Около шести вечера Паркер шел по улице Де-ла-Пэ с небольшой коробкой под мышкой. Он потратил денег больше, чем намеревался, но приобрел массу знаний. Больше не сомневался, что такое «камисоль», и впервые в жизни осознал, что крепдешин не имеет ничего общего с крепом и, хотя очень тонок, на удивление дорог. Молодая продавщица вела себя очаровательно мило и, ни на что не намекая, сумела устроить так, что покупатель ощутил себя немного собакой. Он чувствовал, как улучшилось его французское произношение. Мимо великолепных витрин магазина по улице неспешно прогуливались толпы людей. Паркер остановился, заглядевшись на выставку украшений, словно колебался в выборе между жемчужным колье за 80 тысяч франков, алмазной подвеской и аквамаринами в платине.

И тут увидел, что, свисая из-под бирки с надписью «Bonne fortune»[40], ему по-злодейски подмигивает зеленоглазый кот. Кот смотрел на Паркера, а Паркер смотрел на кота. Это был не обычный, а особенный кот. Тонкое изогнутое тельце сверкало алмазами, платиновые лапы сведены вместе, блестящий хвост задран вверх – все выдавало чувственную радость, будто он терся о некий любимый предмет. Голова слегка склонена на одну сторону, приглашая приласкать шею. Истинное произведение искусства – художника, а не ремесленника. Паркер достал блокнот и посмотрел на изображенного в нем кота, затем на кота с витрины. Они были похожи. Удивительно похожи. Одинаковые. Паркер вошел в магазин.

– Мой бриллиантовый кот очень похож на того, что выставлен в вашей витрине, – обратился он к молодому человеку за прилавком. – Не окажете ли любезность сообщить, какова стоимость такого кота?

– Разумеется, мсье, – с готовностью ответил продавец. – Его цена пять тысяч франков. Он, как вы понимаете, сделан из самых превосходных материалов. Более того, это настоящее произведение искусства и ценится выше рыночной стоимости потраченных на него драгоценных камней.

– Это, полагаю, своеобразный талисман?

– Совершенно верно, мсье. Приносит удачу. Особенно в карточной игре. Эти небольшие предметы часто покупают женщины. У нас есть и другие талисманы, но все подобного качества и цены. Мсье может не сомневаться, что его кот высочайшей породы.

– И таких котов можно приобрести в Париже повсюду? – как бы равнодушно спросил Паркер.

– Нет, мсье, – ответил продавец. – Если вы планируете подобрать своему коту пару, советую поспешить. У господина Брике было только два десятка, а теперь, включая того, что на витрине, осталось всего три. Думаю, он больше не станет ими заниматься. Повторять одно и то же значит вульгаризировать идею. Конечно, появятся другие коты…

– Мне не нужно другого, – внезапно заинтересовался Паркер. – Я так понимаю, что подобных котов продавал только Брике. Следовательно, и мой из вашего магазина?

– Несомненно. Это один из наших котов. Сделан нашим художником, занимавшимся подобными миниатюрными зверьками.

– Полагаю, невозможно установить, кому был изначально продан этот кот?

– Если с прилавка за наличные – нет. Но если попал в наши книги – возможно, получится, если угодно мсье.

– Очень угодно, – кивнул Паркер, доставая визитку. – Я сотрудник британской полиции. Мне крайне важно узнать, кому сначала принадлежал этот зверь.

– В таком случае мне необходимо известить владельца магазина, – заявил продавец. Он ушел с визиткой в глубь помещения и вскоре возвратился с крепким мужчиной, которого представил как господина Брике.

В кабинете хозяин выложил на стол учетные книги.

– Вы должны понимать, что я могу назвать фамилии и адреса покупателей котов лишь в том случае, если мы получали плату с их счетов. Конечно, маловероятно, что такую дорогую вещь покупали за наличные. Но случается, что богатые англосаксы приобретают украшения именно так. Углубляться в прошлое дальше, чем до начала года, нет нужды – именно тогда были изготовлены эти коты. – Брике провел толстым пальцем по записям в книге. – Первая продажа состоялась девятнадцатого января.

Паркер записывал фамилии и адреса, и через полчаса господин Брике подытожил:

– Это все, мсье. Сколько у вас получилось человек?

– Тринадцать, – ответил Паркер.

– В магазине осталось три кота. Изначально их было двадцать. Следовательно, четыре штуки продали за наличные. Если хотите, сверимся с бухгалтерскими книгами.

Поиски в бухгалтерских книгах оказались более утомительными, но четырех котов обнаружить удалось. Первого продали 31 января, второго 6 февраля, третьего 17 мая и последнего 9 августа.

Паркер поднялся и рассыпался в похвалах и благодарностях, и тут ему в голову пришла мысль показать господину Брике фотографию капитана.

Хозяин магазина покачал головой.

– Уверен, он не из наших постоянных клиентов. У меня хорошая память на лица. Стараюсь запомнить всех, кто имеет у нас счет. А у этого господина необычное лицо. Но мы можем спросить моих помощников.

Большинство работников не узнали изображенного на карточке человека, и Паркер уже собирался спрятать фотографию в карман, но тут девушка, которая вернулась, продав обручальное кольцо тучному пожилому еврею, уверенно заявила:

– Mais oui, j’ai vu, ce monsieur-là[41]. Он англичанин. Купил бриллиантового кота для симпатичной блондинки.

– Мадемуазель, – встрепенулся Паркер, – окажите мне любезность, расскажите все, что сможете вспомнить.

– Хорошо, – кивнула продавщица. – Такое лицо не забыть, особенно женщине. Господин купил бриллиантового кота и заплатил… ах нет, не так: вспомнила, купила дама и выложила наличные. Я еще удивилась: женщины обычно не носят таких крупных сумм. Господин тоже совершил покупку – приобрел для дамы черепаховый с бриллиантами гребень. И тут она сказала, что тоже хочет подарить ему что-то на счастье. Спросила, нет ли у нас талисмана, приносящего удачу в карточной игре. Я показала несколько пристойных для господина украшений. Но она увидела этих котов, они ей понравились, и сказала, что больше ничего не хочет и уверена, что это именно то, что ему нужно. Спросила моего совета. Я ответила, конечно, что джентльмен больше никогда не сядет без него за карточный стол. Он рассмеялся и пообещал не расставаться с котом за игрой.

– Какова из себя была эта дама? – спросил Паркер.

– Блондинка, мсье. Очень привлекательная, довольно высокая, стройная, хорошо одетая. Большая шляпка, темно-синий костюм. Quoi encore? Voyons[42] – она была иностранкой.

– Англичанкой?

– Не знаю. По-французски говорила очень хорошо, как француженка, но все-таки с легким акцентом.

– А на каком языке говорила с мужчиной?

– По-французски. Понимаете, мсье, мы беседовали втроем. Они постоянно обращались ко мне, и поэтому мы вели речь на французском языке. Господин говорил по-французски à mervelle[43], и только по костюму и некоторым деталям внешности я догадалась, что он англичанин. Дама говорила тоже свободно, лишь время от времени пробивался акцент. Иногда я отходила взять с витрины вещи. Тогда они разговаривали между собой, но не знаю, на каком языке.

– Мадемуазель, вы можете вспомнить, как давно это было?

– Ah, mon Dieu, ca c’est plus difficile. Monsieur sait que les jours se suivent et se ressemblent. Voyons[44].

– Можно посмотреть по бухгалтерским книгам, – предложил Брике. – Когда были проданы одновременно бриллиантовый гребень и кот.

– Конечно, – поспешно согласился Паркер. – Вернемся к вам в кабинет.

Там они открыли январский том, но ничего не нашли, зато в февральском, в записях от шестого числа, прочитали: