Муза даже злорадно улыбается от мысли, что Ривен, выросший в Эльфхейме, вдали от мира смертных, представления не имеет, кто такой психотерапевт, но никогда не даст знать ей об этом напрямую. Не признается, что в чем-то она более сведуща. Таковы отношения двух заклятых врагов. И, по правде говоря, это лучшее топливо для движения вперёд. Вопреки всему.

Но стоит ей сделать ещё два рывка, как правую ногу пронзает боль. Острая, беспощадная. Только не это! Почему упали они оба, а страдает только тело Музы? Адреналин, кипевший в венах ещё пару секунд назад, видимо, притуплял все ощущения, поэтому она сразу не заметила повреждений.

В скором времени Ривен обращает своё рассеянное, затуманенное алкоголем внимание на то, как хромающе-гордо держится его спутница, и, на миг скривившись, говорит: «Твоя человеческая сущность, может, и придаёт тебе сил язвить, но всё ещё остаётся уязвимой и, как следствие, смертной».

Муза ненавидит моменты, когда он касается тем слабости и несовершенства человеческой плоти с колокольни своего фейриского «я».

Ривен всегда их касается. Муза всегда его ненавидит.

— Я, может, и смертная, но всё ещё могу взять камень и пробить тебе череп.

— Ты едва дойдёшь до берега. Одной гордости здесь не хватит. У тебя что-то с ногой. Признай.

Мозг кипит. Нужно выдохнуть. Она справится. Идти всего-ничего, боль не ослепляет — она сумеет. Шаг — и удар боли, как хлыст, опускается на ногу, заставляя содрогнуться против воли, Муза едва не воет.

Проклятье.

— Сядь на камень, — приказывает Ривен небрежно, глядя куда-то в сторону Дворца. О чём он думает? О побеге? Она всё ещё в силах остановить его, кинув камень в затылок. И плевать что это будет неблагородно. Ей не до кодекса чести сейчас. — и будь добра заткнуться.

Муза нехотя, выказывая крайнюю степень нетерпения и отвращения, садится, задирает грязный, изорванный подол и видит опухшую лодыжку, вызывающую вздох огорчения, пока из-за неглубокой царапины на бедре стекает кровь. Ривен молчит, а потом присаживается на корточки перед ней.

У Музы всё плывёт перед глазами. Немыслимо. Невозможно. Не перед ней. Не он.

Прикосновения чужих пальцев мягкие и аккуратные. Почти нежные. Проходящие с какой-то одуряющей медлительностью вдоль её стопы, вверх по выпирающей косточке.

Ривен выглядит так, будто сам попал под действие магии. Будто вкусил плоды фейри. Будто мир перевернулся и они поменялись местами. Это она капризная принцесса фейри, а он несносный шпион.

Будто их никогда не расщепляла обоюдная ненависть. Будто исписанная её именем бумага была не прямым свидетельством ярости, а признанием в любви. Будто он не испытывал омерзения, прикасаясь к ней.

Ловя его поддернутый тем же странным, необъяснимым трансом взгляд, а следом и расплывающуюся хищную улыбку, Муза понимает, что попала в ловушку. Она тоже его рассматривала. Бесстыдно. В горячке собственных смешанных чувств. И она поплатится за это. Ровно как и он.

— Ты всё ещё уверена, что это я твой пленник, а, Муза?

И, конечно, плата не заставляет себя ждать. Но что намного хуже, так это непреложная истина этого мира: фейри не могут лгать.

Комментарий к я в твоём плену

* «Жестокий Принц» Холли Блэк