Я, пропустив приехавшую тележку с завтраком, вышла из каюты и открыла дверь к княгине. Но успела только войти в каюту, как княгиня сбила меня с ног, вырвалась в коридор и закричала, что её и детей убивают. Я же, неудачно упав коленом на острый край невысокого порожка, растянулась на полу, запутавшись в дурацком длинном платье.

В коридоре появились несколько мужчин. Княгиня бросилась на шею к мужу – высокому черноволосому мужчине с узким лицом и серьёзным взглядом чёрных глаз.

– Что?! Где дети? Что происходит? – Он не мог понять, о чём всхлипывала жена.

– Князь, это невозможно! Они заперли меня здесь, без помощи, без горничной, без приличной одежды! Мне пришлось самой одеваться и укладывать волосы. Это какой-то ад, тут ни одного слуги нет!

– Что с детьми? Где они?

Я уже стояла – Лант помог подняться и теперь поддерживал, видя, что я боюсь опереться на ногу. Повернулась к князю:

– Ваши дети в безопасности. Княжна немного приболела и сегодня побудет в каюте, как и горничная. Младшие дети вместе с бонной здесь, вы можете убедиться, что они целы и здоровы.

Он, быстро поняв, в чём дело (видимо, жена и раньше устраивала подобные представления), помрачнел:

– Княгиня, прошу вас успокоиться! Дети в безопасности, вам дали всё требуемое – я это вижу по вашему новому шлафроку. Возьмите себя в руки. Витар спас нам жизнь.

Я наконец опёрлась на ушибленную ногу, стараясь не морщиться от медленно вгрызающейся в колено боли.

– Я как раз собиралась принести вам платье, чтобы вы смогли выйти к завтраку. Через пятнадцать минут будьте любезны явиться в столовую. Простите, мне необходимо ненадолго вас оставить.

Хорошо, что моя каюта находилась недалеко от гостевых, и я смогла доковылять до неё, не очень сильно хромая.

Прикрыла дверь, добралась до полочки с аптечкой и рухнула в кресло. Что же с коленом? Подняла пропитавшийся кровью подол платья. Кожа на колене треснула ровной полосой, аккурат по месту удара о порог, и висела лоскутом. Вокруг чернел кровоподтёк.

– Деми, ты… Ох, мать… её! – Лант, захлопнув дверь, быстро подошёл, присел передо мной на корточки.

– Давай аптечку. Клади ногу мне на колено. И не дёргайся. Придётся кожу среза́ть. Терпи.

Я сжала подлокотники кресла, скорее даже не от боли – в отличие от ушибленного сустава кожа ничего не чувствовала, – а от неизбежного страха этой самой боли.

Лант тёплыми, немного шершавыми пальцами осторожно смывал кровь, среза́л повреждённую кожу, обрабатывал всё биогелем.

– И как ты умудрилась? Столько времени ни одной царапины, а тут вот такое. Больно? Прости.

– Нет, кожа онемела. Неприятно просто.

Он взял упаковку биопластыря, задумчиво посмотрел на неё.

– Не поможет. Это же коленка. Я залью её ещё одним слоем геля и забинтую, чтобы ты ногу не сгибала. Ходить сможешь, только осторожно.

Наконец он перебинтовал мою ногу, с помощью браслета убрал растёкшуюся лужу смешанного с кровью дезраствора, подал мне руку:

– Пойдём? Или сегодня в каюте посидишь?

– Нет. Я же хозяйка, это будет неприлично.

Я опёрлась на его ладонь, осторожно встала.

– Спасибо. Сейчас платье в порядок приведу, и пойдём.

В столовую, где собрались все «благородные» гости, я вошла, опираясь на руку Ланта и стараясь, чтобы никто не заметил моей хромоты. При моём появлении мужчины встали, что напомнило мне кадры официальных приёмов у английской королевы.

Лант провёл меня к месту во главе стола, помог сесть, потом сел сам – рядом со мной, а не около княгини, то ли забыв нормы этикета, то ли специально игнорируя единственную гостью.

– Ещё раз приветствую всех и желаю вам приятного завтрака, – светски улыбнулась я и объяснила: – В обычные дни мы привыкли обходиться без слуг. Надеюсь, это вас не затруднит.

Подчиняясь приказу браслета, центральная часть стола, до того поблёскивавшая пустотой полированного дерева, ушла вниз двумя длинными дверцами, и из люка поднялась настоящая столешница с полностью сервированными серебряными подносами по числу присутствующих. Княгиня нервно рассмеялась. Секретарь и повар, сидевшие в дальнем конце стола – кормить их вместе с матросами мы не могли, ведь они принадлежали к разным социальным слоям, – поражённо, но стараясь сохранить невозмутимые лица, уставились на механическое чудо. Капитан погибшей шхуны, довольно молодой, но уже обрюзгший мужчина, еле сдержал крепкую морскую фразу. Его помощник, бывший, наверное, его ровесником, но намного более подтянутый и сдержанный, смотрел на всё со спокойным любопытством.

Я придвинула поднос к себе, на покрытую белоснежной скатертью столешницу, показывая остальным, что трапеза началась, и невольно улыбнулась. На самом деле механика была лишь видимостью. В центральной тумбе стола находился один из тех приборов, с помощью которых в Петле Времени материя превращалась то в еду, то в одежду. Здесь мы не хотели показывать мощь браслетов, поэтому создали такие вот контейнеры, замаскированные то под кладовые, то под шкафы или короба с необходимыми нам вещами и продуктами. На самом деле в них хранились запасы вещества – для удобства в платине: она ведь один из самых тяжёлых безопасных элементов. Это облегчало и ускоряло выполнение наших приказов.

Следующие минут двадцать шёл тот отрывистый пустой разговор ни о чём, о которых я читала в классических романах.

Княгиня завтракала молча и излишне манерно, изредка бросая на меня одновременно высокомерные и униженные взгляды. Она никак не могла понять, где оказалась и что вообще происходит. Этого не могли понять все наши гости, но они не били дважды за день хозяйку странной яхты, сейчас сидевшую перед княгиней в невероятно скромном платье странного покроя и ни словом, ни взглядом не напоминавшую о произошедшем. Постепенно страх и униженность исчезли из взгляда княгини, и к концу завтрака она довольно высокомерно поинтересовалась, когда мы прибудем в Петербург. О том, что мы можем направляться куда-то ещё, она даже не задумалась: она ехала в Петербург, значит, туда её и доставят.

Лант переглянулся со мной, и мы одновременно сдвинули к центру стола подносы с опустевшей посудой.

– Думаю, завтрак окончен и пора перейти к серьёзному разговору. – Голос Ланта стал очень спокойным и жёстким. – Прошу вас, поставьте подносы в центр стола, и мы сядем вон туда – там удобнее беседовать.

– Я не намерена слушать ваши разговоры, сударь! – встала княгиня. – У меня достаточно своих дел. Ответьте на мой вопрос: когда мы прибудем в Петербург?! И верните мне мою горничную!

– Вы никуда не уйдёте, пока я этого не разрешу. – Лант, помогая подняться, подал мне руку. – Князь, уберите поднос вашей супруги, иначе механизмы не смогут навести здесь порядок. Вы же не собираетесь смотреть на объедки?

Княгиня направилась было к красивой занавеси, которая отделяла гостиную-столовую от коридора, но к ужасу женщины за струящимся мягким шёлком оказалась затянутая штофными обоями стена.

– Вы никуда не пойдёте, – повторил Лант.

– Выпустите меня! – В визгливом голосе княгини впервые за всё время зазвучали нотки страха, но всё же больше было привычной истеричности. И кажущейся рассудительности, вылившейся во вроде бы правильный вывод:

– Шторм закончился ещё вчера! Качки давно нет. И солнце – вон оно, через ваши окна мутные светит. Если бы мужчины не были такими трусами, мы бы остались на корабле. А из-за вас, князь, я даже вещи не успела взять и…

Лант, уже провёдший меня к креслу в углу комнаты и сам севший рядом, презрительно дёрнул щекой и незаметно коснулся браслета.

До этого казалось, что сквозь занимавшее одну из стен молочно-матовое окно пробивается яркое утреннее солнце, подсвечивая изнутри листья росших в кадках цветочных кустов. Теперь свет померк, мгновение назад бывшая уютной комната погрузилась в неприятный серый сумрак. Стекло просветлело, сквозь него стали видны прокатывающиеся над яхтой громадные мутные валы. Иногда яхта выныривала из воды, и тогда между волнами можно было заметить низкие чёрные тучи, из которых, словно нити из прядильного станка, тянулись вниз толстые струи ливня.