Эпатажным омега появился в кабинете Орлова буквально на следующий день после того, как следователь вызвал его. Глеб в тот момент задержался у Старовойтова. Альфа в привычной ему манере отчитывал омегу за отсутствие продвижения в расследовании и, похоже, ещё и в том, что он — такой прекрасный следователь — потерял хватку, намекал, что пора на покой, только вот Орлов, проглотив все слова начальника без явных эмоций, напомнил, что дело подражателя маньяка ему вручили не по его воле.

— Я знаю о ваших милых беседах, о личных разговорах, о том, что ты нашел подход к убийце. Все это похвально, но не то, что я от тебя ожидал.

Старовойтов сидел в своем кресле напротив Глеба, пиджак он повесил на спинку и был весь мокрый.

— А чего вы от меня ждали? — Глеб ощущал недовольство начальника буквально каждой клеткой тела.

— Результатов, Глеб, реальных.

Орлов обратил внимание, что альфа ведёт себя не совсем обычно. Старовойтов поднялся и отошёл к окну, вставая спиной к омеге.

— Меня уже три раза вызывали в главное управление, — мужчина ослабил галстук. — В последнем отчёте ты написал, что в результате оперативно-следственных мероприятий были найдены улики против этого, как его…

— Вадима Скворцова, — напомнил Орлов.

— Короче, — вздохнул альфа и повернулся к Глебу. — Его надо взять.

— Я понимаю, но есть некоторые вновь открывшиеся обстоятельства, — омега устало смотрел на начальника.

— Я надеюсь, что ты знаешь, что делаешь, — Старовойтов, несмотря на нервозность, выглядел устрашающе.

Глеб опустил глаза. Позавчера он похоронил сына, в его расположении был всего один день на то, чтобы прийти в себя, и потратил он его на разбирательство в хитросплетении взаимоотношений Аркадьевского, его возлюбленного и их друзей.

Выйдя из кабинета Старовойтова, Глеб почувствовал слабость. Она сковывала руки и ноги, она душила, не давала нормально дышать. Хотелось сбежать из отдела, уйти подальше от этого проклятого места, чтобы все его оставили в покое. Глеб впервые за все время работы в Следственном комитете поймал себя на мысли, что он боится, только пока не понял, чего именно. Он одновременно любил и ненавидел свою работу, хотел спокойствия и боялся лишиться ее. С этими мыслями он дошел до кабинета, около которого его уже дожидался Морозов в компании стажёра.

Зайдя в помещение, Николай вальяжно расселся на стуле напротив Глеба. Орлов обратил внимание на бритую под ноль голову, а затем на уши омеги. В них красовались серьги, сродни той, что нашли в квартире Горина. Но оба уха омеги оказались целыми. Возможно, кровь на сережке принадлежит вовсе не ее хозяину, а кому-то ещё, а может этот странный омега ни при чем.

— Вы просили своего друга перегнать машину, в которой были позже обнаружены важные улики по одному из наших дел.

— Вадим сам умолил меня выкупить именно эту машину. Сказал, что с деньгами туго, а я такой хлам люблю, знаете, немного тюнинга, перебрать мотор и ласточка уже готова к полету, — Николай улыбнулся немного кривоватой улыбкой, будто один из уголков его губ не поднимался.

— Он утверждает, что инициатором сделки от начала и до конца были вы.

— Ну конечно, я связался с продавцом, оплатил все. Но перегонять, уж извините, должен был он. Если Вадим по дружбе хочет ещё и вину свою на меня спихнуть, зная, что я был с Женей, то это ужасно! — омега показательно сдвинул брови к переносице, хмурясь. Глеб обратил внимание на слова омеги, тот почему-то был безоговорочно уверен в вине Вадима, о причастности к страшным убийствам найденных в машине следов Николай додумал сам. Или знал наверняка?

— А в каких отношениях вы были с Матвеем Гориным?

— Он брат моего альфы, мы хорошо общались.

— А после того, как Аркадьевского взяли под стражу, вы общались? — Глеб внимательно смотрел на Николая, отмечая для себя, как хладнокровно тот топил друга.

— Да, иногда он заезжал. Знаете, Матвей был одержим желанием помочь Женьке. Я поддерживал Матвея.

Орлов прекрасно знал, что Горин открестился от брата почти сразу, как того взяли под стражу. Матвей Аркадьевского ненавидел. Об этом говорил сам Евгений и своим поведением показывал Горин во время следствия над братом.

— Вы спали с ним?

— О, — Николай усмехнулся, — это слишком интимный вопрос. На что вы намекаете, господин следователь?

— Лишь хочу уточнить характер ваших отношений. Вы встречались с ним? Бывали в его квартире? — Орлов покрутил в руках ручку.

— Нет, Матвей обычно приезжал ко мне в сервис. Домой к нему я не ходил.

— Ему кто-нибудь угрожал? Были у него враги?

— Я не знаю, мы были не настолько близки. На эту тему вам лучше поговорить с Вадимом. Он у нас главный любовник Горина.

Глеб достал пакет с серёжкой. Николай опустил взгляд на нее, а после вопросительно посмотрел на Глеба.

— Эта сережка была найдено в квартире Матвея Горина после его убийства.

— Я тут причем? — омега пожал плечами.

— Вторая такая есть у Вадима Скворцова.

— Я все ещё не понимаю, к чему вы клоните, господин следователь, — Николай положил руки на стол, сложив их в замок, как совсем недавно Старовойтов в своем кабинете, когда общался с Глебом, и прищурился.

— Не знаете, кому она может принадлежать?

— Я любовников Матвея не считал никогда, — отмахнулся омега. — Он водил их табуном. Мог дарить эти безделушки всем подряд, как клеймо. Метил, кого уже использовал или кто понравился. Матвей святым не был. Может это Вадима?

— Нет. По результатам экспертизы следы на ней не принадлежат ни Горину, ни Скворцову.

— Тогда я вам сочувствую. Искать среди всех омег, с которыми спал Матвей, нужного — все равно, что иголку в стоге сена, — Николай рассмеялся.

— Скажите, пожалуйста, Николай, за все время, что вы жили с Евгением Аркадьевским, неужели вы не замечали никаких странностей? — Глеб был спокоен. Он посмотрел в лицо омеги, но ни один мускул на нем не дрогнул.

— Нет! — коротко отрезал Николай. — Я любил и люблю его. Женя очень хороший человек. Очень…

— Будьте на связи, Николай Игоревич, нам может потребоваться ваша помощь, — Глеб протянул омеге протокол.

— Вадим — аферист. Он с братцем нае… — Николай осекся, — обманывали друзей, он у отца отжал квартиру. Он Матвея подставить хотел. А первый новый убитый, — Николай нагнулся ближе к столу и как-то странно хищно сверкнул глазами, — был изнасилован Владом Скворцовым.

— Откуда такие подробности? — Глеб почувствовал, как виски прострелила жуткая боль. Он коснулся галстука и ослабил петлю. Хотелось сбросить форму, которую сегодня пришлось напялить на себя из-за Старовойтова, требовавшего соблюдать дресс-код.

— Он сам рассказал, когда все случилось.

В голове Глеба все сошлось. Влад, брат Вадима, изнасиловал парня и попросил помощи. И Скворцов помог. Убил жестоко. Увидев, что сделал брат, Влад стал шантажировать Вадима, и тот решился убить и его. Случайным свидетелем стал Горин. Вадим убрал любовника. Не сходилось только одно — зачем омега подражал Аркадьевскому?

— Мне можно идти? — Николай помахал перед лицом Орлова рукой. Глеб снова слишком глубоко задумался.

— Почему вы не сообщили раньше об этом? — рассеянно произнес Орлов.

— Так меня никто не спрашивал, — развел руками Николай. — Я могу идти? Меня на работе ждут.

— Да, — кивнул Глеб. — Будьте на связи.

Николай ушел. А Глеб ещё долго не мог понять, что ему делать. Отец убитого омеги, когда ему показывали фотографии брата Вадима, его не опознал, но парень вполне мог тайком встречаться с альфой. Все связи жертв проверялись, ничто не указывало на их знакомство. Глеб нервничал и зверел одновременно. Скворцов был под подпиской о невыезде. Омега находился под подозрением. Слова Морозова подтверждали виновность его друга, но были лишь словами. У следствия были все основания для предъявления обвинения, но тогда настоящий убийца уйдет, не позволив раскрыть себя.

Глеб отправил оперативников за Скворцовым. Тягостные размышления не отпускали его до тех самых пор, пока ему не сообщили, что Вадим пропал.