хинамори. Верь в то, что я желаю лишь блага этому миру. Раньше я не хотел слышать о возможном будущем, потому что опасался, что крайне непрактично полагаться на чьи-то слова, банальные предсказания. Но сейчас… учитывая, что ты пребыла в этот мир по воле хогиоку, главной сутью которого является исполнение желаний его обладателя, я мог ошибаться в своих суждениях. Я не хочу давить на тебя, однако, если ты действительно желаешь быть рядом со мной, то был бы не прочь узнать о вероятном сценарии, который, по твоим словам, меня погубит.