Who is in control?
Halsey – Control
– Леди Беркут! Леди Беркут, можно, пожалуйста, с вами сфотографироваться?
– Леди Беркут!
– Красавица, так держать!
Голоса. Голоса окружали ее неразборчивым воем, улыбки фанатов и проходивших мимо людей, словно акварель, растворяющаяся в воде, обретали образы кривых выражений лиц. А в ушах стоял плач. Плач матери Куросаки на похоронах, скорбный взгляд отца, а также колючие обвиняющие взгляды, устремленные ей в спину. В лицо никто не отваживался говорить, что из-за нее погиб такой хороший парень. Удивительно, что в смерти сына Кагами не обвиняли лишь родители Куросаки… они были слишком поглощены горем.
Хоронили парня в открытом гробу. Он словно живой, только бледный и невероятно безмятежный. Ничем не напоминал того человека, которого Кагами увидела в морге больницы. Полуприкрытые глаза, лицо в крови, костяшки сбиты, а грудь исчерчена ранами. Наверное, она кричала так громко, что ее слышала вся больница наверху. Таками тщетно успокаивал ее, попытка сдержать девушку обернулась ему ударом в нос.
– Леди Беркут?..
– О, конечно, простите, – улыбнулась Кагами, подойдя к двум парням с приготовленными к селфи телефонами. – Улыбочку!
Смотря на экран, где рядом с ней улыбались подростки, девушка смотрела на себя и не узнавала. То, что было снаружи, ни разу не отображало ее внутреннее состояние. Либо она научилась делать макияж, либо мастерски прятала эмоции.
Фанатская любовь и внимание впервые за долгое время казались невыносимы. Но это часть ее работы – прятать себя настоящую от толпы, для которой подготовлен идеальный образ Беркута. Как ни странно, работа помогала отвлечься: патрулирование, поимка преступников и хулиганов. Жаль, что под ногами крутились мелкие сошки. Жаль, что Стейна поймала не она…
С другой стороны, грех жаловаться. Этого ублюдка остановили и заперли за решеткой, она слышала, что он напал на подростков, начинающих героев. А ребят в итоге чуть не наказали, пришлось, как и всегда, придумать красивую историю.
Прошло уже больше двух недель с гибели Куросаки… А для нее он будто вчера умер. Спокойный, приходящий на помощь друг, которого она безумно любила. Единственный, в чьей искренности она не сомневалась.
Почему он погиб? Из-за нее? Из-за Ястреба, которого не оказалось рядом? Или из-за комитета, отправившего его на эту миссию? Нет. Парень погиб из-за психопата, возомнившего себя линчевателем согласно своей идеологии. Точка.
Но была и другая проблема. Точнее, две проблемы. Первая, связанная с причудой, откладывалась Харукой Лэн в долгий ящик. Попытка обсудить с ней вопрос ударялась об ответ в духе «ты сейчас не в состоянии это обсуждать, поговорим позже». В связи с таким подходом Кагами раз за разом вспоминала неприятные слова Тени и неохотно приходила к выводу, что ее словно хотели убрать со сцены.
Почему? Тот факт, что она не нравилась председателю, не означал, что она не нравилась обществу. Кагами чувствовала себя полезной, по крайней мере пока. Она изо всех сил держалась, чтобы не сорваться на слезы, чтобы не прикрикнуть на кого-то. Смерть Куросаки серьезно подкосила ее, но ведь она хорошо притворялась бесстрашным и улыбающимся героем. Что не так-то?
Казалось, начальство до инцидента с Куросаки только раздумывало, что с ней делать дальше, но теперь все быстрее приходило к неутешительному заключению. И все из-за второй проблемы.
Слежку Кагами заметила на пятый день после возвращения из Хосу. И наблюдали – причем хреново – за ней не гадкие злодеи, а агенты комитета. Хотела она того или нет, но ей пришлось рассказать Таками о встрече с Тенью. В порыве чувств она выложила все, как есть, практически дословно. Что это Тень подсказал о том, что Стейн нападет в первую очередь на Куросаки, что он спас ее от убийцы героев, причем не единожды…
Тогда это казалось пустяком, точнее, Кагами настолько боялась всего и вся, опьяненная горем, что безоговорочно доверилась Ястребу. Дура. Даже если они любовники, даже если он хорошо к ней относился, в первую очередь он верен государству. Передал ее слова председателю, только укрепив сомнения женщины о герое Беркут. И теперь от нее ни на шаг не отставали агенты. За исключением моментов, когда рядом с ней был Таками.
Блять. К чему-то подобному Кагами была готова. Но не ожидала, что почувствует себя преданной.
Дежурство подошло к концу, дополнительных вызовов на задания не последовало. Кагами не хотела возвращаться домой, поэтому полетела в штаб, чтобы, наконец, поговорить с Лэн о своей причуде. Сколько можно откладывать разговор? Это уже не столько пугало, сколько бесило, поэтому девушка с уверенностью добралась до нужного ей кабинета и постучала.
В офисе уже не так много людей, сумерки опустились на Токио вязкой мглой, которая будто поглощала многие звуки. А госпожа председатель, как обычно, работала допоздна, поэтому Кагами не пришлось прислушиваться, чтобы понять, застанет ли она женщину.
– Беркут? – искренне удивилась ее визиту Лэн. – У тебя же… должно быть дежурство.
Неоднозначная реакция. Подчеркнутая атмосфера рабочего процесса: ярко зажженный свет, экран ноутбука, документы на столе с чашкой остывшего кофе, – заставили Кагами скривиться. Она толком и не поняла, что ей не пришлось по душе. Молча закрыв за собой дверь, она одарила председателя мрачным взглядом.
– Дежурство закончено. Я здесь, чтобы поговорить о моей причуде.
Открыв рот, чтобы выложить очередную отговорку, женщина, тем не менее, помедлила, и только напряженно вздохнула. От беседы ей на этот раз не отвертеться. Приглашающим жестом указала на кресло напротив рабочего стола.
– Разговор будет коротким, – подчеркнула Лэн.
– Потому что вы не хотите терпеть меня? – язвительно поинтересовалась девушка, упав в кресло.
– Нет, не из-за моего личного отношения к тебе. Я не понимаю, почему ты ко мне приходишь с этим вопросом.
– А к кому еще?
– Я уже дала разрешение на существование героя Беркут. Дальнейшая его судьба зависит не от меня, а от Ястреба. Ты у него спрашивала, согласен ли он стать донором крови на протяжении всей твоей сознательной жизни? М-м? О, или ты думала, что я прикажу ему это сделать? Сыграю злую тетю, да?
Честно говоря, Кагами так и думала. Потому что боялась, что Таками не согласится на такое. Может, они и близки, и он пару раз проявит снисхождение, однако это ему надоест. Любому бы надоело, когда от него кто-то зависел.
– А что, если откажет? – холодно уточнила Кагами. – Вы меня спишите?
– Нет, почему же? Найдем тебе другую причуду. Да, тогда образ крылатой героини будет слит в унитаз. Люди, как я понимаю, не очень обрадуются, что их обманывали. Но что поделать?
– То есть вы изначально и не думали отдавать мне продолжительную роль.
– Это ты ко мне пришла, – раздраженно оскалилась председатель. – Ты устроила шоу, смотрите, что смогла, у-у. То, как ты собралась выкручиваться дальше, это не моя проблема. Я найду тебе применение, о, и не переживай, субсидии на лечение твоей матери мы будем выделять, только зарплата станет поменьше, да и съехать, наверное, придется из квартиры. Хотя… глядя на тебя, даже жалко становится такого потрепанного щенка.
Девушка уже думала, ей снится это дерьмо. Но нет, она все так же чувствовала нервозность, жесткое кресло и властный взгляд председателя, как каждое слово сочилось ядом. Напротив сидела женщина, обладающая властью уничтожить ее, и несмотря на боевые крылья, Кагами ощутила себя хрупкой бабочкой.
– Вы издеваетесь?
– Отнюдь. Я даже могу спросить то же у тебя. Ястреб, конечно, получил нагоняй за то, что позволил тебе уйти с серьезной миссии. То, что твой друг погиб, прискорбно, и не отлучись ты, возможно, его бы удалось спасти. Ты ведь герой, это твоя обязанность.
Подавленно опустив взгляд, Кагами сжала кулаки и с трудом вытерпела нахлынувшее чувство вины. Грудь разрывало от боли, а к глазам предательски подступали слезы.
– Мы лишились двух прекрасных агентов, у этого парня действительно был хороший потенциал, Воробей его хвалил. Но мало того, что ты пошла проведать мать… так еще и болтала со злодеем вместо того, чтобы схватить его. Или попытаться схватить. Я никогда не требую невозможного, но ты оплошала.
