— Милана, ты в мои личные психологи заделалась? — спрашивает Тимур насмешливо, ставя руку на дверь возле моей головы. Опускаю взгляд. Конечно, он прав, я не должна вмешиваться в его отношения. Что-то, и правда, я разошлась.

— Извини, — отвечаю тихо.

— Да ничего. А то я решил, что ты все-таки решила щелкнуть меня, как орех, — он щелкает пальцами перед моим лицом, я поднимаю глаза почти в изумлении. Это он всерьез сейчас припомнил мне те пьяные слова из бара, сказанные одиннадцать лет назад? Господи, какой же я тогда была наивной дурочкой. На что вообще рассчитывала?

Тимур разглядывает меня насмешливо, я набираю воздух в грудь.

— Думаю, ты не воспринял те слова серьезно, — выдаю улыбку, но вряд ли она выглядит натурально.

— Конечно, нет, — Тимур хмыкает, делает несколько шагов назад и присаживается на мой стол, складывая на груди руки. — Но посмотреть было бы любопытно. Кстати, почему ты не пошла в психологи?

— Не сложилось.

— Зато какая блистательная карьера бухгалтера.

— Мне нравится моя работа, — я подхожу к столу и замираю возле Тимура.

— Лучше бы ты стала стриптизершей.

Сжимаю руки в кулаки, чувствуя, как впиваются ногти в кожу.

— Беременная стриптизерша выглядела бы странно, — выдаю в ответ шутку.

— Точно, ты все-таки сразу залетела от Ромки, как я и предполагал.

Бросаю на него взгляд и отворачиваюсь. Залетела. Только не от Ромки.

— Давай работать, — отвечаю, присаживаясь на край стула, Тимур так и сидит на моем столе, чувствую его взгляд на себе, и от этого неуютно.

Спасает меня стук в дверь, Каневский заглядывает, просит Тимура зайти к нему. Отлично, передышка, хоть какая-то.

Все-таки, может, зря я согласилась? Может, попросить Каневского, чтобы меня кто-нибудь заменил?

Но до конца дня ничего выдающегося больше не происходит, потому я снова успокаиваюсь.

Дома, приняв душ и приготовив ужин, надеваю купленное нижнее белье, придирчиво осматриваю себя в зеркало. Ну я, правда, хорошо выгляжу. Конечно, не настолько, чтобы главный бабник Москвы мной заинтересовался, но все же… Роме должно понравиться.

Он даже присвистывает, когда я открываю ему дверь в накинутом на плечи халатике.

— Какая ты, — его взгляд скользит по моему телу. — А с чего вдруг?

— Купила вот несколько дней назад, — притягиваю мужа, целую. — Хотела тебя порадовать.

— У тебя получилось. Иди в постель, я быстро в душ, и к тебе.

Захожу в спальню, скинув халатик, ложусь на кровать. Отчего-то даже волнительно. Провожу руками по телу, когда слышу вибрацию телефона на тумбочке. Сообщение. Беру мобильник, это Тимур:

«Я завтра приеду к 12. Ключ от кабинета будет у Любы»

Отбрасываю телефон, и хорошо. Первой реакцией было написать: похотливый козел. Делаю пару глубоких вдохов-выдохов, после чего снова беру телефон в руки.

«Развлекайтесь» — пишу со злостью, но потом стираю и посылаю простое «ок».

Откладываю телефон в сторону, пытаюсь отвлечься, но мысли так и крутятся вокруг Тимура и Любы. Все его слова — пустое, ничего не значат. За глаза говорит про Любу плохо, но спать с ней это никак не мешает. Ничего личного, только секс, а она, дуреха, радуется еще чему-то. Глупенькая. Теперь-то он ее до кровати доведет или опять ограничится автомобилем?

Рома появляется неожиданно, я так увлеклась мыслями, что совершенно теряю настрой. Смотрю, как он с улыбкой движется к кровати. На нем только полотенце, провожу взглядом по бледной коже, животу и выпирающим бокам и некстати вспоминаю поджарую фигуру Тимура.

Муж оказывается сверху, начинает меня целовать, а я вдруг понимаю, что не могу… Все желание улетучилось. Обнимаю его и ничего не чувствую. Пытаюсь настроиться — никак. Но если я сейчас отстранюсь, он просто не поймет. Обидится, и вполне заслуженно. Нужно просто представить какую-нибудь сцену из фильма. Как назло, фантазия ничего не подкидывает. Просто ничего.

Рома успевает стянуть с меня белье, а я кусаю губы, не зная, что делать. Желания ноль. А потом перед глазами встает картинка: Тимур в автомобиле на водительском сиденье. Сжимает руками бедра сидящей на нем девушки, его длинные пальцы скользят под юбку. Стон, движение навстречу ловким пальцам. Хочется больше. Женские руки цепляются за пряжку ремня, расстегивают, стягивают брюки. Душно, жарко, возбуждение несется по венам. Тимур приподнимает женские бедра, и…

— Какая ты возбужденная, Мили, — слышу я Ромкин шепот на ухо, цепляюсь за его плечи, сильно зажмуриваясь. Что я делаю? Что я делаю? Я только что представляла, как Тимур занимается сексом. И самое ужасное, что я представляла, как он это делает со мной.

Глава 21

Умываюсь снова и снова, потом наконец смотрю на свое отражение. Картинка впечатляющая: растрепанная, в слегка распахнутом халатике, расслабленная после оргазма. Давно я такую себя не видела. И все бы хорошо, если бы не одно но…

Опускаю голову, уперев руки в раковину. Все это очень плохо. Очень, очень плохо. Конечно, мне удалось отогнать мысли о Тимуре, но сам факт уже есть, я представляла нас в постели. Но почему, какого черта вообще? Да, он привлекательный мужчина, но наше прошлое… Оно ведь должно было отвратить меня от него, намертво отрезать, эти воспоминания должны угнетать, а не разжигать…

Снова смотрю на свое отражение. Все это нехорошо, а значит, нужно прекратить. И способ самый простой: просто удалить источник проблем из своей жизни.

— Как на работе? — спрашивает Рома, поедая ужин, я крепче сжимаю чашку в руках.

— Нормально, — отвечаю нейтрально.

— А Тимур?

Пожимаю плечами, пряча глаза. Стыдно смотреть на мужа после таких мыслей в постели.

— В основном я занимаюсь своими делами, периодически помогая ему.

Рома кивает, и на этом разговор о Тимуре заканчивается.

— Я сегодня с мамой говорил, — замечает, когда уже притягивает себе чашку чая. — Она говорит, Гоша наглеет. Хамит и ее ни во что не ставит. Целыми днями где-то пропадает.

У меня есть, конечно, что сказать на этот счет. По-моему, Ромкину мать долго может выдержать только один человек — она сама. Так что я Гошу прекрасно понимаю.

— Если ей с ним тяжело, можем пораньше отправить его к моим.

По нашему плану Гоша сначала должен был пожить у свекрови, а потом у моих родителей.

— Ты же знаешь, мама обидится, — замечает Рома. — Поговори с Гошей, пусть будет помягче.

Как будто это так легко. Объяснить и сказать я могу, что угодно, но Гоша уже не ребенок, и не факт, что будет слушаться безоговорочно. Тем более со свекровью, которая доведет любого.

— Хорошо, — киваю на его слова.

После ужина Рома ложится в комнате на кровать и утыкается в телефон, убираю посуду и набираю Гошу, в этот раз он снимает трубку сразу.

— Ты где, сынок? — задаю вопрос.

— Домой иду.

— Как у вас с бабушкой?

Он хмыкает.

— Что, она нажаловалась? Достала, мам. Ей все не так. Кровать не так убрал, посуду не так помыл, это не туда положил, оделся не пойми как… Только и слышу: в кого ты такой пошел? — он передразнивает свекровь так похоже, что я невольно улыбаюсь, но тут же снова делаю серьезное лицо.

— Гош, ну она в возрасте, у нее уже просто заморочки. Не обращай внимания, и все.

— Ма, я стараюсь. Она сказала, завтра приедет какой-то родственник с семьей в гости на день, хочет, чтобы я был. Ма, она достала гору детских альбомов и хочет, чтобы я сидел их рассматривал вместе с ними.

В груди екает. У меня самой остались еще фотографии в альбомах, какой примерно возраст там самый взрослый? Наверное, лет восемь-десять. А если у свекрови есть фотографии Ромы и Тимура в этом возрасте? Если свекровь увидит и поймет…

— Мам, ты там? — слышу голос Гоши и быстро говорю:

— Сбеги под каким-нибудь предлогом, ты не обязан сидеть там целый день, ты ведь даже не знаешь этих родственников.

— А потом бабушка опять будет звонить и жаловаться.

— Я с этим разберусь, не переживай.