***

Орлов был вымотан четырёхчасовой дорогой в Рязань, где находился Вадим Скворцов. Омегу задержали местные сотрудники полиции, получившие ориентировки. Вадим по полученным данным приехал в Рязань, чтобы забрать купленную у частника машину. Старые «Жигули» ВАЗ-2106. Зачем омеге нужно было такое старье, для Орлова пока было загадкой.

На полпути в Рязань началась жуткая метель. Соблюдать правила дорожного движения с каждой минутой становилось все сложнее и сложнее, поэтому Глеб, стиснув зубы просто ехал, лишь бы доехать до пункта назначения. Орлов предпочел бы, чтобы подозреваемого привезли в Следственный комитет в Москву, но возникли сложности. Вадим при задержании активно сопротивлялся, и неосторожный полицейский сломал ему руку, когда пытался скрутить. Это было плохо. Омега мог использовать этот инцидент в своих целях.

С неба продолжал сыпать мокрый снег, когда Глеб подъехал к Больнице скорой медицинской помощи города Рязани. Ногу прострелило острой болью, стоило омеге выбраться из автомобиля. Он давно не испытывал ничего подобного, но тут старая травма решила напомнить о себе. Глеб, хромая, дошел до приемного покоя и на стойке показал свое удостоверение. Его проводили к процедурной, у которой стояли оперативники местного ОВД.

— Он чем-то грозился? — без прелюдий задал вопрос Орлов.

— Что всех засудит. Ещё отказывается говорить без адвоката, мы его, правда, ещё ни о чем не спрашивали, — усмехнулся опер.

— Понятно.

Глеб дёрнул ручку двери и вошёл. Омега сидел на каталке в узком помещении процедурной и смотрел куда-то в окно.

— Снова вы? — Вадим изобразил на лице что-то наподобие ухмылки.

— Я, — Глеб достал из кармана рубашки пакет с серёжкой. — Ваша?

— Моя со мной, — Вадим здоровой рукой оттянул мочку уха за колечко, вдетое в него.

— А её пара?

— У меня всегда была только одна, — омега старался не смотреть на Глеба.

— Они продаются по две, — Орлов старался действовать аккуратно.

— Ну и? Знаете, сколько этого мусора «Санлайт» в день продаёт? Это может быть чья угодно серёжка!

— Эта была найдена в квартире убитого Матвея Горина.

Омега шумно сглотнул.

— Вы были знакомы? — Глеб уловил ужас в глазах Вадима.

— Это не я!

— В ваших же интересах сейчас сотрудничать со следствием. Вы были в квартире Горина в ночь на двадцатое?

— Был, — Вадим опустил глаза, в этот момент он походил на нашкодившего школьника.

— Вы поссорились?

— Мы часто ссорились.

— Как вы познакомились с Гориным?

— На сайте знакомств. Я часто подрабатываю таким образом, хожу на свидания, ужинаю с альфами, сплю с ними. Некоторые после дают щедрое вознаграждение. Матвей пользовался мной. Мы часто проводили время вместе. В какой-то момент, он решил, что я с ним должен спать бесплатно, по дружбе, — омега запустил руку в волосы и сжал у корней.

— Поэтому вы ушли со скандалом и разбили стекло машины? — Орлов присел на кушетку напротив.

— Да! Но я не убивал! Когда я уходил, Матвей был жив. Боже!

— Во сколько вы ушли? — Глеб продолжил.

— Не помню.

— В квартире был порядок?

— Да, насколько это возможно в квартире одинокого альфы, — Вадим выдохнул.

— Зачем вы приехали в Рязань? — Орлов делал пометки, но полноценный протокол все равно не получался.

— Друг попросил машину перегнать, на запчасти сгодится, — Вадим поджал губы.

— Что за друг?

— Старый друг, школьный.

— Почему вы сопротивлялись, когда полицейские попросили вас проследовать с ними?

— Просто испугался, — Вадим начал беспрестанно дергать серёжку в ухе. — Как убили Матвея?

— Также, как и вашего брата.

***

В Москву Глеб вернулся вечером. Нога по-прежнему ныла так, будто ее режут наживую. В Отделе Орлов направился прямиком в уборные. Его рвало долго, а состояние было таким, словно к конечностям привязали тысячи гирь. Он долго не спал и сильно рисковал, когда в таком состоянии отправлялся один в Рязань. Надо было брать с собой Михайлова, теперь уже поздно. Его накрыло банальное переутомление.

Глеб выбрался из кабинки, куда заскочил некоторое время назад и подошёл к раковине со старым зеркалом. Орлов поднял глаза на свое отражение. Он был абсолютно бледный, синие губы и огромные круги под глазами. Ему нужно было домой, выпить снотворного и уснуть часов на десять-двенадцать.

Глеб прополоскал рот, умылся и вышел из уборной в тот самый момент, когда к ней подходил один из сотрудников-омег. В коридоре было странно шумно, жизнь в Отделе кипела, никто не спешил домой. Михайлов встретил Орлова на рабочем месте. Он предложил Глебу кофе, но омега отказался. Орлов передал коллеге вещдок и протокол, который всё-таки сумел составить после беседы со Скворцовым, а потом просто положил голову на руки и уснул. Михайлов старался даже дышать как можно тише, чтобы не разбудить Глеба, измученного делом и переживаниями о сыне. Бета знал, как тяжело Орлову, и тишина и покой меньшее, чем он мог помочь.

Было почти девять. Курбатский влетел в кабинет без стука, заставив Глеба резко проснуться и поднять голову.

— Спишь? — Михаил был перевозбужден. Он сверкнул взглядом в сторону Михайлова, но тот явно не собирался уходить.

— Случайно, — Глеб потёр щеку, на которой остался след от часов.

Курбатский бросил Орлову на стол заключение Игната, которое омега видел несколько раз, но вот Михаил, похоже, детально ознакомился впервые или же только сейчас дозрел до этого разговора.

— У него в крови алкоголь! — неистовствовал Курбатский.

— Я читал заключение, — безразлично произнес Глеб. — Хочешь обвинить меня в том, что я упустил сына, он рано окунулся во взрослую жизнь и вот результат?

— Он курил!

— Я знал! И поверь, уж лучше было, когда я покупал ему сигареты, чем если бы он курил непонятно с кем и непонятно что, — Орлов поднял глаза на альфу.

— Ты потакал ему и избаловал!

— Тогда ты очень плохо был знаком со своим сыном, если думаешь, что я ему потакал. Он ненавидел меня. Он хотел уйти и жить с тобой, — голос Глеба предательски дрогнул. — Что ты хочешь от меня?

Курбатский остыл. Они долго не разговаривали, а теперь такое его явление и весь этот переполох были просто предлогом для того, чтобы встретиться.

— Поехали, — Михаил виновато глянул на измученное лицо омеги. — Я отвезу тебя домой. Нужно отдохнуть.

— Давно пора, — прошептал, как показалось Орлову, откуда-то издалека Михайлов.

Глеб не стал спорить. Он безоговорочно принял предложение и с каким-то облегчением сел в машину Курбатского. Город светился разноцветными огнями. Кругом царила предпраздничная атмосфера. Ёлки у станций метро, гирлянды и украшения на фасадах магазинов.

— Остановись, — Орлов указал на ёлочный развал у ярмарки. Около него переминаясь с ноги на ногу стоял паренёк-продавец, пытаясь согреться. Утром температура была чуть выше нуля градусов, а к вечеру опустилась до минус пяти.

— Ты никогда не любил ставить ёлку, а уж про наряжать вообще молчу, — пробурчал Михаил, памятуя, как сын сражался с Глебом за то, чтобы поставить живое дерево в квартире уже в начале декабря.

— Сережа любил, — коротко ответил Орлов. Он ощущал в этом необходимость сейчас.

— Может, не стоит, — Михаилу затея явно не нравилась.

— Я хочу чувствовать, будто он дома.

Противится Курбатский не стал. Они взяли первое предложенное дерево, которое подходило по габаритам.

— Я останусь у тебя, — проговорил Курбатский, когда подъехал к дому Орлова.

— У меня нечего есть дома.

— Я что-нибудь придумаю.

Глеб выдохнул. У него закружилась голова и снова затошнило. Он был не против, чтобы Михаил переночевал с ним, оставаться в одиночестве в очередной раз и спать в обнимку с вещами сына не хотелось.

Михаил припарковался и вышел. Ёлка занимала заднее сиденье. Альфа вытащил ее и открыл дверь Глебу, который завис, пытаясь понять свои внутренние ощущения.

— Идём.

В подъезд Курбатский и Орлов зашли не одни. У лифта их догнал сосед по лестничной клетке. Глеб поздоровался с ним, Михаил просто кивнул.