Почему она не подправит лицо волшебством, подумал Курцио. Да, недешево, прямо скажем, не больше десяти магов во всей Ойкумене способны на такое. Но человек ее уровня может себе это позволить. И, повинуясь некоему наитию, островитянин решил сломать давнюю традицию, а также заранее выверенный план тяжелой беседы. Курцио слегка улыбнулся и прямо спросил:
- Сейчас ты выступаешь как глава своего Совета, как чрезвычайный посланник Сальтолучарда или как мой старый друг?
- Откровенно, - с прежней сухостью отозвалась Юло, моргнув тяжелыми веками, как мудрая черепаха открытого моря. - И прямо. Не похоже на тебя.
- Увы, - с той же улыбкой ответил Курцио. - Наверное, я слишком долго был на материке и общался с людьми Большой земли.
- Да. Это испортило твои манеры, - согласилась Юло, постукивая кончиком длинного ногтя по гигантским жемчужинам, собранным в изысканное ожерелье.
Курцио вдруг припомнил, что такие диковины добывают лишь в очень глубоких расщелинах, где обитают хищные спруты и есть даже негласное знание: каждый серебристый шарик оплачен жизнями хотя бы трех ныряльщиков. То есть Юло надела на длинную изящную шею по меньшей мере три десятка мертвецов. Как это мило перекликается с обычаем континентальной аристократии рядиться в одежду из пряжи пауков-людоедов.
- Считай, что я выступаю в трех ипостасях разом, - продолжила она, складывая руки на животе, прикрывая золотую пряжку тканого ремня.
- Здесь следовало бы уточнить, содержание какой духовной субстанции превалирует, - заметил Курцио. - Но это, видимо, было бы уже лишнее.
- Именно. Но раз мы приняли за факт падение твоих манер, пожалуй, и я позволю себе роскошь… - Юло пошевелила пальцами в воздухе, будто выбирая нужное слово из пылинок, танцующих в желтом луче. - Прямоты.
Она встала, шурша драгоценной тканью платья, сшитого по континентальной моде с прямым силуэтом, без вычурных бантов и широких юбок, похожих на распущенные паруса. Подошла к высокому - от пола до потолка - застекленному окну во всю стену немалой залы. Курцио встал чуть позади, он и так знал, что видит Юло.
У Императора было пять резиденций, которые традиционно именовались по цветам радуги, считалось, что повелитель мира чередует их по настроению, времени года и общим тяготам. От Красной - для празднеств и дней всеобщего процветания - до Фиолетовой, что предназначалась для управления державой в годину великих бедствий и войн. В действительности использовались лишь три - Желтая, Зеленая и Синяя, остальные уж много лет как были отданы под архивы и другие вспомогательные службы Двора. Одна стала центром почтового сообщения, а другая не так давно сгорела дотла, превратив в пепел счетные книги великих ярмарок Мильвесса и реестр лесов Короны.
Юный Император пока избрал своей резиденцией Синий дворец, формально - на время зимы и во исполнение траура по безвременно умершему предшественнику. Фактически это был скорее домашний арест, чтобы мальчишка не мешал серьезным делам, находился где-нибудь на отшибе, но в то же время поблизости от Мильвесса, в легкой досягаемости курьеров с бумагами для высочайшего одобрения и сиятельной подписи. Синий дворец был меньше всех и больше походил на усадьбу какого-нибудь приматора в густом парке. Место считалось «скорбным», но Курцио нравилось - относительно малолюдно, тихо, настоящий лес вокруг, хоть и не строевой. Помимо прочего здесь имелась хорошая тренировочная площадка с небольшим манежем, а также арбалетным тиром. Тут можно было упражняться во всех искусствах тела, от вольтижировки до борьбы. Но сейчас отменный дестрие скучал, роя копытом песок арены. Охрана замерла, устремив алебарды к небу. На зеленом прямоугольнике, засаженном особой, «вечной» травой, две фигуры сходились и расходились в пешем поединке на мечах. Толстое и в то же время прозрачное стекло глушило лязг металла, поэтому бой шел беззвучно. Впрочем, было очевидно, что фигурка поменьше владеет оружием очень плохо, но прилежно старается.
Юло понаблюдала за схваткой и сказала, не оборачиваясь:
- Итак? Я готова тебя выслушать. И заметь, я не жду твоих оправданий, а сама предлагаю высказаться. Цени это и не злоупотребляй последними каплями моего доверия.
Курцио отступил на шаг, заложил руки за спину. В такие моменты нарочитая вычурность, неудобство парадного платья Сальтолучарда ощущались особенно остро. К тому же выглядело глупо, учитывая, что женщина оделась по континентальной моде.
- А знаешь… Забавно, - сказал мужчина. Курцио понимал, что бежит по волнам, даже не скованным льдом, но решил: в данном случае можно рискнуть по образу князя Гайота. Если от тебя ждут одного, сделай другое, но аккуратно, не слишком перебарщивая.
- Что здесь кажется забавным? - все так же, не оборачиваясь, спросила женщина.
- Сколько лет прошло… - задумчиво сказал Курцио. - Когда-то мальчик и девочка, а затем юноша и девушка мечтали. Одинокие, никому не нужные, изгои в собственных семьях. И куда привели те мечты? В столицу мира. Я бы сказал, это поэтично.
Юло развернулась на четверть и смерила Курцио строгим взглядом, в котором сквозила ирония на грани сарказма.
- Друг мой, изгоем был ты. А я всего лишь уродливым ребенком, итогом смешения двоюродной и троюродной крови в пяти поколениях. И это ты мечтал, я лишь слушала, потому что ты единственный по-доброму общался с косоглазой длинношеей уродиной. С другой стороны косоглазая уродина была единственной, кто дружил с юным и нищим Мальтом…
Она вздохнула, на сей раз с искренностью, бог знает, напускной или подлинной.
- Что ж, будем считать, ты успешно провел смычком по струне ностальгии. Я не стану милосерднее, но выслушаю все, что ты скажешь. Однако не трать мое время попусту.
Юло снова вздохнула и сделала шаг к собеседнику.
- Курц, ну почему ты такой дурак? - вдруг спросила она, уже почти как настоящий человек. - Ведь все так хорошо шло… Еще пара лет и ты стал бы моим помощником, вторым человеком в Совете Золота. А затем… кто знает… Женщине дожем не бывать, но ты смог бы. И мы вдвоем…
Она красноречиво развела руками. Курцио с грустью повторил ее жест и сказал:
- Потому что иногда следует сунуть принципы туда, где лежат тряпки для нужника. А иногда нет. Я тогда сделал выбор, и, быть может, Двое направили меня.
- Я слушаю. Что за убогий заговор вы организовали?
Лицо женщины превратилось в невыразительную маску, глаза застыли, как раскрашенные шарики мрамора. Стало ясно, что струна печальной ностальгии замерла, и пришло время говорить строго по делу.
- Это не заговор, - серьезно и рассудительно вымолвил Курцио. - Это скорее объединение разумных и неравнодушных людей, которые стремятся заглянуть в будущее. Предугадать его и по возможности изваять, как скульпторы.
- Претенциозно. Пока вы лишь разозлили достойного учителя, которого, кстати, мы выписали с далекого юга, лучшего из лучших. Он, к слову, собирается вызвать хамского графа на поединок чести.
Курцио искренне фыркнул, не сдерживая улыбку.
- Лжебог ему в помощь, - развеселился мужчина. - Если вы цените этого наставника, лучше отговорите. Шотан воспользуется правом выбора оружия и прикончит глупца.
- Да?.. - Юло на мгновение задумалась. - Похоже, ты ценишь этого выскочку.
- Заветы предков, - со значением вымолвил Курцио. - Знать пользу всякого инструмента, счесть ее и применить во благо. Возможно, ты обратила внимание на то, что наш… убогий заговор объединил очень интересный круг людей. Но прежде чем перейти к нему я позволю себе задать вопрос.
- Спрашивай.
- Сколько денег в казне Сальтолучарда? В данный момент.
- Курц, ты рехнулся? - без обиняков осведомилась Юло. - Напоминаю, ты в опале и с учетом последних выходок имеешь хорошие шансы вернуться домой с платком на шее.
- Формально я все еще член Тайного Совета, пусть и на правах особого советника. Никто не освобождал меня от обязанностей и прав, а они были перечислены вполне ясно. Я могу задавать подобные вопросы, на свой страх и риск, рассчитывая, что их обоснованность будет одобрена после Советом… или его представителями.
