Записку я изучил подробнее. Она была напечатана на машинке.

«Как тебе фотографии, любимая? Скоро все твои родственники и друзья узнают, чем ты занимаешься на досуге». Вот и всё, что она гласила.

— Не выбрасывай пока, — велел я. — Надо поставить в известность Ирину, а потом мы будем думать, что делать.

— Без этого никак? — робко спросила Инесса.

— А как ещё? Ирина — наместница предводителя. Она должна знать. Она в любом случае узнает. Это не только твоя проблема, это проблема всего рода. По нам нанесли удар, придётся ответить. Как, ты говорила, того парня звать? Холмский?

— Холмский. Макар.

— Остальных знаешь, кто там был?

— Почти не помню по именам. Я почти не помню, что происходило. Всё как в тумане. Если б я была в сознании, даже приблизиться им не позволила бы.

— В общем, слушай меня. Пока никому ничего не говори. Следующие дни у нас загруженные: завтра собрание, послезавтра — охота. Не до этого будет. А потом подумаем, что делать. Все вместе.

Инесса бросилась мне на грудь и разрыдалась.

Вопрос с Никанором Птолемеем я тоже решил отложить до следующей седмицы. Сейчас у всех суета, у дяди Андрея дел по горло, ведь организация охоты лежит на его плечах. А потом, когда охота закончится, можно и поболтать на досуге.

Следующий день мне было не до уроков. Голову занимали мысли о возникшей проблеме. Думал, как её решить — то ли цивилизованным способом, через суд, то ли методом кулака. Лично я склонялся к тому, чтобы поймать виновников происшествия и избить так, чтобы мать родная не узнала. Но усугублять ситуацию не хотелось, поэтому прежде решил посоветоваться, как минимум, с двумя людьми: Ириной, поскольку та была наместницей предводителя, и дядей Андреем, поскольку тот отвечал за безопасность. Конечно, придётся признать перед всеми свой косяк, но иначе никак.

Я настолько ушёл в мысли, что на практике фибральных техник удостоился пары нелестных замечаний от нашего тренера. На уроке же экономики мне не было дела даже до Ники Гордеевны, которая сегодня явилась в новом наряде — жёлтой блузке и узкой чёрной юбке до колен. Даже Зоя, когда мы с ней пересеклись на перемене, заметила моё подавленное состояние, но списала это на завтрашнюю охоту.

Последний урок закончился, ребята покидали класс. Остались только Артемий и ещё один парень. У них была плановая уборка. Ника Гордеевна подозвала меня.

— Есть какие-нибудь вопросы? — спросила она.

— Нет, всё понятно, — ответил я.

— Ты какой-то растерянный сегодня. Всё нормально?

— Всё прекрасно. Просто завтра важное мероприятие.

— Дай учебник, покажу, на что тебе стоит обратить внимание.

Она открыла книжку, пролистала и карандашом сделала запись на полях.

«Зелёный сквер 32, сегодня в три часа» — прочитал я про себя и устремил вопросительный взгляд на Нику.

— Всё, можешь идти, — сказала она, ничего не объясняя. — Ты понял, что делать?

— Да, конечно, — кивнул я.

В назначенное время я уже прохаживался возле административного здания по указанному адресу, ожидая преподавательницу и раздумывая над тем, зачем Ника захотела встретиться.

Возле меня остановился светло-зелёный хардтоп с круглыми фарами, небольшими плавничками и хромированными деталями по всему кузову. За рулём была Ника Гордеевна в солнцезащитных очках. Я сел в кресло рядом.

— Значит, вы мне свидание назначили? — спросил я в шутку.

— Можно и так сказать, — Ника вдавила на газ, и машина тронулась с места.

— Куда едем?

— Недалеко.

Проехав квартал, Ника свернула и остановилась на парковке возле скверика с прудом. Тут она заглушила мотор. Огляделась по сторонам.

— Ты говорил, у тебя есть вопросы. Так вот, у меня тоже они есть, — Ника достала из бардачка два письма и отдала мне. — Знаешь, что это?

— Письма?

— Жалобы. Жалобы на тебя. Прошло две недели, а ты уже травмировал двух учеников. Честно скажу, я тебя не узнаю с прошлого года.

— А они нарывались, — я просмотрел бумаги и кинул на приборную панель. — Другого выхода не нашёл.

— Проблема в том, что Григорий Мономах, кажется, обиду на тебя затаил, и теперь хочет досадить.

— Да уж… Надо было и ему лицо сломать.

Ника усмехнулась:

— А вот этого делать не стоит. Да и волноваться об этом не нужно, — она разорвала обе жалобы и кинула в бардачок. — Будем считать, выговор тебе сделали.

— Вот как?

— Да. А теперь я бы хотела поговорить с тобой на серьёзную тему. Речь пойдёт о клубах и о тех настроениях, которые царят в гимназии.

— Давайте поговорим, — кивнул я.

— Вижу, что у тебя появился авторитет среди учеников. Становишься своим в классе.

— Похоже на то, — согласился я.

— А ещё вижу, что ты не жалуешь некоторые неформальные обычаи… обычаи не самые хорошие, прямо скажем.

— Вы имеете ввиду убийство людей ради развлечения? Да, подобные обычаи мне не очень нравятся.

— А знаешь, ты можешь несколько улучшить ситуацию. Порой среди учеников говорят такие вещи, о которых при старших никто не скажет. Парни любят хвастаться своими «достижениями», да и многое другое может проскочить в общении. Кое-что нам, преподавательскому составу не мешало бы знать.

Я обернулся к Нике:

— Кто ты?

— Обычная преподавательница, которая беспокоится о том, чтобы в нашем учебном заведении было всё хорошо.

— Что-то не верится.

— Это твоё дело. Говорю, как есть.

— И ты предлагаешь мне стучать?

— Что, прости?

— Крысой быть.

— А, поняла. Нет, это совсем другое. Меня не интересуют мелкие нарушения и шалости. Порой они даже бывают… полезны. Но когда речь идёт о безопасности и репутации гимназии, все неравнодушные должны действовать сообща. Речь идёт о неблаговидных поступках, которые массово совершаются учащимися нашего учебного заведения, а так же опасных идеях, распространяющихся среди гимназистов. Я же вижу, что тебя тоже беспокоят эти вопросы.

— О каких идеях идёт речь?

— Ты слышал что-нибудь об «Ахейском союзе»?

— Что-то слышал… наверное, — проговорил я, удивившись тому, куда зашёл разговор.

— Этот союз основан на идее возрождения так называемого ахейского этноса. Данная организация запрещена, и наличие в первой гимназии тех, кто исповедует её взгляды, накладывает тень на репутацию всего заведения. То же самое касается и преступлений, совершаемых учениками, состоящими в некоторых клубах.

— И ты хочешь, чтобы я стучал?

— Откуда это странное выражение? Знаешь, Константин, можешь называть это как хочешь. Но у нас одна цель. Иначе получится так, что многие ученики обернутся против тебя, а тебя и защитить окажется некому.

— Ты мне угрожаешь?

— А разве я написала жалобы? Просто вижу, к каким последствиям ведут твои поступки. Два Мономаха уже точат на тебя зуб.

Я задумался.

— Нет, я не стану крысой, — покачала я головой. — А сейчас извини, но у меня ещё много дел сегодня.

— Да-да, конечно. Тебя подвезти?

— Нет, спасибо. До понедельника, — я открыл дверь и вышел.

Опять этот «Ахейский союз». Он как будто преследовал меня. Настя говорила, что данное общество курируют Птолемеи, которые якобы хотят захватить власть в ВКП. А теперь оказалось, что подобные идеи есть и в нашей гимназии — учебном заведении другого клана. Сама собой напрашивалась мысль, что Птолемеи пытаются запустить сюда свои лапы? Дело выглядело крайне загадочно. А Ника эта — точно не простая преподавательница. Но кто она и на кого работает, я пока догадок не имел.

Но если всё действительно так, как сказала Настя-Колибри, если Птолемеи задумали восстание, впереди нас всех жду большие проблемы. Если в Византие начнётся серьёзная заварушка, воевать придётся нам же — роду, клану.

В общем, крысой я пока становиться не собирался, но собственное расследование провести было надо. Если меня во что-то втягивают, вначале стоило понять, хотя бы, во что.

Было ясное пятничное утро. От кантона нашей дружины отъехала длинная колонна техники, состоящая из «Гекторов» — хаммероподобных военных внедорожников. Именно такой я видел, когда Паук со своими бандитами приехали меня убивать. Автомобиль этот напоминал свой аналог из моего мира, но имел широкую диагональную решётку радиатора, спаренные круглые фары и наклонное лобовое стекло. Как оказалось, автопарк нашей немногочисленной дружины состоял по большей части из таких машинок, не имеющих ни брони, ни вооружения.