Современные литературоведы, рассматривая роман Достоевского «Бесы», нередко приходят к выводу, что «Достоевский, не видя в русском освободительном движении других течений, кроме нечаевщины, тем самым ничего не противопоставил ей. Поэтому объективно его отрицание нечаевщины распространилось на всё революционно-демократическое движение. Поэтому «Бесы» и считались пасквилем на него»3.
Делая подобные заключения, никто из авторов, между тем, не сообщает читателю: а что мог бы противопоставить в то время «каракозовщине» или «нечаевщине» Ф. М. Достоевский? Ведь, по сути, и представить в российском протестном движении тогда было нечего. Однако писатель ищет и находит для своего романа другие, отличные от предложенных «бесами», идеи для более справедливого преобразования народной жизни. Возможно, они в чём-то совпадали с его собственными идеалами. Проповедники этих идей в его книге Шатов и Кириллов. Их размышления на эту тему представлены во второй главе диплома. Здесь приводится также анализ того, насколько памфлетно изобразил писатель в романе нечаевщину и особенно его главного героя – Петра Верховенского. И кто из них на самом деле больше карикатурен – образ, придуманный писателем, или его прототип Сергей Нечаев. Ответ на этот вопрос поможет объяснить отношение автора романа к главному «герою».
В своей работе, я не ставлю задачей исследование поэтики романа, его художественной специфики, системы образов и т. п. Об этом написано много и, наверное, исчерпывающе. Меня интересует историко-идеологический генезис «Бесов», соотношение романа с реальными прототипами, место, которое занимала изображённая в нём нечаевщина в русском освободительном движении и та оценка, которую дал ей в своём произведении Ф. М. Достоевский.
Источники, которые использовались во второй главе – сам роман Ф. М. Достоевского, дневники к роману (Ф. М. Достоевский, ПСС в 30-ти томах, Л.,1975 г., тома 10, 11,), материалы следствия над нечаевцами, русские газеты 1871–1873 годов. А также научные работы, в том числе «Комментарии к роману «Бесы» (Ф. М. Достоевский, ПСС, т. 12).
На протяжении всей работы уделяется много внимания мировоззрению Достоевского, его поискам эффективного пути развития России. Темам, которые актуальны для России и ныне. Мне хотелось показать здесь, что отрицание Достоевским «революционного движения» второй половины 60-х годов было оправдано временем и положением дел в стране.
Писатель Алексей Николаевич Толстой в своих «Записных книжках» отметил:
«Достоевский искал опоры и питающей среды для своей творческой личности. Она подавляла его. Буржуазный Запад, индивидуализм буржуазии был ему отвратителен. Социализм (Чернышевского и Белинского), социализм без революции, без огня и мускулов, казался ему беспочвенным, он возненавидел его, как возненавидел Запад, куда тянули социалисты (Ч. и Б.)4; либералы и нигилисты, сдобренные русским хулиганством, приводили его в бешенство именно – поплёвыванием. Оставался один путь для его творческой личности – русская самобытность»5.
Что понимал Достоевский под русской самобытностью – вопрос сложный. Отчасти он изложен в его романе «Бесы» в идеях Шатова и Кириллова.
В советском6 литературоведении, на мой взгляд, сложилось не совсем верное представление о том, как современники писателя воспринимали его роман «Бесы». Этой теме посвящена третья глава дипломной работы. Здесь я цитирую письма и высказывания крупнейших представителей общественности во время и после публикации романа. По этим отзывам можно сделать вывод, что часть современников не воспринимала роман «Бесы» как памфлет на всё русское революционное движение, а видела в нём лишь отражение определенных сторон жизни общества.
Тем не менее, современная писателю критика действительно отнеслась к его роману в основном отрицательно. Анализируя это явление, необходимо учитывать две важные детали. Во-первых, в те годы, как я поняла, читая газетные рецензии, было модно бранить всё подряд. Не было такой крупной литературной новинки, которую не обругали бы газеты по любому поводу, называя известных писателей «литературными малярами», цепляя им другие нелестные «титулы». Во-вторых, что примечательно, Достоевского за роман больше бранила либерально-буржуазная и реакционная критика, чем демократическая. Ни редактор журнала «Отечественные записки» – писатель-сатирик М. Е. Салтыков-Щедрин, ни издатель «Современника» Н. А. Некрасов, никто из других крупнейших представителей демократической журналистики не выступил с осуждением автора «Бесов» и его героев. Литературный критик, народник Н. К. Михайловский писал о романе довольно сдержанно и отметил наряду с недостатками немало достоинств.
В резко отрицательном тоне, доходящем до грубости, выступил против «Бесов» лишь единомышленник Сергея Нечаева Пётр Ткачёв. Анализу причин такого выступления будет также посвящена часть третьей главы.
Что касается либерально-буржуазной и реакционной публики, то её отрицательное отношение к роману объясняется тем, что она увидела в нём критику писателем всего общества, виновного, по его мнению, своим несовершенством в появлении нечаевщины. Она увидела, в первую очередь, сатиру на себя, на свой строй и обвинила Достоевского в клевете, – нет, не на отдельных доморощенных бунтарей, – а на всё общество. Больше всего от реакционных оценщиков литературы досталось героям романа Шатову и Кириллову. Непонимание, а скорее нежелание понимать их идеи, – привело к тому, что не столько нечаевцев, сколько именно их отнесли к разряду помешанных, а их идеи – к бредовым.
В этой третьей главе затронуты темы, которые почти не рассматривались в советском литературоведении. Тут я подробно анализирую статьи популярных литераторов и критиков того времени, которые формировали отношение к роману читающей публики: В. П. Буренина, В. Г. Авсеенко, С. Т. Герцо-Виноградского. Их отзывам о романе отведено даже более места, чем высказываниям Ткачёва и Михайловского, так как труды последних подробно изучались многими советскими литераторами, они также проанализированы в комментариях к «Бесам» (Ф. М. Достоевский, ПСС, т. 12). В то же время мы рассмотрим идеологическую позицию всех упомянутых критиков, чтобы лучше понять, с каких позиций они подходили к роману.
Особое внимание в главе уделено популярному литературному критику, поэту, драматургу последней трети XIX и первой трети следующего – XX столетия В. П. Буренину, который посвятил много работ творчеству Ф. М. Достоевского. Его уважал и ценил и сам писатель. На мой взгляд статьи Буренина наиболее полно и объективно отражают отношение к роману в литературных и общественных кругах того времени. На примере этого автора мы имеем возможность также проследить, как изменилось отношение самого рецензента к великому писателю и его роману в период первой русской революции и после неё.
В процессе работы над третьей главой были использованы газетные и журнальные материалы 1871–1873 годов, работы К. Маркса и Ф. Энгельса о П. Ткачёве и М. Бакунине и В. Ленина о Н. Михайловском («Что такое друзья народа и как они воюют против социал-демократов?», «Народники о Михайловском» и др.).
Кульбиты, которые проделывала критика романа «Бесы» на протяжении полутораста лет с момента его публикации – поражают. От восхваления и восхищения – к резкому порицанию, критике, которая порой перекидывалась на отрицание всего творчества Достоевского. И это происходило не раз. Пожалуй, в мире нет более ни одного литературного произведения, которое за сто пятьдесят лет пережило столь же бурные перемены в отношении к себе – от любви до ненависти – в зависимости от государственного устройства, обстоятельств, состояния общества. И самое любопытное, такие перемены в своём мировоззрении и творчестве переживали порой одни и те же литераторы-критики, которым довелось дожить до перемен в обществе. В четвёртой главе будут представлены эти переменчивые мнения литераторов о романе в XX веке.
